Алиса

Группа юных биологов осторожно пробиралась по узкой скалистой тропе. Гладкий бок огромной фиолетовой горы, к которому они прижимались, отвесно уходил вверх и терялся в сгустках тумана странной звёздчатой формы. Дна ущелья было не видно за вечной мерцающей мглой, покрывавшей предгорья. - Эй! – окликнул Игорёк идущую впереди Алису. – Я, конечно, понимаю: осторожность – первая заповедь, но нам бы надо поторопиться. Ползти ещё хрен знает сколько, а Джонни предупреждал, что динамика здесь гораздо активнее, чем в других горах. - Джонни! – захохотал Пашка. – Что за дурацкая мысль – называть интерференционное сияние Джонни! - Ну а что, когда он называет своё имя, в переводчике звучит какое-то «жжж-бжж-джж». Что мне, жужжать каждый раз? Вот и адаптирую, – невозмутимо ответил Игорёк. - Лингвисты пускай адаптируют! – заявил Пашка. – А ты иди, копайся в грязи! - До грязи ещё надо добраться, – заметил Игорёк. – Алис! Ну чего ты там? - Как начальник группы, я за вас в ответе, – отрезала Алиса. – И не собираюсь нестись сломя голову по краю пропасти. - Начальник намекает, что не будь нас, она бы давно уже была на вершине, – ядовито сказал Пашка, повернув голову к Игорьку. Он, как всегда, не выносил напоминаний о том, что кому-то подчиняется. – Пусти, Алиска, я пойду первый. - Ну вот ещё, - возмутилась Алиса, - ты-то нас точно всех угробишь. Пашка попытался обойти её, Алиса не пропускала. - Эй-эй! – испуганно воскликнул Игорёк. – Совсем обалдели?! Ещё драку тут устройте. В этот момент гладкая поверхность горы покрылась трещинами, задрожала и стала сдвигаться вглубь. Тропа в то же время резко и волнообразно ухнула вниз. Игорёк опрокинулся на спину, Пашка вцепился в выступ скалы, а Алиса, пытаясь удержать равновесие, споткнулась о камень, вскрикнула и полетела в пропасть. В последний момент её пальцы зацепились за край обрыва. Пашка вытаращил глаза, прыгнул к ней, схватил за руку и одним рывком вытащил на тропу. Всё произошло за секунду. Игорёк только успел приподнять голову. Дрожь уже утихла, и изменившийся ландшафт замер, как будто стоял таким с древних эпох. - Алиска! – Пашка схватил её за плечи, смотря всё ещё испуганными глазами. – Ты цела?! Я болван! Нашёл, где препираться, отвлёк тебя! Прости! Алиса тоже была ещё немного ошалелой. Она встряхнула головой. - Нет, нет, это я виновата, вы были правы, а я вас не послушала. Паша, если бы не ты… Спасибо! – Алиса взволнованно смотрела на него. – Игорёк, в порядке? – обернулась она. - Пара синяков не повредит на память о бдительности, – сказал Игорёк, поднимаясь. Пашка всё ещё держал её за плечи. - Ну, идёмте, – сказала Алиса и посмотрела на Пашку. – Со мной всё хорошо. – Она улыбнулась ему и встала. Пашка моргнул и взглянул на неё снизу вверх. - Ну, нет худа без добра, – заметила Алиса. – Теперь тут широкая дорога, мы сможем пойти быстрее. Пашка задумчиво следил, как она отряхивается и медленно идёт вперёд, поджидая их. - Ну чего ты расселся? – толкнул его ногой Игорёк. – Судя по тому, какое быстрое было изменение, следующее будет очень скоро. - Тоже мне, геоморфолог нашёлся, – машинально ответил Пашка, продолжая смотреть вслед Алисе. Потом отвёл взгляд и встал. – Пойдём уже найдём тебе какую-нибудь лужу, чтобы прекратил умничать не по делу. Благополучно добравшись до стабильного участка на вершине горы, ребята разбрелись в разные стороны и углубились в исследования. Пошёл второй месяц комплексной экспедиции с Земли по изучению этой планеты на краю соседней галактики. Основную часть учёных составляли лучшие лингвисты и этологи, главной целью которых было установить дружеское сотрудничество с обитателями планеты. Они представляли собой сконцентрированные переливающиеся излучения. «Интерференционное сияние», как выразился Пашка. В первый раз земляне контактировали с такими непохожими на гуманоидов существами. Но хозяева оказались очень дружелюбными. Когда был составлен базовый словарь, они охотно рассказывали о жизни на своей постоянно изменяющейся планете. Внутренние процессы на ней шли непрерывно. В горах это выражалось периодическими вспышками перестройки структуры, а на равнине изменение шло медленно и постоянно. Среди всего этого движения были отдельные стационарные участки, на которых концентрировалось подавляющее большинство местной флоры и фауны. Старшеклассники Московской биологической школы и школы при Петербургском Дарвиновском университете должны были провести пробные исследования, взять первые образцы с неизвестной планеты, а также установить научные контакты для будущей работы. Юные геоморфологи, гидрологи, биологи и климатологи собирали здесь материал для своей выпускной работы. Экспедиция проходила в летние каникулы перед последним учебным годом в школе. Проект Алисы, Пашки и питерского микробиолога Игорька состоял в том, чтобы перевезти на Землю модели здешних экосистем для их воссоздания и изучения в московском Космозо. Алиса сидела в кают-компании и делала описание уже найденных видов. Пашка сидел на другом конце стола, подперев голову рукой, и задумчиво вертел в пальцах свой складной нож. - Алиска, - куда-то в пустоту проговорил он, - а ты когда-нибудь влюблялась? - Не помню, – Алиса пожала плечами, не отрываясь от монитора. – Может, когда-нибудь в детстве было. - Значит, не влюблялась, – заключил Пашка и замолк. - Алиска, - через некоторое время снова начал он, - а ты когда-нибудь вообще носила