Передозировка

ЧунХен хочет вздохнуть, но лёгкие плавятся изнутри и почва под ногами медленно стягивается в чёрную дыру. Он падает. На кончиках пальцев ощущается неприятное покалывание, будто тысячи маленьких иголочек, одна за одной, вонзаются в кожу. Поток воздуха подхватывает его и кружит, кружит, кружит. По телу разливается легкость и тепло. Голова становится ватной, мысли улетучиваются прочь, губы расползаются в блаженной улыбке. Но чувство счастья мгновенно сменяется чувством нарастающего беспокойства и тревоги. ЧунХен слышит голос. Где-то вдалеке, под толстым слоем изоляции. С нотами истерики, готовый сорваться в любой момент. — Скорую! Вызовите уже скорую кто-нибудь! И он хочет закричать. Пойти на голос. Но вокруг лишь беспросветная мгла. Зуд раздражает. Он расползается там, куда дотянуться в данный момент просто невозможно из-за ваты, которой набито тело: вдоль по позвоночнику и лопаткам. Медленно. Мучительно. Кажется, что даже глазные яблоки изнутри что-то грызёт. Его трясёт. Сильно, до тошнотворного привкуса крови во рту. Звуки смешиваются и оглушают. Длинные тонкие пальцы смыкаются в холодное кольцо вокруг шеи и болезненно давят, из-за чего перед глазами часто мелькают яркие вспышки света. Но тонкий запах эйфории настигает почти сразу же и вытаскивает куда-то на свет, избавляя от цепких оков и давая глубоко вдохнуть. Трава слишком зеленая, неприятно колющая голые ступни. Слишком палящее солнце. До дурноты. До головокружения. Неестественно синее небо с огромными ватными комками, слишком белоснежными. Ослепляющими. Ветер слишком сильный. Не дающий нормально дышать, всё время перехватывающий вдох и уносящий его к небесам. И листья на дереве слишком громко шелестят. Что-то бормочут, завораживают, гипнотизируют. Даже запах, от которого ужасно чешется горло, зависший где-то посередине, слишком приторный. Слишком много "слишком". Его взгляд мечется, пытается остановиться на чем-то одном. Но всего так много. До всего хочется прикоснуться. Вдохнуть, ощутить, поверить. Его реальность переклинивает. Но Ён тонет в насмешливых тёмных глазах напротив. Они блестят, и уверяют в том, что всё в порядке. ДуДжун что-то говорит и громко смеется, прикрывая веки и откидывая голову назад. Но ЧунХен ничего не слышит. Он лишь смотрит. Внимательно, не моргая, боясь пропустить что-то значительное. Движение губ, кадыка, взгляд в сторону, взмах головой. Юн заставляет того замереть. Смотреть только на себя, такого величественного и до дури безупречного. Воздух вокруг него светится. Аура, окутавшая словно кокон не дает дотронуться. Вселяет страх. Немного красного, плавно перетекающего в розовый, затем в лиловый. Желтый цвет, выходящий из зелёного. Много голубого. У Ёна кружится голова, когда ДуДжун аккуратно берёт его за руку. Поток ветра подхватывает ауру вместе с приторным запахом, и свет становится не таким слепящим, трава уже не колет, а приятно щекочет. И когда огромная зеленая черепаха, летящая по небу, одним взмахом рассекает большое белоснежное облако, веки ЧунХена тяжелеют и ему кажется, что он засыпает. Лишь тонкий запах лидерского одеколона удерживает его в галлюциногенной реальности. Мягкий и что-то напоминающий. Он проникает в мозг и въедается в черепную коробку. Оседает на языке в виде сладкого привкуса с легкой горчинкой, будто от апельсиновой цедры. Волна накрывает мгновенно, без предупреждения, сбивая с ног. Пузырьки воздуха тянутся к поверхности, а рэпер идет ко дну. Глаза режет от столь непроглядной темноты. Маленькие мечущиеся точки с каждой секундой становятся всё ближе и ближе. Лопаясь, они ослепляют и растворяются без остатка. Беспорядочное движение. Галактическая пыль, словно едкая пыльца, опутывает воспаленное сознание. Вселенная вращается, звезды взрываются. Атомы пересекаются, сливаются, лопаются. Тысячи метеоритов — больших и маленьких — проносятся мимо. Космический мусор и множество планет. Он видит, как лучи солнечного света проходят сквозь него и преодолевают сотни тысяч световых лет. Всё останавливается и с тихим шуршанием, словно мозаика, утекает в бесцветное никуда. ЧунХен замирает. Он слышит скрежет. До зуда в ушах. По стеклу расходится тончайшая паутина. Треск становится всё громче и громче. Неприятно давит на барабанные перепонки и под конец взрывается. — Нет! Ты должен держаться! Слышишь, ты! Не смей бросать меня! Пожалуйста, Джокер… Едкий, бесконечный писк раздражает, давит на барабанные перепонки. Заставляет дергаться. Метаться из стороны в сторону. Кричать. Рвать на себе волосы. Заставляет красные отметины расползтись по всему телу. Сквозь пальцы, словно шелк, он пропускает смерть. Черные сгустки и тонкие нити дыма. Мягкого, почти невесомого. Кровь в висках пульсирует всё быстрее и быстрее. ЧунХен хочет вздохнуть, но вместо этого взрывается. Перед глазами проносится огромная черепаха, бескрайний океан, зеленая поляна, бесконечность, миллионы звезд, метеориты, и всё замирает на черных глазах. Таких живых, блестящих, широко распахнутых, внутри которых за одно мгновение и скрылась вся эта космическая пыльца, синее море с черепахой, сотни тысяч галактик и любимый запах одеколона. Он дышит. Тяжело, с острой болью во всём теле и туманом перед глазами. И нет больше зеленых черепах, мельчайших атомов, бесконечных морских пучин, мелькающей вселенной, ярких вспышек и чёрного дыма. Есть только родное тело под боком и собственный мир, уменьшенный до размеров малюсенькой комнаты, в которой они создадут свой огромный бесконечный космос.