Мелания

— В этом костюме я выгляжу как пидор. — Микки одергивает пиджак и поворачивается к зеркалу боком, стараясь незаметно втянуть намечающийся животик. Они уже давно не питаются пиццей и китайской лапшой, но Микки приходится попотеть, чтобы быть в форме, а вот Йен, зараза, по-прежнему ест как не в себя. — А по-твоему, ты кто? — интересуется Йен. Он уже переоделся и теперь сидит на диване, нога на ногу, и занимается любимым делом — прикалывается над Микки. — Я — счастливый отец дочери-выпускницы. — Микки осторожно затягивает на шее узел галстука. — Неебически прекрасная новость. — С чего ты так психуешь, Микки? Когда мы отдали Мэлли в школу, подразумевалось, что рано или поздно этот день настанет. И она не первая в семье, кто уедет в колледж. — Ну, Лип все-таки Галлагер, а не Милкович. У Милковичей даже выпускного обычно не бывает, им надоедает в школе гораздо раньше… Но дело даже не в этом. Все происходит слишком быстро, я не готов. Знаешь, чел, мне кажется, я только вчера менял ей подгузники и учил ходить. — Помнишь, как она объелась мороженым на празднике 4 июля, и у нее был жуткий насморк — в самую-то жару, и мы по очереди читали ей дурацкие «Сказки дядюшки Римуса», пока сами не охрипли. — Ненавижу этого кролика. Как можно делать такого безответственного и асоциального типа персонажем детской книжки! Положительным персонажем! — Я помню, как она верещала «не бросай меня в терновый куст!», стоило начать ее ругать. — Нас даже охрана в супермаркете задержала. Решила, что мы жестоко обращаемся с ребенком, а все из-за того, что у нее были все ноги в синяках и ссадинах. — Асфальтовый диатез, как это называла тетя Рэнди. Болезнь всех гиперактивных детей. — Она всегда была боевой девчонкой. Не каждый ребенок в первый свой школьный день успевает подраться со старшеклассницей, расколотить горшок с фикусом и спереть классный журнал. — Помнишь, Мэнди тогда сказала, что это отличный старт — ее выгнали из школы на третий день после начала занятий, а Мэлли хватило всего-то пятнадцати минут. Микки встает, косится на свое отражение в зеркале и пытается ослабить галстук. — В этом есть что-то странное — именно тогда, когда у нас наконец-то достаточно денег, чтобы снять приличный дом, наш ребенок уезжает. — Никогда не думал, что возможность заниматься сексом в любом месте и в любое время, без оглядки на дверь и на часы, вызовет у меня такое уныние, — замечает Йен. Он подходит к Микки и возвращает его галстук в первоначальное состояние. — Ты осознаешь, что мы с тобой никогда не жили вдвоем? — спрашивает он. — А как же три дня в позапрошлом году, когда Мэлли была в больнице с аппендицитом? — И еще — три недели в летнем лагере. — Две с половиной. Потом они с Кэтти Галлагер подожгли батут, и нам пришлось приехать и забрать ее. — Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. — И в моей. — Микки коротко вздыхает. — Ничего не поделаешь, чел. Это дети. Рано или поздно они вырастают, и … и мы уже не можем быть с ними рядом всегда и оберегать их… оберегать от всей этой… Микки отворачивается и украдкой смахивает слезы с уголков глаз. Йен обнимает его, прижавшись щекой к плечу. — Ничего, по крайней мере, у тебя есть я. И я никуда не денусь. Если вдруг захочешь от меня избавиться, то имей в виду — тебе придется меня убить, — говорит Йен, и добавляет бодрым голосом, чтобы Микки окончательно не раскис: — Так что перестань загоняться всякой хуйней, сентиментальный ты уебок. — Будем вместе, пока лобки не поседеют, да, рыжий? — Представляешь, два старых пидора в креслах на колесиках. — А стоит санитарке отвернуться — и ты уже суешь руки под мой шерстяной пледик. — У тебя будет лысина. — А твои зубы будут ночевать в стакане с водой на тумбочке возле кровати. Зато не будут мешать тебе делать минет. — Эй, когда это они мешали? — возмущается Микки. Он плюхается на диван и притягивает к себе Йена, зацепив за шлевки джинсов. — Пап, ну что, вы опять? Они синхронно поворачиваются — в дверях стоит Мэлли: бесконечные ноги от ушей, ярко-голубые глаза на смуглом лице, грива непослушных кудрей, безжалостно заколотых шпильками во «взрослую» прическу. — Костюм, галстук, приветливое выражение лица, — строго перечисляет она. — Тетя Мэнди с дядей Липом будут с минуты на минуту. Дайте мне полчаса, чтобы похвастаться своими красавцами-отцами и получить чертов диплом. Потом я произнесу свою чертову благодарственную речь от имени выпускников этой чертовой школы, дядя Лип сделает семейное фото своей новой дорогущей камерой, и вы можете отправляться домой и спокойно пить пиво перед телеком. Или заняться тем, о-чем-я-ничего-не-хочу-знать.