платья? Алиса поморщилась, снова отвлекаясь. - Носила, - ответила она, - но мне не нравится, комбинезоны удобнее. Пашка помолчал и перевёл на неё взгляд. - А что ты всё время этот хвост завязываешь? С распущенными волосами тебе больше идёт. Она подняла на него глаза из-за монитора. - Распущенные волосы мешаются, - сказала она, - и ты мне тоже мешаешь. Что за глупости ты болтаешь? Он дёрнул плечом и отвёл взгляд. - Слушай, Алиска, - немного погодя, спросил он, - а если бы я в тебя влюбился? - Это было бы очень некстати, меня такие вещи не интересуют, – ответила Алиса, погружённая в работу. А потом нахмурилась и посмотрела на него. – Слушай, Павел, чем отвлекать меня, пошёл бы разобрал свои растения, а то потом от тебя отчёта полгода не дождёшься. Он пристально посмотрел на неё и встал. - Есть, капитан! – как-то горько отрапортовал он и удалился, засовывая нож в карман. Экспедиция прошла успешно, и уже в конце августа её участники были в Москве. В отличие от своих друзей, покорявших другие галактики, Аркаша становился всё ближе к родной планете. Вооружившись тоннами увеличительной техники, он проникал дальше и глубже в бесконечный микро-мир, и его выпускная работа обещала быть сенсационной. Часами и днями он просиживал в своей квартире-лаборатории, исследуя бесчисленные ряды собранных образцов. Этим же он занимался и теперь, когда раздался звонок в дверь. - Пашка! – ахнул он, впуская друга. - Вы уже вернулись? Как же так? Должны были только тридцать первого! - На обратном пути тоннели были почти пустые, и удалось срезать коротким путём, - объяснил Пашка, пожимая Аркаше руку и стискивая его в объятьях. - И когда вы прилетели? – спросил Аркаша, проводя друга в зал. - Да вот с утра. Я только домой заскочил и к тебе. - А Алиса? - Оо, её-то теперь месяц не выпустят из-под любящей опеки, особенно, когда слетятся все бабушки и Громозека впридачу. Аркаша усмехнулся. - Удивляюсь, что тебя-то Мария Тимофеевна выпустила. - Моя мама, - гордо заявил Пашка, - уже давно ко всему привыкла. В конце концов, я взрослый мужчина и сам решаю, куда и когда идти. Аркаша спрятал улыбку. - Скорее всего, её просто не было дома, – сказал он. - Да, - сознался Пашка, - только вечером придёт. - Ну давай, идём на кухню, – спохватился Аркаша. – Кофе будешь? - Ни за что! Только чай с лучших плантаций Москвы! Кофе я за эти месяцы выпил столько, что уже опасаюсь за своё сердце. - Ну да, это что-то новое, - засмеялся Аркаша, заваривая чай, - чтобы Гераскин беспокоился за своё сердце! Неужели стареешь? - Деликатный и вежливый человек сразу понял бы, что это всего лишь преувеличение, призванное отразить невозможные масштабы произошедшего, – с достоинством проговорил Пашка. – А вы, Аркадий, толстокожий чурбан! Аркаша смеялся и накрывал на стол, радуясь про себя, что Пашка снова здесь после такого долгого отсутствия. - Кстати! – вспомнил вдруг Пашка и сбегал в коридор. – Это вот тебе, подарочек с края света, – он протянул ему небольшой чемоданчик. - Пробы? – живо заинтересовался Аркаша, забирая чемоданчик. - Ага, – кивнул Пашка. – Наш микробиолог у микроскопа взвывал, как будто в каждой пробирке сидело по Нобелевской премии. Просветишь меня потом. - Спасибо! – Аркаша с видимой неохотой отложил пробы в сторону и разлил по кружкам чай. – Ну давай, Паша, рассказывай. И Пашка начал восторженный и бессвязный рассказ, полный первых впечатлений, переживаний, приключений и геройств. Только среди обычной кипучей энергии безбашенного и уверенного в своём превосходстве парня вдруг стали проскальзывать ноты какой-то тоски. Он всё чаще ненадолго замолкал, и лицо его становилось мрачным или грустным. В конце концов, не на шутку удивлённый Аркаша не выдержал. - Паша, да что с тобой такое? – осторожно поинтересовался он в одну из пауз. - О чём это ты? – попытался правдоподобно удивиться Пашка, но почувствовал слишком явную фальшь в своём голосе и опустил голову. Аркаша немного подождал, потом налил ему ещё чая. Пашка схватил кружку и принялся вертеть её в руках. - Слушай, - сказал он, наконец, по-прежнему смотря в пол, - ты когда-нибудь замечал, какая на самом деле… Алиса… красивая? Аркаша метнул на него испуганный взгляд и тут же отвёл его. - Алиса? – нерешительно переспросил он. - Какая у неё стала классная фигура, и какие красивые длинные волосы, - продолжал Пашка, не обращая внимания на Аркашу, - и как она смотрит, так серьёзно, но ласково, и какая у неё волшебная улыбка. И ходит она так спортивно, грациозно, такая сильная и красивая. А ещё ведь она смелая, и умная, и у нас так много общего. Мы ведь оба можем с головой броситься в приключения и помчаться на другой край галактики, только бы там было что-то интересное. Но, к тому же, она гораздо разумнее и рассудительнее меня, и всегда мешает мне делать глупости. Блин, она же просто идеальная. Короче говоря, Аркашка, - он решительно посмотрел на него и с шумом поставил чашку на стол, - я, кажется, влюбился в Алиску, – потом снова схватил чашку и залпом выпил чай. Аркаша мгновенно побледнел и не нашёл, что сказать. - М-м-м-м… - невнятно пробормотал он, поднимаясь и подходя к плите. – А… а что же она? Ты же ей, наверное, уже сказал, – он снова возился с заварочным чайником. - Она! – Пашка сразу помрачнел и откинулся на спинку. – Она и слышать ничего не хочет. Я, правда, напрямую не говорил, так, намекал по-разному. Но она всё время уходит от темы и говорит, что