***
— Пока ты не сделаешь свою норму, ты никуда не уйдёшь! — вопил не в меру разжиревший человечек в засаленном и захватанном грязными руками комбинезоне. Его второй подбородок трясся, а толстый, заскорузлый палец гневно пронзал воздух. — Я плевал на ваши проблемы! Это не проблемы белых людей! У нас есть договор, и по договору ты обязан выполнять свою работу! А если ты ещё раз хочешь вякнуть про вчерашние «Фрейтлайнеры», то имей в виду, в нашем с тобой договоре их нет, и учитывать их я не намерен! Человечек был увлечён собой. Он не видел нависшей над ним гигантской, молочно-белой металлической фигуры. Не видел и раструба чудовищного орудия, направленного на него сверху. Он продолжал орать: — Ты не смеешь корчить мне рожи! Ещё не родился тот инопланетный сукин сын, что смеет корчить мне рожи! Ты сейчас поднимешь свою огромную железную задницу и пойдёшь дефектовать мои грузовики! Все до последнего! И не получишь чека на свою инопланетную дрянь, пока не закончишь с последним и не оттащишь их на стоянку! И плевать мне, что ты там за… — ...Прайм, — закончил за него лидер фиолетового знака, подхватывая крикуна за шкирку; лицевые пластины повелителя десептиконов растянулись в широченную, издевательски-приветливую, насмешливую ухмылку. — Мегатрон, — Оптимус Прайм поднялся с земли ему навстречу. Подходить не стал — замер, где стоял. — Эй! — ещё пытался барахтаться человечек. — Ты ещё что за дерьмец?! А ну, поставь меня обратно, иначе мой автобот… Что именно должен был сделать «его автобот», он не договорил: Мегатрон тряхнул человечка за шиворот так, что лязгнули зубы. — Как ваш защитник, сэр, я не советую вам его злить, — проговорил Оптимус озабоченно. — В данной ситуации я бессилен, так как вы заложник, и в ответ на любое моё действие вам может быть причинён непоправимый вред. — Например, я оторву тебе ноги, — пророкотал Мегатрон, поднеся человечка к своему лицу так, чтобы иметь возможность заглянуть ему в глаза. — Хотя ему может быть достаточно просто подбросить и уронить вас, сэр, — эхом отозвался Оптимус. — Или сдавить посильнее. — А ещё он вооружён, и я при всём желании не смогу успеть вам на помощь раньше выстрела... Озабоченность постепенно уходила из голоса Оптимуса, сменяясь чем-то вроде ехидства по мере того, как человечек бледнел, краснел, зеленел от каждого следующего предлагаемого варианта немедленной или, наоборот, очень медленной казни. — Ну сделай же что-нибудь! — пискнул он наконец, полузадушенно. — Ты же Прайм! — Гляди-ка, вспомнил даже он, — Повелитель десептиконов презрительно скривился. Взгляд его стал жёстким, колючим. — А вот ты, Оптимус, кажется, забыл, кто ты есть. Где те времена, когда ты не шёл на уступки и сражался до конца? Когда ты ещё был Праймом? Садись. Перекурим, как говорят в одном из государств на другой стороне этой выпачканной в органике планетки.***
— Ты ошибся, Мегатрон, — качал головой Оптимус, — я всё ещё Прайм. — Ты не Прайм! — рычал в ответ лидер фиолетового знака. — Ты автослесарь! Ты тратишь нашу бесценную способность к трансформации на сканирование в ноль убитого автохлама и разбор его дефектов! И всё для чего? Для того, чтобы твой владелец мог впаривать свой товар, его даже не ремонтируя! — Мой работодатель. — Твой господин!!! — Мегатрон сплюнул наземь отработанным маслом почти как человек; плевок зашипел, реагируя с автомобильными маслами, пропитавшими землю станции на метры вглубь. — Ты размяк, Оптимус! Ты перестал быть тем Праймом, которого я должен однажды убить! Вслед за Кибертроном, армиями десептиконов и безраздельной властью над Землёй, ты отобрал у меня и эту малость! Я раздавил бы тебя прямо сейчас, будь ты ещё тем Оптимусом, которого я знал!!! — Тебя послали за этим, Мегатрон? — Меня никто не посылает, запомни! — взревел