"Wahrheit" a.k.a. TdV против литературных штампов

Действующие лица: Граф (вампир), Профессор (профессор, бесстрашный охотник на вампиров) В эпизодах: сын Графа, слуга Графа, жертвы Графа, враги Графа, саквояж Профессора, ассистент Профессора, сова (сама по себе). *** - Острррожно, пр'фессор, ступеньки... - Бл'дарю вас, вш'сиятельство, вы оч'любезны! Несколькими часами ранее Графу было невыразимо скучно и одиноко. Девица, похищенная из деревни, оккупировала ванную, наружу не показывалась, и, вероятно, уже перешла из твердого состояния в полужидкое. Сын и ассистент профессора играли в пятнашки в лабиринте коридоров шлосса. Даже новообращенные - трактирщик со своей пассией - были при деле. Да еще при каком, судя по звукам, доносившимся из склепа. Слуга, отправленный с четким приказом утихомирить мерзавцев, назад не вернулся. Некоторое время спустя граф заметил слугу возле склепа. Припав ухом к замочной скважине, а глазом - к витражному окошку, благо страхолюдная физиономия вполне располагала к подобному трюку, горбун невнятно выкрикивал что-то одобрительное. Это стало последней каплей. Живой ли, мертвый ли, граф не менее любого другого нуждался в общении. Особенно сейчас, когда он ощущал себя катастрофически лишним на этом празднике жизни. Или нежизни. Решительными шагами граф направился в библиотеку. Разлучить профессора с бессмертным творением Шпренгера и Инститориса (издание подарочное, с цветными иллюстрациями и автографами) оказалось не легче, чем выудить девицу из ванной. Пожалуй, с девицей было бы даже проще, потому что профессор совершенно не реагировал на угрозы. Отчаявшийся граф, почти ни на что не надеясь, использовал свой последний козырь. И неожиданно это сработало. - Артефакты?! Что же вы сразу не сказали! - Просто не хотел вас разочаровывать, профессор, - никак не могу вспомнить, куда положил Черный Грааль, когда забрал его из ломбарда. Да бог с ним, с Граалем, а обломки метеоритов у вас есть? - Вы пытаетесь оскорбить меня, профессор? Разумеется есть, и еще та странная штуковина, которую мой слуга нашел в поле и упорно зовет "нло". - Как-как? - Я думаю, он пытается сказать "не-понятно-что-но-летает-очень". У бедняги тяжелый дефект речи, не забывайте об этом. - И все равно, что за нелепая формулировка! - Ва бене, проф, все идет, как нельзя лучше, клянусь Девой Марией! Пора приступать к делу, и давай-ка в этот раз все сам. Твой ассистент - ступидо, не то, что молотком ударить, острый конец кола от тупого отличить не может! - раздраженно проворчали в саквояже. Профессор тяжело вздохнул. Он уже не раз и не два успел пожалеть о том дне, когда, купившись на рекламу, заказал специальное снаряжение охотника на вампиров от прославленного итальянского мастера. Карло-как-там-его... Хотя обычно его имени никто не упоминал. Охотники уважительно называли его не иначе как Папаша. Ходили слухи, что Папаша - безумец, считающий каждое свое творение родным сыном. Может и так, иначе зачем было каждому из дюжины деревянных кольев давать собственное имя? Колья были своего рода произведением искусства: блестящие, безупречно заточенные... и говорящие. Список их имен ассистент потерял в первый же день и это было лишь началом неприятностей. Мало того, что колья отличались скандальным, сварливым нравом и при каждом удобном случае напоминали, что профессор снова перепутал Тони с Джакомо, а Джакомо с Винченцо. Хуже всего было то, что колья оказались трудоголиками. Они категорически отказывались работать в полсилы, не оставляя профессору никаких шансов на изучение потенциальной жертвы. А еще колья любили петь хором. Профессор снова вздохнул, подобрал злобно бормочущий саквояж и поспешил за графом. Поход сквозь череду пустых пыльных залов в поисках артефактов как-то сам собой завершился в винном погребе. Здесь экскурсовод к вящей радости запыхавшегося экскурсанта сбавил темп и предложил провести детальное исследование экспонатов. Исследование было долгим и вдумчивым. Непринужденная беседа, сопровождавшая процесс, изобиловала научными терминами, некоторые из которых были для профессора внове. Однако спустя всего пару часов он уже не терялся, натыкаясь на понятия "красное токайское" или "белое фалернское", и вполне непринужденно вворачивая в разговор слова "букет", "урожайный год" и "левый берег Луары". Граф, в свою очередь, усвоил тонкости закусывания медицинского спирта пастилкой от кашля. В конце концов профессор даже решился рассказать анекдот про циничных студентов и преподавателя с бородой. Борода у анекдота была едва ли не длиннее, чем у его главного героя, но граф смеялся долго, и, кажется, абсолютно искренне. Профессору