Hot chocolate

Сегодня все было грустным и темным. Способствовала ли этому погода, напускавшая на землю туман в большом количестве, будто желая похвастаться своими возможностями, или же настроение мужчины являющиеся еще более темным чем грозовые тучи. Даже солнце, до последнего боровшееся за свое место, решило сдаться и взять себе выходной, чему дождь был непрерывно рад. Только люди все куда-то шли и шли. Слились все в серую массу и шли. Даже под цветными зонтиками, люди были угрюмыми и, расталкивая всех, валились в метро. И не было среди них тех романтиков, которые в социальных статусах мечтают прогуляться под дождем без зонта и босиком. Среди них были только растяпы, забывшие защиту от дождя, и от этого еще более угрюмые. Вот и наш герой, оставивший в очередной раз зонт дома, забежал в здание и вздохнул. Он промок до нитки и на взгляды снующих туда-сюда людей, только фыркал, желая показать свое недовольство им. Кто-то понимающе смотрел, а кто-то пытался держаться подальше, чтобы его не испачкали. Поднявшись на свой этаж, он зашел в просторную приемную, в которой сгорбившись сидела маленькая девушка, лет двадцати. Не услышав звук открывающейся двери и мужских шагов, она продолжала перелистывать бумажки, то и дело, что-то записывая в блокнотик. Только стук по столу заставил ее оторваться от кучи макулатуры. — Что? — недовольно крикнула она и притихла, — извините, пожалуйста меня. Я просто не сразу увидела, что это вы, — начала она, заикаясь извиняться. — Здравствуй, Инга, — спокойно ответил мужчина, стараясь не смотреть на декольте девушки, которое из-за незамеченной расстегнувшейся пуговки, было оголено более откровенно. — Здравствуйте, мистер Майклсон, простите еще раз, просто эта дипломная работа… — чуть ли не плача выговаривала блондинка, — она так достала меня, я пишу ее наверно все время! Даже вчера, найдя часик для сна, мне снилось, что я ее не сохранила на ноутбуке. С мамой вчера по скайпу не разругалась из-за нее. Срываюсь на всех и вся. Чуть официанта утром в кафе не прибила, только из-за., — мужчина аккуратно приставив палец к ее губам, заставив ее замолчать. — Скажи, пожалуйста, во сколько сегодня первый человек? — проговорил он, убирая палец и доставая из кожаного портфеля, с которого на пол ручьем стекала вода, чистый платок, давал его девушке. — Через минут двадцать и все, — всхлипывая, произнесла блондинка, — другие отменили прием. — Отлично, — пробормотал себе под нос мужчина, — Инга, можешь тогда идти домой, дописывать диплом. Я сам тут справлюсь, — и уже не обращая внимания на благодарность девушки, начавшую быстро собирать бумажки и запихивать в сумку, мужчина зашел в кабинет. Инга была хорошей девушкой. Всегда идеальна одета и причесана, будто она была не студенткой по обмену из России, учащийся и работающей одновременно. Только в последние несколько месяцев ее внешний вид не был отличен, как всегда, а мешки под глазами становились все больше и больше. Скинув с себя всю одежду, брюнет начал переодеваться в другую, которую его заботливая сестра принесла неделю назад, увидев расчихавшегося брата, пришедшего на семейный ужин и объяснившего это тем, что снова забыл зонт. Переодевшись, мужчина уселся в большое офисное кресло и стал ждать клиента. Чтобы немного сократить время, он начал перекладывать с места на место разные бумаги, как из папки ему на колени вывалились маленькие прямоугольные бумажки. Взяв одну из них, он начал читать ее вслух: — Элайджа Майклсон. Психолог, — это были его визитки, которые сделала Инга по его просьбе. Уже три года он работал психологом. Из вредности, или может из желания помочь людям, он пошел учится на мозгоправа, как всегда говорит его младший братик, который сам не ушел далеко, став фотографом. Кол — единственный брат с которым он общался. У него был еще один младший брат — Клаус, но с ним они поссорились несколько лет назад из-за ерунды. Еще была сестра Ребекка, но она больше любила находиться в обществе Клауса, изредка навещая и его. Об их жизни он узнавал из разных популярных журналов. Пожалуй, он единственный из Майклсонов, о ком не писали журналы. Кол хоть и фотограф, но довольно-таки известный, не без помощи фамилии, конечно. Ребекка светская львица, как сейчас любят говорить. Клаус же строительный магнат. Пусть у