её всякие влюблённости не интересуют. - Да, как же, - как-то рассеянно протянул Аркаша, - работа, карьера, проекты. - Ну да, что-то вроде того, – подтвердил Пашка. – Я за этот месяц весь измучался, и так пробовал, и по всякому, ни на что не реагирует! - Ну что ж, Паша, - сказал Аркаша, поворачиваясь к нему со свежим чаем. Он уже пришёл в своё обычное состояние, - ты знаешь, я в таких делах тебе не советчик. Тут ты лучше меня должен придумать, что делать. Выпей ещё чаю. - Давай, – безнадёжно махнул рукой Пашка. – Ничего лучшего ты предложить и не мог. Ещё долго Пашка сидел у своего друга. Теперь все его разговоры касались только Алисы. Он рассказал о случае на скале, как он перепугался тогда за неё, как захотел быть рядом и защищать, как посмотрел вдруг новыми глазами. И о других случаях, когда ему удавалось что-то сделать для неё. И обо всех разговорах, когда он пытался выразить свои чувства. И просто о том, как Алиса себя вела и что делала, и какой она при этом была прекрасной. Аркаша слушал молча и только подливал им иногда ещё чая. Через несколько дней начался последний учебный год. Ребята много времени проводили вместе. Ходили на занятия, делали лабораторные, сдавали проекты по основным предметам. Алиса и Пашка усиленно трудились над выпускной работой. Иногда к ним из Питера прилетал Игорёк. Изредка заходил Аркаша, помочь советом, но по большей части он пропадал за своими микроскопами. Всё это время Пашка не знал, куда себя деть. Он то воодушевлялся и начинал совершать рыцарские подвиги, то мрачно замыкался в себе, иногда пытался говорить с Алисой о чувствах, а то вдруг замолкал и только отвечал односложно на вопросы по работе. Алиса всё больше ожесточалась и отдалялась от него, испытывая видимое облегчение, когда он говорил только на деловые темы. Аркаша наблюдал за всем молча. С ним Алиса была, как и раньше, открыта и дружелюбна. Иногда, в свободное время, они пробовали собираться втроём, как прежде. Но в такие моменты Пашка чаще всего бывал угрюм и не принимал участия в разговоре. В конце концов, под предлогом нехватки времени, они совсем перестали встречаться вне школы и биостанции. Пашка часто вечерами заходил к Аркаше и тот выслушивал длинные, исполненные горечи, исповеди. Сам Аркаша почти ничего не говорил, да от него и не требовалось. Однажды в начале декабря в квартиру Аркаши послышался настойчивый звонок. Чертыхнувшись, он оторвался от написания отчёта и пошёл открывать. На пороге, как всегда, стоял Пашка. - Паша, ты же знаешь… - начал Аркаша, но, увидев его лицо, осёкся. - Я всё знаю! – зло заявил он, вваливаясь внутрь и сразу стягивая с себя пальто и ботинки. – У тебя последние эксперименты, у тебя предварительный отчёт, у тебя представление промежуточных результатов в Академию Наук! Прости меня, Аркашка! Я искренне не хотел тебя отвлекать! – раздражённо, с напором, выговаривал он, как будто обвиняя Аркашу. – Но я не могу, не могу я так больше! - Ладно, ладно, – успокаивающе сказал Аркаша. – Пойдём, поставлю чай. Он снял лабораторный халат и повесил его на спинку стула. - К чёёрту чай! – прорычал Пашка, топая на кухню. Он вытащил из кармана толстовки маленькую бутылку виски и грохнул ей об стол. – Давай рюмки! - Павел, – ошалело проговорил Аркаша. – Ну это уж чересчур. Пашка раздражённо замахал рукой. - Сейчас вот не надо этих лекций о морали, этих «Павел» и поражённых невинных глаз. Мне всё равно. Я сказал, доставай рюмки! Аркаша, привыкший, что его рассудительность отрезвляюще действует на их горячего друга, от неожиданности не нашёл, что возразить, и послушно протянул руку к шкафчику. - Подожди, – вдруг резко развернулся он. – Какие ещё «рюмки»? - Такие! – с вызовом смотрел на него Пашка. – Будешь пить со мной! Не алкоголик же я – в одиночку хлестать. - Ну вот это вот даже не думай! – взвился Аркаша. – У меня отчёт висит, мне через три дня его представлять, и вообще, я не пью алкоголь, тем более крепкий. Да и ты не пьёшь! - Я пью! – заявил Пашка. – Только редко. Но сейчас не могу уже, Аркашка, душа выворачивается, глупостей наделал. Нужно же какое-то облегчение, – сменил он тактику. – Ладно, Аркаш, ну ты много не пей, так, чуть-чуть, – он жалобно посмотрел на друга. Аркаша судорожно вздохнул и поставил на стол две рюмки. Пашка открыл бутылку, плеснул в них виски и тут же, не дожидаясь, опрокинул в себя одну из них, после чего закашлялся и схватил ртом воздух. - Щас, - пробормотал он, косясь на Аркашу, - привыкнуть надо. Аркаша покачал головой и сел рядом. Пашка налил себе ещё и взял рюмку, на этот раз поджидая Аркашу. Аркаша поднял свою, они чокнулись и выпили. Пашка залпом, более удачно, чем первую, Аркаша – чуть пригубив и поморщившись. - Может, закуски какой? – спросил он, наблюдая за Пашкой. - Не надо, - мотнул тот головой, наливая следующую, - ничто не должно облегчить моей участи. - Так что произошло? – рискнул поинтересоваться Аркаша. Пашка сразу помрачнел, со злостью выпил свою стопку и кивнул Аркаше на его. Аркаша немного глотнул. - Короче, - резко начал Пашка, - заявляется сегодня на станцию этот питерский хмырь. И, что бы ты думал, притаскивает Алиске огромный букетище цветов. И не просто каких, а лунных серебрянок, где, блин, только раскопал! И весь такой жених, мать его, чуть на одно колено не встаёт, сама галантность. У меня аж в голове помутилось. А Алиска ещё такая радостная, благодарит его. Правда, я думаю, они