Чай и кофе

***

Куроко Тецуя никогда не был приверженцем правил, но всегда говорил предельно вежливо, что бесило всех вокруг. В отличие от своего окружения, он любил тяжелую музыку, яркие цвета и фильмы ужасов по выходным. Хайзаки Шого отчасти был тем еще садистом (даже похуже Ханамии Макото). Он любил причинять людям боль, хоть и сам ее особо не любил. Было много вещей, которых он терпеть не мог. Куроко Тецуя был одной из них. Дрянной характер и ослиное упрямство было одними из самых надоедливых в нем вещей. Казалось, что все самые ненавистные черты были соединены в одном человеке. Хотелось сломить его, сделать послушной игрушкой в своих руках, но никому не отдавать. Но и он по своему сумел его очаровать. Даже еда из его тарелки была вкуснее, чем у того же красавчика Кисе. Но близость со своим «светом» слишком выводила из себя. Да все знали, что все Поколение Чудес пускает слюни на своего товарища по команде и не только они. А потом все закрутилось. Его выгнали из команды. Но мысли о голубоглазом пареньке стали чем-то обыденным. Тем, о чем ты никогда не забудешь. Когда Хайзаки пошел в старшую школу, все изменилось. Казалось, что сама жизнь хочет дать ему новый шанс. Он изменил свою прическу, привычки и стал даже хуже, чем был. Но Призрак Тейко все еще преследовал его во снах. Зимний Кубок дал ему понять, что не все в жизни бывает гладко, хотя он и сам об этом уже давно знал. Проигрыш выбил из колеи, но зато он снова на играх Сейрина смог увидеть этот азартный блеск в глазах бывшего игрока Тейко. Жизнь полна сюрпризов и разочарований. Если у тебя в жизни что-то не получается, то за это тебе воздастся в чем-то другом. Черт бы побрал Мидориму с его гороскопами. Но судьба предоставила ему шанс по пути в самый обычный магазин в виде распасовщика Сейрин. Как он только его заметил, знает один Бог. — Ну привет, Куроко-кун, — произнес он неожиданно, на что сейриновец даже не удивился, обидно. — Здравствуй, Хайзаки-кун. — Что так официально, мы же не чужие люди. — Что тебе нужно? — Может, я просто поздороваться подошел, а ты «Что тебе нужно», — передразнил его Шого. — Извини, я действительно не хотел тебя обидеть, просто устал после игры. — Да ничего страшного, я тоже, бывает, так устаю, что до дома не дойти, — на что распасовщик посмотрел на него с подозрением, так, как умеет только он. — Что, не веришь мне? — Почему же, верю. Правда, верю, — а глаза так и излучали скептицизм. — Ну-ну, — оскорбился бывший сокомандник. После всего, что было, даже странно, что они вообще разговаривают, не то, чтобы даже идти вместе. — Может, зайдешь ко мне. На чай. — Хайзаки-кун, очень странно слышать ТАКОЕ предложение, да еще и от тебя. — А вот это было обидно. Разве я не могу хоть раз пригласить бывшего товарища к себе домой на чашечку чая или кофе, или что ты там любишь. — Молочный коктейль. Я очень люблю молоко. — Ну вот, на него и зайдешь, — «Правда, я живу один. Да и в гости некому приходить, так что нам никто не помешает. Главное, его к себе заманить. Но уж слишком он проницателен» — дополнил про себя Хайзаки. — Такое ощущение, что ты специально пригласил меня к себе. Я бы даже сказал, что ты меня специально заманиваешь. А как придем, то ты набросишься, разорвешь на мне одежду, свяжешь, прикуешь наручниками к спинке кровати и жестоко, без смазки, изнасилуешь до потери сознания. Да, так все и будет. — Эй, ты такого плохого обо мне мнения? — даже как-то растерялся Шого. — Раз я сказал, что все так будет, то все так и будет. Понятно? — Понятно, — впал в состояние шока парень. — А теперь зайдем в магазин. — Зачем? — мозг никак не хотел понимать логику этого странного, во всех смыслах, парня. — За молоком. Тут недалеко делают вкусные коктейли. Я буду совсем не против, если ты меня угостишь парочкой. — Ну ладно, но только недолго. — Хорошо, а потом к тебе. Пить чай и кофе, или что ты там предлагал. Кстати, у тебя есть наручники? — Обижаешь, — ухмыльнулся Шого. Отчасти, они были самой странной, но отличной парой. Хайзаки Шого был собственником, эгоистичной сволочью и садистом. А Куроко Тецуя до ужаса упрямым, имел дрянной характер и был тем еще мазохистом.