них все и было лучше, чем у него. Им он не завидовал, никогда, хотя бы потому, что они всего добились сами. Особенно Никлаус. Но только легче от этих мыслей ему не становилось. Глянув на время, он понял, что осталась ровно минута для тактичных посетителей. Минута прошла. — Можно? — просунулась в дверной проем голова девушки. — Да, проходите, присаживайтесь, — быстро протараторил Элайджа, не ожидая, что клиент придет ровно в назначенное время, спохватившись, он встал и отодвинул стул. — Спасибо. Вернувшись на свое рабочее место, Элайджа отметил про себя, что девушка очень красива. Большие зеленые глаза, казавшиеся немного неестественными. Длинные пушистые ресницы, будто бы служившие оправой для непослушных изумрудов. Идеальное тело, данное от природы или, как результат долгих тренировок. Особенно в глаза бросались упругие кудри цвета шоколада. — Здравствуйте, меня зовут Катерина Петрова, — представилась девушка, немного смутившись пристального взгляда своего собеседника. — Здравствуйте, — очнулся мужчина, — меня зовут Элайджа Майклсон. Можно просто Элайджа и давайте на «ты», чтобы нам было удобней, Катерина! — произнес Майклсон, искренне не понимая, что за проблемы могут быть у такой прекрасной девушки. И мысленно он попросил Бога, чтобы это была не очередная брошенка с несчастной любовью, потому что он просто не понимал, как девушки могут убиваться по идиоту, который их бросил. Правда, иногда попадались такие, что он вообще не понимал, как с ними встречались. — Хотя, кто бросит такую девушку? Она же прекрасна! — подумал Элайджа. — О чем вы хотите со мной поговорить? — отдернув себя от лицезрения девушки, поинтересовался брюнет. Катерина тяжело вздохнула, на несколько секунд закрывая глаза, на что Элайджа нахмурился, гадая из чего же ему придется вытаскивать пациентку. — Разучите меня мечтать, — словно скороговорку протараторила девушка. Майклсон вовремя отдернул себя от некорректного для психолога вопроса «Что?». Он прекрасно слышал просьбу, но он был не готов к такой «проблеме». К нему обращались с разными глупыми, важными, некорректными и так далее просьбами, но с такой? Пожалуй, было впервые. Да, и другие услышав ее, тоже удивились бы. — А, что плохого в том, чтобы мечтать? — найдя более правильный вопрос в этой ситуации, спросил Элайджа. — Мечтать — это хорошо только для оптимистов по жизни! А я пессимист, и моя любая мечта заканчивается мыслью, что такого никогда не будет. Мне 25 лет! И вместо того, чтобы искать престижную работу, которую я буду ненавидеть до конца своих дней, я мечтаю! О принцах, об океанах, о лошадях, о путешествиях с подругами, о том, что я какая-нибудь принцесса потерявшаяся, как Рапунцель! Это ненормально, — высказалась девушка, норовя не выкрикнуть это все в лицо мужчине, протянув его за этот бесивший ее почему-то галстук. Успокоившись, она чуть тише добавила: — Это больно… — Почему? — видя заостренные от гнева черты лица, так же тихо спросил Майклсон. — А разве приятно, когда мечты не сбываются? Приятно смотреть, когда планы рушатся? Приятно, когда даже нет элементарной поддержки семьи, которую ты себе представляла? Что услышав твои мечты, они обнимут, выскажут добрые слова! Приятно ли, когда смеются тебе в лицо, говоря, что это все сказки, что такого не бывает! — сорвалась Катерина, уткнувшись лицом в ладони. И, пытаясь выплеснуть гнев в действия, она подскочила, став нервно расхаживать по комнате. Не ожидавший такого выплеска эмоций, Элайджа растерялся. Он бы не удивился, если бы она разрыдалась. На такие выпады пациенток он был готов, у него были отработанные схемы. Но вот сейчас, он не знал, что надо делать! Даже скорей не знал, что лучше сделать! Мужчина решил дать Петровой шанс, успокоиться самой. Минут десять единственным звуком в кабинете были шаги. Размеренные, местами нервные, иногда совсем медленные. Катерина, словно начальник услышавший о плохо сделанной работе своих подчиненных, мерила шагами кабинет, не обращая внимание на окружающих, которыми на данный момент, оказался один человек — это Майклсон. Он, как завороженный наблюдал за ней. Замечая каждую вещичку. Тугие локоны, подпрыгивающие при такой ходьбе. Изящные ручки теребящие многочисленные браслеты. Только когда брюнетка присела обратно, Элайджа поймал себя на мысли, что он