её больше с ботанической точки зрения заинтересовали, а галантность его ей по барабану. Но, значит, я там, как бобик, увиваюсь который месяц, а ещё всякие хмыри будут подкатывать! – он сделал паузу и они выпили ещё. – Ну, и, короче, отвожу я его тихо в сторону. Старался быть спокойным, между прочим, заметь! Хотя у самого, наверное, глаза кровью налились от бешенства. Ну, и говорю: «Игорёк, дорогой, больше, пожалуйста, никогда не смей Алисе дарить цветы и другие подарки. И ухаживать за ней тоже не нужно». А он так прищурился и говорит: «Я, Пашка, буду за ней ухаживать, когда и сколько захочу». Я говорю: «Кому-то, может, и Пашка, а тебе Павел Николаевич». Ну и… - виновато потупился он. – Ну и дал ему в глаз. - Пашка! – вскричал Аркаша. – Ты что, совсем с ума сошёл?! Это что за каменный век! И где тут все твои разговоры о царе природы? Дикая битва за самку! - Да тише, тише, – замахал руками Пашка. – Знаю я всё. Мне теперь в зеркало смотреть стыдно. Но от натуры, видать, не так просто уйти, как я думал. На шум все сбежались, охают, спрашивают, Алиса так странно на меня посмотрела. Этот на стол привалился, за лицо держится, по глазу уже синева разливается. И тут я не выдержал, сбежал. Не знал я, что им всем на их недоумённые взгляды ответить. Они ведь, как и ты, сейчас, просто не могли в это поверить. Аркаша выдохнул и, без приглашения Пашки, сделал из рюмки большой глоток. Пашка исподволь смотрел на него, как будто, он сейчас должен решить, жить ему или умереть. - Ну, в первую очередь, - сказал Аркаша, собравшись с мыслями, - ты должен перед ним извиниться. - Не буду, – решительно заявил Пашка. - Паша… - Я сказал, не буду! – не дал ему слова Пашка. – Я поступил, как дикарь, да, но иначе поступить не мог. И не могу допустить, чтобы он так нагло вокруг неё крутился. И, мало того, если он будет продолжать, я сделаю это снова. - Ладно, - махнул рукой Аркаша, - об этом с тобой нужно завтра говорить, сейчас ты уже пьян. - И завтра я тебе скажу то же самое, – отрезал Пашка, для большей убедительности опрокидывая в себя ещё стопку. Эта уже оказалась лишней. Пашка вдруг изменился в лице и на нетвёрдых ногах умчался в ванную. Пока он пропадал там, Аркаша постелил ему на диване и сделал звонок его маме, предупредив, что Паша заночует у него. - Эх ты, ковбой, – грустно усмехнулся он, укладывая побледневшего Пашку и накрывая его одеялом. Наутро чувство вины и убедительность Аркаши взяли верх. Аркаша тут же позвонил Игорьку и попросил его приехать на биостанцию, куда отправились и они с Пашкой. Там, в присутствии остальных биологов, Пашка принёс свои извинения Игорьку и, вдобавок, всем свидетелям сцены. Он долго вещал на тему своей горячности и беспутности, рассуждал, как коварны бывают природные инстинкты, и, в итоге, даже свёл всё в шутку, так, что все почувствовали, что возникшее было напряжение спало. - Как думаешь, - спросил Пашка у Аркаши по пути на автобусную остановку, - они все теперь догадались, в чём тут было дело? - Паша, - мягко проговорил Аркаша, - я боюсь, все уже давно знают, в чём тут дело. Через два дня Пашка случайно застал Игорька с Алисой, когда он приглашал её в кино. Он подождал его у выхода из лаборатории и напомнил, что просил не приближаться к Алисе. Игорёк, введённый в заблуждение недавними извинениями, заявил, что сам решит этот вопрос, за что Пашка разбил ему скулу на глазах у близняшек Белых. После этого, отношения остальных биологов к Пашке совсем охладели, а Игорёк перестал появляться на станции вплоть до того, что это стало грозить срывом проекта. Разъярённая Алиса приказала Пашке лететь в Питер и, если надо, на коленях умолять Игорька вернуться. В том числе, убедить его, что «на станции ему будет обеспечена полная безопасность», как язвительно выразилась она. Пашка полетел в Питер и предложил Игорьку продолжить совместную работу. При этом, его глаза выразительно поблёскивали, обещая, в случае чего, повторения прежнего. Игорёк наотрез отказался. Немного побесившись, Пашка вынужден был пообещать, что не тронет Игорька, «даже если они с Алисой станут целоваться на лавочке у лаборатории». После этого, согласие было получено, и на станции воцарилось какое-то подобие мира. А в душе Пашки мир, напротив, был окончательно утерян. Хотя общение Алисы с Игорьком не претерпело существенных изменений, Пашка часами изводил себя, наблюдая, как близко они сидят друг к другу во время работы, или как она смеётся его шуткам. С Пашкой же Алиса теперь старалась общаться как можно меньше и только требовала с него результаты исследований. От всего этого, Пашка всё чаще стал заходить к Аркаше с бутылкой виски или рома. Скоро он уже смог пить без завершающих пробежек в ванную. Аркаша не на шутку волновался за друга. Но каждый раз, когда Пашка приходил с бутылкой, его лицо выражало такую отчаянную решимость, что Аркаша не отваживался возразить. Наступила весна. Биологи начали приводить свои работы к окончательному виду для пред-аттестации. Как-то раз, в морозную мартовскую ночь, в дверь Аркаши раздался стук. Не очень соображая спросонья, он поплёлся открывать, как был, в одних домашних штанах. - Звонок, – пробурчал он, открывая дверь, - У меня есть звонок. Не слушая его, Пашка молча втиснулся в прихожую, за ним следовал свежий холодный ветер и запах алкоголя. - Что случилось? – поёживаясь, спросил Аркаша. - Сегодня ты будешь пить со мной, – хрипло проговорил