Боль

Соби знает не по наслышке и слишком часто убеждался в этом на практике: миром правит боль. Ее можно любить, ненавидеть, игнорировать… От этого ничего не изменится. Она не уйдет лишь потому, что ты стойкий, упертый и желаешь изменить жизнь к лучшему. Боль может быть разной и дать передышку. Временно. Потому что избавиться от нее окончательно нереально. Соби пробовал не раз. В его существовании ее, боли, с избытком. Ее хватило бы на четверых. С тех пор, как умерли родители, парень с ней не расстается. Моральная, физическая, тупая и острая, мимолетная и застарелая. Любая и так много. Спектр ее возможностей просто широчайший. Можно подумать, что больший отпечаток в жизни Соби оставил Рицу. Сначала и сам Страж так думал. До появления Сеймея. После он ненавидел уже его. Любовь? Трепет? Послушание? Нет! Лишь очередная безуспешная попытка избавиться от боли. Пока были силы Соби боролся, упрямился, но это лишь усиливало мучительное чувство. Тогда он решил не обращать внимания, делать то, что должен и плевать на эмоции. Тоже не вышло. Не смотря ни на что, Соби был живым и не мог перестать чувствовать. Тогда он просто смирился. Сдался, подтверждая господство боли над собой. И стало еще хуже. Рицу, Сеймей… Ерунда. Осознание, что все действия бессмысленны, что положение вещей никогда не изменится, что ЕГО положение вещи не изменится… Вот что раздирало душу на куски. Боец признал себя слабым. Заставить себя вновь бороться не получалось, да и зачем? Вот тогда-то и пришло истинное безразличие. До следующего кульбита судьбы. Смерть Сеймея, откат от разрыва связи, четкое понимание, что Агнец не умер. И новая Жертва. Аояги Рицка. Соби ненавидел этого мальчишку, еще ничего о нем толком не зная, заранее. Он авансом повесил на смутный придуманный образ клеймо презрения. Брат Сеймея, вот и все. Это шанс. Наконец не получать боль, а доставлять ее. Жизнь Соби уже достаточно отравили, хватит. Теперь садистом будет он. Он выполнит приказ бывшей Жертвы. Он влюбит в себя Рицку, станет для него загадочным и идеальным. Чтобы потом сломать, когда «воскреснет» Сеймей. Вот только… Этим планам не было суждено сбыться. Чем больше узнавал Соби, тем четче понимал, что его усилия ни к чему: жизнь подростка и так напоминает ад. Его странная амнезия, больная мать, смерть любимого брата и слепота взрослых. Слишком тонкий ум, что отталкивает одногодок и едкий характер мешает завести друзей… Мальчишка был полон боли. Яркой, свежей, маслянисто-красной, как не свернувшаяся кровь. Но что странно, наружу она не прорывалась. Рицка запер ее в себе. Для окружающих он был милым образованным мальчиком. А для Соби… для Соби он просто был. Ругался, заботился, переживал, смущался. Отдавал себя всего и без остатка. Он знал, какие проблемы ему сулит подобное общение со взрослым парнем, знал, что это неправильно. И все равно тянулся навстречу. Соби… Соби впервые видел такого человека, что в ответ на боль мог подарить улыбку, что запрет все переживания в себе и не обмолвится о них ни словом. Такого, кому будет больно от чужой боли. Такого, что согласен взять чужую боль себе. Даром. Не требуя ничего взамен. Рицка пил боль блондина, вытягивал ее, выпускал из жил, словно плохую кровь. А пробелы заполнял собой и щемящим чувством принадлежности. Напомнив израненной опустошенной душе, что такое счастье. И Соби понял: черта с два он отдаст мальчишку Сеймею. Пусть возвращается и делает что хочет, все равно. Но от этой боли Соби Рицку оградит, защитит, спрячет. Не позволит коснуться. Ангелам в аду не место.