беззастенчиво рассматривает ее. Обычно он себе такого никогда не позволял. — Извините меня, — только и смогла сказать девушка, — давайте продолжим. — Да, конечно. Давайте повторим, вы хотите перестать мечтать, да? — переспросил Элайджа, на что получил утвердительный кивок. — А как вы представляете себе это? В любом случае вы будете продолжать мечтать! Я помогаю людям, но не зомбирую их! Все люди мечтают! И это вполне нормально! Может вас не надо разучивать мечтать, как вы говорите! Может вам надо просто понять, что это вполне нормально? — Я, — замялась девушка, — я понимаю, но я постоянно живу в мечтах! Я понимаю, что мечтают все! Но даже, когда я иду по улице, я представляю, что это другое место и другие люди! Я могу вскочить с дивана и ходите по дому, разговаривая с воображаемыми людьми, и делать всякие вещи, которые я делаю в своей голове! — активно жестикулируя, пыталась донести суть брюнетка до мужчины. — Даже эти тупые линзы, одеты для того, чтобы быть похожей на любимых героинь романов! — закончив свою тираду, Петрова встала и подошла к зеркалу. Приблизившись к нему почти вплотную, она поднесла руки к глазам, и через несколько минут у нее в руках оказались линзы ядовито-зеленого цвета, что немало удивило Элайджу, еще пребывавшего в шоке. Когда девушка села обратно, Майклсон понял, что она волшебна, и мысли, что она может быть какой-нибудь затерявшейся принцессой, не так уж глупы. Она была совершена. Ей намного больше шел оттенок ее глаз, оттенок темного шоколада. В ее глазах ему хотелось тонуть, как потонули все те многие, что в них смотрели. Он отчетливо представил, как бы он смотрел в эти глаза и шептал комплименты на ушко Катерине, предаваясь любви в их общей кровати, в их общем доме, в их общем мире. Пожалуй он начинает понимать девушку, которая не хочет мечтать, потому что он бы сам сейчас хотел перестать придумывать эти волшебные моменты их общей жизни, которым не суждено сбыться. — А может мечты превращать в цели? — побормотал сам себе Элайджа, поздно заметив, что сделал это вслух. — Неплохая идея! — приподняла брови брюнетка. — Но это все равно не решит моей проблемы, — добавила она, уставившись с окно. Майклсон проследив за взглядом девушки и тоже засмотрелся на мир за окном. Погода осталась не изменчива. Тот же дождь, те же угрюмые люди. Ко всему этому добавилась гроза, которая вспыхивая, освещала кабинет еще ярче, заставляя прикрывать глаза сидящих в нем. Впервые тишина не казалась такой удушающей, а от встречи взглядов не было резкого отведения глаз в другую сторону, лишь смущенные улыбки. Сейчас, видя, как блестят глаза Катерины, Майклсону уже не казалось настолько глупой затея брата, поставить французские окна в кабинет. Сейчас это казалось волшебным! Вся атмосфера была наполнена волшебством. Впервые Элайдже не хотелось побыстрее уйти с работы. Ему хотелось сидеть вот так с Катериной вечно. — Ты просто разочаровалась в жизни, — вдруг произнес Майклсон. Она так же, как и он разочаровалась в жизни. Только он погрузился с головой в работу, а потом в алкоголь и книги. Она же жила в другом мире. Они были похожи, только по-разному решали проблемы. — Ты тоже, Элайджа, — продолжая смотреть в окно, предположила Катерина, прочно уверенная в своей догадке. — С чего ты взяла? — повернулся к ней мужчина. Ему говорили, что он слишком серьезен, но не это. — Ты желаешь, помочь другим, чтобы не видеть свои проблемы. Ты желаешь, смеяться с их проблем, предлагая легкие решения. Но ты не можешь совладать со своей жизнью. Она не интересна, — по слогам произнесла последнее предложение брюнетка. — Предлагаешь мне тоже жить в мире грез? — шутя, отмахнулся Майклсон, продолжая смотреть в окно. — Не совсем, — слабо улыбнулась Петрова, — предлагаю исполнять мечты, — развернулась девушка лицом к Элайдже, бросая ему вызов и заставляя его принять. Майклсон посмотрел в глаза девушки, что-то ища там. Какой-то знак. Знак, дающий ему права, на что-то большее. Он боялся все испортить сейчас с ней, как когда-то испортил взаимоотношения с семьей. Боялся поспешить и все испортить. Он всегда боялся сделать шаг, не обдумав его. Может поэтому он психолог, который должен принять во внимание все детали и обдумать каждое слово, а не фотограф, который просто пытается ловить любой момент и, не жалея