Пашка, смотря на него дикими глазами. - Да ты, я смотрю, и сам неплохо справляешься, – всё ещё щурясь ото сна, заметил Аркаша. - Ты слышишь? – Пашка вцепился ему в плечо ледяными пальцами. – По-настоящему пить, а не как обычно. Аркашу передёрнуло от холода. - Что случилось? – повторил он. - Я сказал ей, – ответил Пашка помертвевшим голосом. – А она мне ответила. - Пойду оденусь, – сказал Аркаша, высвобождаясь из его рук. Когда он пришёл на кухню, наспех натянув футболку, Пашка уже достал рюмки и разливал ром. При виде Аркаши, он подошёл к нему и снова взял руками за плечи. - Аркадий, друг мой, – проникновенно сказал он. – Я хочу, чтобы ты сейчас взял и как следует выпил. Понимаешь? Аркаша устало посмотрел на него. - Учти, Паша, - сказал он, - только весь мой природный такт и чувство ситуации мешают мне сейчас прочитать тебе пространную и очень справедливую нотацию. Он повернулся к столу, сбрасывая его руки, и одним махом выпил рюмку. На мгновение он сморщился, но стерпел. У Пашки подозрительно защипало в носу. - Аркадий. Если бы ты знал, как я это ценю, – сказал он и глотнул свою порцию. - Рассказывай, Паша. – Аркаша взял бутылку и сам разлил ром по рюмкам. Они сели и, прежде, чем Пашка заговорил, выпили ещё раз. - Я сегодня ещё днём почувствовал, что больше это продолжаться не может. Единственный выход – загнать её в угол, и чтобы без всяких этих намёков, увиливаний. И решил, что, во что бы то ни стало, скажу. Сегодня сидели с ней весь день, описывали трофические цепи, и задержались до позднего вечера. Все давно разошлись, а мы работали в общем зале, наверное, часов до одиннадцати. Когда закончили, она быстро встала и пошла к выходу. Она всегда торопится, когда мы вдвоём остаёмся, это чтоб вместе не идти. Сказала: «Пока. Не забудь свет выключить». Я позвал её. «Алиса», - говорю, - «можно тебя кое о чём попросить, как друга? Помнишь, мы когда-то были друзьями?». Она остановилась и спрашивает: «О чём?». Я посмотрел ей в глаза и говорю: «Выслушать меня. Просто выслушать. А потом, если сможешь, ответить наиболее честно и прямо». Она сделал паузу, потом села напротив меня и сказала: «Говори». И тогда я ей сказал. Я сказал: «Может быть, глупо говорить это сейчас, потому что и так все давно обо всём знают. Но я должен сказать это тебе. Я люблю тебя, Алиса. Вот уже несколько месяцев я совершенно безумно в тебя влюблён. Ты знаешь, я вёл себя странно… ну, страннее, чем обычно, я наделал массу глупостей. Всё это оттого, что я никогда такого раньше не чувствовал. Меня разрывает от этого чувства, я не знаю, как его контролировать, как его сдержать. Я люблю тебя. Я так хочу быть с тобой». Когда я замолчал, она мне ответила. «Павел»… Вот опять это идиотское «Павел», ненавижу его! Когда вы так говорите, значит обязательно хотите сказать какую-нибудь дрянь, и, чтобы после ваших слов, я сам дрянью себя почувствовал. Так вот, её слова я запомнил так, что они до сих пор горят у меня в душе. «Павел. Мы были с тобой друзьями с самого раннего детства, поэтому мне особенно жаль, что так произошло. Я уже говорила тебе, что никакие отношения меня сейчас не интересуют. Я ни в кого не влюблена. На горизонте теперь столько интересных, перспективнейших проектов. Отношения мне бы только мешали и отвлекали от них. Общаться с тобой в последнее время стало совершенно невозможно. Я терплю тебя только потому, что нужно закончить выпускную работу. Не думаю, что после школы я буду поддерживать с тобой связь». Она встала и добавила: «Извини, если я выразилась слишком жёстко. Ты сам просил говорить прямо». Уже у двери она повернулась и спросила: «Ещё что-нибудь?». Я не сумел совладать с голосом и прошептал: «Нет», она ушла. Не знаю, сколько я там просидел, пялясь в одну точку. Потом пошёл в автомат за ромом и ещё какое-то время бродил по улицам. А потом понял, что погибну без тебя. Пашка рассказывал пустым отрешённым голосом, Аркаша сильно сжал его запястье и смотрел с горечью и сочувствием. Когда Пашка закончил, в бутылке осталась всего четверть. С непривычки, Аркаша чувствовал лёгкую тошноту, головокружение и какую-то мутность сознания. Пашка уже порядочно набрался, он сидел, устремив взгляд в пол. Вдруг он резко вскинулся и грохнул кулаком по столу. Аркаша отпрянул. - Больно! Как же больно! – сквозь зубы взвыл Пашка. – Я не понимаю, откуда в ней столько жестокости? Не только не быть с ней, но и не видеть, не слышать, не любоваться ей! Работа, проекты! Это всё, что она замечает! Ей без разницы, что меня рвёт на части от боли. Она не чувствовала, она не понимает! И никто не понимает! - Когда же ты уже прекратишь ныть, – процедил вдруг Аркаша с нескрываемой злобой во взгляде. Пашка дёрнулся, как от удара. - Аркаша… - он неуверенно посмотрел на него. - Все только и должны думать о твоих чувствах, только они имеют значение, – продолжал он, всё больше распаляясь от текущего в крови алкоголя. – Паша чувствует! Извольте всё бросить и плясать вокруг него! Оставь работу, не смей шагу ступить без его ведома, твои дела неважны, изволь слушать его в любое время дня и ночи, вытаскивать из неприятностей, спиваться по его прихоти. Какой же ты эгоист, Пашка! – выкрикнул он. – Намного, намного больший, чем Алиса! - Но если ты… - начал Пашка, совершенно опешивший от тирады всегда молчаливого Аркаши. Но Аркаша не дал ему договорить. - Да что ты знаешь о боли! – он раскраснелся и судорожно дышал. – Знаешь, сколько