повелитель десептиконов. — Меня униженно просят уничтожить ещё одного-двух белковых, и я с радостью избавляю Вселенную от этих лишних сгустков углеводорода! — А после летишь получать с армейского склада свой переработанный энергон, — перебил его Прайм. — Как и я. Как и каждый из нас с тех пор, как Кибертрон сгинул в полуоткрытом зеве космического моста. Начавшись с гневно звенящих слов, его тирада окончилась сдавленным, низким, горестным почти что стоном. Некоторое время единственными слышимыми звуками на территории станции были скрежет челюстей Мегатрона да мелкий стук зубов незадачливого владельца этой самой станции. — Ты знаешь, Прайм... — наконец медленно и угрожающе заговорил Мегатрон; он как будто с силой процеживал сквозь сжатые челюсти каждое слово, хотя его вокализаторам вовсе не требовалась модуляция движением лицевых и челюстных пластин. — Ты знаешь, я мог бы уничтожить тебя прямо сейчас. Сжать пальцы и раздавить этого ничтожного червя, с которым ты по глупости заключил свой контракт. Ты знаешь, пункт о личной ответственности и невтягивании людей в нашу тлеющую войну присутствует в каждой бумаге, а нарушителя ждёт смертная казнь! Мне даже не придётся трудиться: твои обожаемые люди сами найдут тебя, сами вонзят в тебя высоковольтные провода и сами зальют тебя жидким азотом! Мегатрон выдержал паузу, неотрывно глядя на старинного врага, потом продолжил уже чуточку другим, менее угрожающим и более решительным тоном: — Но я поступлю иначе, Прайм. Перед тем, как убить, я верну тебя к жизни. И научу тебя ненавидеть твоих нынешних хозяев, которых ты до сих пор по глупости считаешь подопечными. — Что ты задумал?! — оптика Оптимуса блеснула ярко-синим, совсем как в былые дни. — О! Совсем ничего из того, о чём ты подумал, мой заклятый враг! — теперь Мегатрон ухмылялся во всю ширь своей зубастой пасти. — Я не стану ни жечь, ни убивать, ни причинять боль. У твоих обожаемых людей я научился совсем иному! — Старскрим! — выкрикнул он громко. — Мой подарок! Живо! По мере того как мерный лязг шагов приближался, человечек в пригоршне Мегатрона дрожал всё сильнее и сильнее, суча конечностями и тихо поскуливая. От него по воздуху растекался запах свежих органических отходов... — Вот, лорд Мегатрон! — первый лейтенант фиолетовой армии, некогда грозный в наземном и воздушном бою, а ныне одноглазый и всё ещё неловко двигающийся после ранений, полученных в Чикаго, протянул с низким поклоном свёрток. — Бери! — осклабился Мегатрон — Не бойся, разверни. Изучи хорошенько! И помни, что идея принадлежит твоим обожаемым людям. А когда изучишь, перескажи своему автоботскому отребью! И обсудите хорошенько! Это и будет твоей платой за то, что я не свернул твоему хозяину его жирную шею. — Ты слышишь?! — зарычал он в ухо совсем помертвевшему от страха владельцу сервисной станции. — Твой автобот выкупил у меня твою жизнь! Он исполняет свой контракт!***
Мегатрон и сикеры давно скрылись в небесах. Охрана успела связаться с полицией, и первые сирены уже были слышны вдалеке... Владелец сервисной станции всё ещё скулил от ужаса, сжавшись в комок на куче грязной ветоши. А Оптимус продолжал глядеть на подарок Мегатрона: в свёртке вылинявшего тряпья скрывалась одна-единственная книга в не менее вылинявшей и затёртой обложке. — А ведь, кажется, ты в кои-то веки прав, мой заклятый враг, — бормотал Оптимус себе под нос, чуть улыбаясь уголками дентопластин. — Очень может статься, что время пришло. И как могло случиться, что не я тебе, а ты мне, носителю Матрицы, вынужден напоминать историю Кибертрона? Он продолжал покачивать книгу на ладони, ловя луч солнца на остатки некогда ярко блестевших золотом, а нынче почти совсем уже облезших букв заглавия. Заглавие гласило: «Карл Маркс. Капитал»