пленки, делать яркие кадры? Фотограф… «Лови момент! Не думай о последствиях!» — любимая фраза его брата. Лови момент. Не думай о последствиях. — Согласен, — на ходу выкрикнул Элайджа, схватив Катерину за руку и потащив за собой, захлопывая дверь в кабинет. Выскочив из приемной, он нашел глазами лестницу и побежал дальше, также держа девушку за руку. — Эй! — возмутилась Катерина, но руку не выдернула. — Куда ты? — не успевая перешагивать ступеньки, крикнула она, буквально летя вслед за мужчиной. — Разве, ты, никогда не мечтала прогуляться под дождем без зонта? — весело ответил Элайджа, стоя уже у двери главного входа. — Сейчас? — истерично хихикнула Петрова, мысленно готовя себя к подобной «мечте». — Сейчас или никогда! — Хорошо! — набравшись смелости ответила девушка, чувствуя теплую ладонь, нежно сжимающую ее. Не ожидая больше ни секунды, пара вылетела на улицу и побежала по направлению известному только им. Они бежали и бежали, то и дело попадая в лужи, обрызгивая прохожих от их бега. Элайджа вначале пытался извиняться перед прохожими, которых они испачкали, но на все свои попытки получал довольно ясное послание куда-подальше. Катерина, уставшая после половины их пути, тем более бежавшая на каблуках, без спросу прыгнула на спину мужчины, который вовремя схватившись, успел удержать девушку. *** — И где мы? — спросила брюнетка, когда ее занесли в квартиру и только сейчас опустили. — У меня дома, — просто ответил Майклсон, снимая обувь. — А зачем? — рассматривая квартиру в которую ее занесли, спросила девушка. — Ну, — остановился Элайджа, ища предлог из-за которого они здесь, — у меня есть горячий шоколад! Подойдет? — по детски-наивно предположил он. — Хорошо, — рассмеялась девушка, — где у тебя ванна? — неловко переступая с ноги на ногу, поинтересовалась Петрова, стоя в коридоре, чувствуя себя неловко из-за стекающего потока воды с ее одежды и волос. Не в лучшем виде был и Элайджа. — Ах, да… — только сейчас заметил неприятно липшую одежду к телу мужчина. Проводив девушку в свою ванную комнату, он поспешил воспользоваться гостевой, быстро приводя себя в порядок и одевая домашнюю одежду. Пройдя в кухню, Элайджа начал рыться в многочисленных ящиках, ища тот самый предлог из-за которого он принес девушку сюда. Найдя его, он начал приготовление. Через 10 минут напиток уже был разлит по кружкам, а хозяин квартиры ожидал свою гостью. А ведь сосем недавно он был психологом, а она его пациенткой.  — Вкусно пахнет! — услышал тонкий голосок сзади себя Майклсон и развернулся. Перед ним стояла Катерина, одетая в его рубашку. Смотря на нее, он понимал, что в той рубашке смотрится ничтожно по сравнению с тем, как она сидит на ней. — Это горячий шоколад, — попытался отвлечься от восхищения девушки Майклсон. — Я люблю горячий шоколад, особенно после прогулки, когда ты замерз и залезаешь под одеяло, включаешь фильм и пьешь горячий напиток! Рай… — мечтательно прошептала Катерина. — Я больше люблю согреваться глинтвейном, — усмехнулся мужчина, смотря, как девушка наслаждается запахом напитка, одновременно пытаясь его остудить, легонько дуя на него, от чего ее губы сворачивались в трубочку, что выглядело так естественно и по детски-смешно. — Ну, не знаю. Ты же мужчина! С мечтой прогуляться под дождем! — хихикнула брюнетка. — Ну, это не совсем моя мечта была, — тихо пробормотал Элайджа. Девушка все же услышав его, немного смутилась, продолжая пить горячий шоколад, пытаясь скрыть девчачую улыбку. Они продолжали стоять в тишине, наслаждаясь ей. Наслаждаясь звуком сердцебиения друг друга. Им не нужны были слова. Им нужны — они. — Так может, полностью исполнишь свою мечту? — словно пулей, разрезала тишину, ставшей для них такой привычной Петрова. Почему бы и нет? Без лишних слов, будто на ходу дочитывая мысли девушки, Элайджа подхватил Катерину на руки, неся ее в спальню и даря невесомые поцелуи. Опустив ее на мягкую поверхность кровати, он еще раз взглянул на нее, словно проверяя насколько все это реально. Откинув упавшую на лицо прядку, Элайджа сначала нежно прикоснулся губами к скуле девушки, спускаясь ниже и находя ее губы, он с жадностью впился в них, попутно лаская изгибы ее идеального тела. Он прижимал ее к себе настолько близко, что казалось дороже нее у него нет никого. Может так и было?