лет я уже люблю её? Люблю и знаю, что ничего из этого не выйдет, что ей не нужно этого, что самое большее, что я могу – быть ей другом и работать рядом. И тут появляешься ты, такой стремительный и горячий, как всегда. И, знаешь, я бы уступил тебе, молча, я бы пережил, только ведь ей ничего этого не-нуж-но, – он нервно засмеялся. – И сколько я уже живу в этом аду, я не знаю. Постоянно слышать от тебя о ней и не иметь возможности ничего сказать, ведь это бессмысленно! Постоянно видеть, как ты страдаешь, как рушишь свою жизнь, пьёшь напропалую, наконец! А тебе всё равно! Тебя интересуешь только ты! Он, наконец, замолчал, глубоко дыша. Пашка, всё время речи Аркаши пребывавший в шоке, вдруг встал, перегнулся через угол стола и пылко поцеловал его в губы. Аркаша отскочил от него, как ужаленный, вместе со стулом. - У тебя вообще теперь крыша съехала?! – заорал он. - Аркаша, мой дражайший друг, - проговорил Пашка, хватая Аркашу за запястья и не замечая его попыток вырваться, - знаешь ли ты, насколько я уважаю и люблю тебя, и, если говорить начистоту, насколько преклоняюсь перед тобой. Всё это время только встречи с тобой выдёргивали меня из пустоты отчаяния. И, если ты думаешь, что я не понимаю этого и воспринимаю, как должное, все твои жертвы, то ты абсолютно неправ! Я не знаю, как когда-нибудь смогу отдать этот долг. Я всегда думал, что ты один понимаешь меня. А теперь оказывается, что ты не просто понимаешь, ты чувствуешь то же! И не просто, а, может быть, в десятки раз больнее! Прошу тебя, Аркаша! Ты настолько сильнее меня! Только с тобой я могу почувствовать хоть какое-то облегчение от боли, с тобой, настолько понимающим меня! – он смотрел на него и в его глазах блестели слёзы. - Потрясающе, - заплетающимся языком пробормотал Аркаша, не веря своим ушам, - какой невероятный эгоист… Пашка неверным жестом провёл пальцами по лицу Аркаши и снова потянулся к его губам. - Павел! – Аркаша вскочил и прижался к стене. – Я сейчас тебя выгоню, и отправишься в таком виде к маме! Пашку немного отрезвила угроза. - Ладно, ладно, – он поднял руки. – Прости меня, Аркаша. Я сейчас лягу, ладно? Что-то я устал. Аркаша, немного недоверчиво смотря на него, пошёл стелить постель. Минут через тридцать, когда Аркаша, пытавшийся справиться с головокружением, почти засыпал, у дверей его спальни раздался шорох. Пашка, раздетый до трусов, приблизился к его кровати, немного пошатываясь. - Аркаш, - шепнул он, присаживаясь на край, - можно я у тебя тут прилягу? Я ничего не буду делать, правда. Просто мне так плохо, я не могу сейчас один. – Он уже укладывался рядом. Аркаша шумно выдохнул, но промолчал. Немного погодя, Пашка закинул на него руку и так заснул. Аркаша проснулся, по обыкновению, рано. Пашка дрых, как сурок, и обнимал его одной рукой, лёжа на животе. Аркаша сел, отодвигая руку в сторону. Голова всё ещё была мутная. Он потёр лицо ладонями. Чувство стыда вдруг обожгло его, когда он вспомнил события прошлого вечера. Он выбрался из постели и пошёл умываться. Пашка появился на пороге кухни, когда Аркаша заканчивал готовить завтрак. Он был взлохмаченный, всё ещё неодетый и очень заспанный. - Который час? – пробормотал он. - Восемь, – ответил Аркаша. – Скоро уже выходить в школу. Тебе стоит поторопиться. Пашка утопал в ванную и пропадал там минут сорок. Выйдя, он молча и быстро сжевал омлет и выпил стакан сока. Когда он направился, было, в коридор, Аркаша решился остановить его. - Паша, - сказал он, - я, знаешь… Вчера сказал тебе много плохого. Я так не думаю, правда. Пашка усмехнулся. - Думаешь, – ответил он. – А я теперь знаю, как выудить у тебя то, что ты думаешь, – он подмигнул ему. - Да нет же! – запротестовал Аркаша. – Это всё было несправедливо и… - Ты был прав во всём, – прервал его Пашка. – И имел все основания это выразить. Жаль, только, раньше не сказал. И вообще, знаешь, я ведь всё понимаю, все эти нюансы и так далее. Не только у тебя есть чувство ситуации, – он саркастически взглянул на него. – Пойдём уже, опаздываем. Весь день Пашка вёл себя так, как до этой истории с Алисой. Он много болтал, шутил, хвастался, рассказывал байки, выдавал идеи безумных проектов и звал всех и каждого участвовать. Он как будто не замечал недоумённых взглядов одноклассников и ребят на станции, которые давно отвыкли от такого Пашки и не знали, как себя повести. Но не отвечать на его полные энтузиазма речи было невозможно, и скоро все уже весело болтали с ним, как раньше. Алиса была удивлена и, казалось, не верила его порыву. Но он так открыто смотрел на неё, громко хохотал, подкалывал её и спорил, как это всегда бывало. В конце концов, улыбнулась и она. Вечером Пашка снова пришёл к Аркаше. Он в изнеможении упал на диван и просидел так некоторое время, глубоко дыша. - Ну, как тебе моё сегодняшнее поведение? – спросил он, устало улыбаясь. - Я смотрел на тебя и думал, сколько же сил тебе стоит вести себя так, – ответил Аркаша, садясь рядом. - Это было даже легче, чем я себе представлял. – Пашка пожал плечами, но в чертах его лица всё больше проступало утомление. - Послушай, - сказал Аркаша, - если тебе хочется что-то рассказать, то я готов с тобой поговорить. Пашка покачал головой. Он уже не улыбался. - Нет. И это не потому, что ты вчера сказал. Просто я решил, что так, пожалуй, буду только накручивать себя. Нужно как-то приходить в норму. Вдруг он посмотрел на Аркашу глазами, полными безысходной тоски, подался вперёд и крепко обнял его. Аркаша вздрогнул от неожиданности, а потом обнял его в ответ. Просидев так довольно долго, Пашка отпрянул и воскликнул: - А теперь, может, кинцо посмотрим? У меня тут с собой новый боевичок «Невидимые пираты Паталипутры». Говорят, очень стоящий! После просмотра и последующего обсуждения нового фильма, Пашка ушёл домой. С тех пор, поведение Пашки изменилось в лучшую, по всеобщему мнению, сторону. Он был уже не так энергичен и жизнерадостен, как в первый день после объяснения с Алисой, но снова стал общительным, дружелюбным и наивно вспыльчивым. А однажды поразил всех, начав здороваться за руку с Игорьком. В последние весенние месяцы работы прибавилось. Пред-аттестация проектов была пройдена успешно, и оставались только незначительные поправки, зато навалились зачёты и экзамены по остальным предметам. Пашка занимался днями и ночами напролёт, иногда прибегая к помощи Аркаши. В результате, он вытянул на «отлично» даже русский, чем вызвал растроганные слёзы их пожилой учительницы, которая билась над Пашкой все одиннадцать лет. Поскольку проект был почти завершён, с Алисой он виделся редко, в основном, только мельком. Сам он больше не пытался с ней разговаривать, и общались они только в присутствии других. Зато с Аркашей он старался проводить как можно больше времени. Часто заходил к нему, они вместе готовились к экзаменам, в редкое свободное время таскал его по кино, выставкам и другим развлечениям. Пить он перестал. Об Алисе тоже почти никогда не заговаривал. Только изредка упоминал её среди повседневных событий. «Видишь, я перестал ныть» - сказал он как-то Аркаше, невесело усмехаясь. Оставаясь у Аркаши с ночевой, он теперь неизменно уходил с дивана и засыпал только, сжав Аркашу в объятьях. Аркаше сначала неловко было отказывать ему в этом, а потом стало уже поздно. В конце концов, он решил не тратить понапрасну силы и перестал стелить на диване. Пашкины объятья были настолько полны отчаяния и невысказанного страдания, что Аркаша чувствовал себя в них летящим в чёрную бездну. Он часто лежал без сна и ощущал, как падает всё глубже и глубже. В конце мая, когда все экзамены были сданы, состоялась защита выпускных работ, на которой присутствовали ведущие учёные Москвы. Все ребята защитились блестяще, было сказано много слов о светлом будущем земной науки. Особо был отмечен проект Аркадия Сапожкова. Ему прямо тут же поступили предложения от нескольких НИИ о развитии его исследований. Выпускники отметили это шумными посиделками на биостанции. Вскоре должен был состояться выпускной бал. На него, конечно, можно было прийти и одному, но по традиции принято было приглашать пару. - Аркаш, - сказал Пашка на следующий день после защиты, - ты, если хочешь… пригласи её. Я туда даже соваться не стану. Аркаша покачал головой. - Не геройствуй, – ответил он. – К тому же, я уже пригласил Машу Белую. Пашка пригласил Наташу. В выпускной вечер он заехал за ней, одетый в ослепительно белую рубашку, узкие чёрные брюки и начищенные ботинки. - Привет-привет, - сказала Наташа. На ней было короткое вечернее платье. – А Аркаша с Машей уже уехали. А где твой пиджак с галстуком? - Ну ты же знаешь, я не могу не выпендриться, – ответил Пашка, целуя её в щёку. – Какой пиджак в такую жару? А ты выглядишь совершенно шикарно! - Всю фотографию испортишь! – засмеялась Наташа и взяла его под руку. – Пойдём? Когда они приехали, все уже собрались. По залу прохаживались разодетые парочки, ожидая начала официальной части. Пашка повёл Наташу здороваться с остальными и тут вдруг увидел Алису. Сначала он даже не узнал её: она была одета в длинное облегающее платье с открытыми плечами, её распущенные волосы падали завитками и казались особенно золотыми. Она держала под руку силача Джавада. Пашка встал, как вкопанный, и мгновенно изменился в лице. Некоторое время он пытался совладать с собой, потом лихорадочно стал разыскивать глазами Аркашу. Наташа, к счастью, ничего не заметила, потому что как раз начала весело болтать со Светланой. Аркаша стоял на другом конце зала вместе с Машей и, потеряв своё обычное самообладание, поражённо смотрел на Алису. Маша удивлённо спрашивала у него что-то. Взгляд Аркаши скользнул с Алисы на Пашку, он моргнул и поспешно повернулся к Маше. Между тем, Алиса с Джавадом направились к Пашке. Он с усилием натянул на лицо улыбку. - Паша, - сказала Алиса, - мне пришли приглашения на две конференции. Одна будет в Лионе, вторая в лунном Космическом городке, почти одновременно. Ты мог бы съездить на одну из них? - Ради всего святого, Алиска! – воскликнул Пашка. – Ты можешь хотя бы сегодня не говорить о работе? Есть же другие темы! Ну, например, что ты выглядишь… ну, знаешь, не как обычно. Ты, Джавад, оказывается, не промах! Джавад покосился на него, но не заметил в его словах ничего, кроме дружеской иронии, и улыбнулся. - Да, немного непривычно, – повела плечами Алиса. – Я бы не стала говорить, но это уже через неделю, нужно решить поскорее. - Да чего тут решать, – отмахнулся Пашка. – Выступлю, без проблем. Я бы смотался, например, на Луну. - Ну и здорово, – улыбнулась Алиса. – Спасибо. Там, кажется, уже начинается. Когда вечер перешёл в праздничную часть, Пашка и Аркаша, оставив ненадолго своих дам, встретились у стола с закусками. - Паша, ты её видел? – несчастным голосом зачем-то спросил Аркаша. - Я видел, что ты её видел, – ответил Пашка. – Хочешь, чтобы о тебе такие же слухи, как обо мне, пошли? Аркаша судорожно сглотнул и промолчал. - Джавад, да? – Куда-то в пустоту протянул Пашка. – Кто бы мог подумать. - Не думаю, что тут что-то есть, – заметил Аркаша. - Ах, не обманывайте себя, Аркадий, – возвышенно и меланхолично сказал Пашка, прислоняясь спиной к стене и засовывая руки в карманы. – Когда-нибудь этот момент всё равно настанет. Пусть пока бедняга Джавад послушает про её перспективные проекты, но пройдёт немного времени… И кто-то подвинет её приоритеты. Только это не будем ни я, ни ты. - Тебя твоя дама заждалась, – насупившись, проговорил Аркаша. Вечер прошёл с множеством танцев, игр, веселья и слёз расставания. Пашка и Аркаша, проводив близняшек, шли по набережной Москвы-реки. Восток уже начинал светлеть. - Паша, - спросил Аркаша, - ты никогда не говорил. Куда ты после школы? Пашка пожал плечами. - Я ещё не решил, - ответил он. – Наверное, оставлю ботанику. Может, пойду в генетику, а может, в биологическое отделение пионерных космо-экспедиций. Аркаша помолчал. - Да, второе – это совсем в твоём духе, – сказал он. - Ну а ты? – спросил Пашка. – Выбрал себе НИИ по вкусу? Аркаша помотал головой. - Я не пойду ни в один из них. Я думаю начать собирать свою группу и к концу университета, а, может, раньше, создать новый НИИ. Пашка на секунду вскинул брови. - А я и не удивлён, – сказал он. – Меньшее тебя не устроило бы. Тебя ждёт великое будущее, мой учёный друг. Аркаша слабо улыбнулся. - А всё-таки как она была прекрасна, – тихо сказал он. Когда они дошли до квартиры Аркаши, он стал совсем мрачным и только односложно отвечал на Пашкины попытки разговорить его. Дома он сразу отправился в постель. Пашка ещё сидел на кухне и задумчиво пил чай. Немного погодя, он разделся, пришёл в спальню и залез к Аркаше под одеяло. Некоторое время он просто лежал. - Аркаша, - шепнул он потом, - ты спишь? - Нет, – ответил Аркаша в голос. - Повернись ко мне, – попросил он, дотрагиваясь до его плеча. – Посмотри на меня. Аркаша нехотя повернулся на другой бок, лицом к нему. Его глаза выражали бесконечное страдание. Пашка, не отрывая от него взгляда, медленно дотронулся пальцами до его щеки. - Послушай меня, – прошептал он. – Просто послушай. Я вижу твою боль. Я знаю твою боль. Я её чувствую. Нет ничего, что бы я не знал о ней, – он медленно вёл кончиками пальцев по его щеке. – Вот здесь, – второй рукой он немного приподнял его майку и положил ладонь ему на грудь. – Я знаю, как здесь всё горит. Я знаю, как выжигает всё тут внутри, пока не останется только чёрная жадная пустота, – он горячо шептал, проводя ладонью по его груди и вниз, к животу. – Знаю, как она становится всё больше с каждым днём твоего молчания. Посмотри на меня. Ты веришь мне? - Да, – одними губами ответил Аркаша, и без того неотрывно смотревший ему в глаза. - Я мог бы взять её, мог бы поглотить её, потому что внутри меня такая же пустота. Мог бы на мгновение забрать её у тебя, – его пальцы скользнули со щеки на шею Аркаши, зарылись снизу в его тёмные кудри. – Не чувствовать её целое мгновение, получить эту передышку – разве это мало? Аркаша смотрел на него с какой-то обречённой надеждой. - Отдай её мне, – прошептал Пашка и резко прильнул к его губам, целуя сразу жадно, взахлёб, с безумством прыгнувшего вниз самоубийцы, вцепившись одной рукой в его волосы, а второй притягивая за талию к себе ближе. Дрожь прошла по всему телу Аркаши, он невольно издал тихий стон и весь отдался пылающему жару, растворявшему его, целовал, целовал Пашку так же безудержно, обхватив ладонями его лицо. Остаток ночи прошёл в горячечном дурмане. Помутневшим рассудком Аркаша выхватывал отдельные фрагменты. Как Пашка судорожно стягивает его одежду, как не даёт дышать отчаянным поцелуем, как гладит его всего сильными руками, как было больно, но не так больно, как от пустоты внутри, и как они засыпают, обняв друг друга, прижавшись друг к другу как можно крепче. Когда Аркаша проснулся, Пашки уже не было. Не пришёл он и вечером, и на следующий день. Аркаша и сам не пытался с ним связаться. Через несколько дней он узнал от Алисы, что Пашка улетел на конференцию на Луну и прислал сообщение, что останется там ещё на недельку провести время с инопланетными коллегами. В душе Аркаши образовалась какая-то тишина. Все чувства как будто притупились и ушли в глубины подсознания. Он спокойно продолжил работать на станции и готовиться к учёбе в университете. Пашка появился у него только в конце июня. Он возник на его пороге как-то вечером: высокий, стройный, сильный, улыбающийся, в новой форме космонавтов особо дальних экспедиций. - Ну, как я тебе? – поинтересовался он. – Пока без нашивок, – он похлопал себя по плечу. - Красавец, – улыбнулся Аркаша. – Ты всё-таки решил туда. - Ага, – кивнул Пашка. – Репутация – неплохая вещь. Приняли сразу, без экзаменов. - Ну и что теперь? – спросил Аркаша. - Через пару дней лечу на Плутон. Остаток лета там будет предварительная подготовка. А потом полсеместра учёба в Москве, полсеместра на дальних базах. - Ясно, – медленно кивнул Аркаша. - Ну, собственно, за этим я и заходил, – сказал Пашка. – Прощай, мой друг! Я буду слать тебе открытки из мест, о которых ты и не слыхал! – он сжал его руку и повернулся уходить. - Пашка, – остановил его Аркаша и посмотрел прямо ему в глаза. – Я буду здесь. Пашка посмотрел на него в ответ, улыбнулся и вышел.