все чаще приходилось заглядывать в свой саквояж: это действовало пусть не очень, но все же отрезвляюще. Граф каждый раз вежливо делал вид, что ничего не заметил. - Баста, проф! Пора заняться делом! - злобным шепотом рявкнуло содержимое саквояжа после очередного визита профессора. - Кончай гада, пока он тепленький... тьфу, то есть, комнатной температуры! Некоторое время профессор, насупившись, глядел вглубь саквояжа. А потом расплылся в широкой злорадной ухмылке. Колья, увлеченные спорившие, какая температура является для вампира комнатной, этого не заметили. Обмотав руку носовым платком (кусаться колья не умели, но на занозы при случае не скупились), профессор нашарил в саквояже литровую пробирку с хорошо притертой пробкой. - Г'тов поспорить, граф, чт'это вино замечательно повышает уровень гм... гом.. гемогл'бина, вот! П'зволите взять пробу для детального лаб'раторного анализа, а? - Конечно-конечно, чувствуйте себя как в склепе... в смысле, дома... - рассеянно откликнулся вампир, занятый в тот момент решением крайне сложной задачи: стоит ли выпить еще или уже пора пойти полетать. Профессор открыл кран бочонка, но, прежде чем подставить пробирку, пинком пододвинул под алую струю саквояж. - Упс, д'чего же я неловок... - сокрушенно покачал головой профессор. - Каналья! Трус! Перебежчик! А что, кьянти не было? - на разные голоса возмутились в саквояже. Профессор пригнорировал протесты. Кран он закрыл только после того, как содержимое саквояжа основательно вымокло. Теперь, когда злобствующий инвентарь наконец-то был непригоден к работе, Профессор мог с чистой совестью бросить его и спокойно изучать вампиров в их естественной среде обитания. Граф тем временем пришел к выводу, что если уж и полетать, то в обстановке, менее располагающей к сотрясению мозга. Профессор, поразмыслив, согласился, что было бы неплохо продолжить беседу на свежем воздухе. - А... Э... вы т'чно ничего не забыли?.. - поинтересовался граф, закрывая дверь в погреб. - Ммм?.. - профессор похлопал себя по карманам. Пробирка приветственно булькнула. - Н-н'т. Нич-ч-чего такого, что было бы мне необх'димо! - ответил он совершенно искренне. В опустевшем погребе нестройный хор скрипучих голосов затянул народную песню о девушке, которая ждала на берегу, пока не дождалась... *** - Острррожно, пр'фессор, ступеньки... - Бл'дарю вас, вш'сиятельство, вы оч'любезны! К несчастью, предупреждение несколько запоздало. Некстати подвернувшиеся ступеньки закончились возле кладбищенской ограды. Ограда приветствовала профессора дружелюбным звоном. Дабы сохранить остатки достоинства, он сделал вид, что именно этого и добивался: усевшись на земле поудобнее, он принялся с преувеличенным интересом разглядывать литой узор. Граф, обеспокоенный преждевременной потерей гостя, обнаружил его изучающим в лупу чугунный завиток и бормочущим что-то о "дефиците человеческой культуры на квадратный метр клятого шлосса". Рывком поставив профессора на ноги, граф широким гостеприимным жестом распахнул перед ним чугунные ворота. - Добро пожаловать в мой сад смерти, - грустным и почти трезвым голосом сказал вампир. - Ох уж эти мне британцы... - Простите, не понял? - "Сад смерти". Это вы сейчас "Кентервильское привидение" Уайльда цитировали, не так ли? Возмутительно дилетантская писанина! - непродолжительный полет подействовал на профессора освежающе. Он снова был полон энергии и прямо-таки подпрыгивал на месте от возмущения. Граф порадовался, что сын не слышит нападок на своего любимого писателя. - Кувшин с водой на дверь - разве это грамотно сконструированная ловушка для призрака? Я уже не говорю про саму идею продавать замки вместе с фамильными привидениями этим неотесанным американцам, - все так же воинственно продолжал профессор. - Вот помяните мое слово, граф: сейчас они вывозят из Европы старинные замки, а скоро наловчатся импортировать наших вампиров, и полвека не пройдет! Собеседники умолкли, думая каждый о своем. Профессор тихо злился на себя за то, что только что фактически пообещал вампиру пятьдесят лет спокойной нежизни. Граф тем временем тряс головой, избаляясь от кошмарного зрелища, услужливо нарисованного воображением: штабеля гробов, втиснутые в грузовой трюм, обляпанные по трафарету надписями "не кантовать", "беречь от детей", "открывать здесь". Слишком свежи были воспоминания о событии, которое вампиры помоложе цинично именовали не иначе, как "Дракула или Туда и Обратно". А ведь кузен Влад путешествовал, если так можно выразиться, первым классом, - у него даже трехразовое питание было. Первым очнулся от мрачных мыслей хозяин шлосса - подхватив профессора под руку, он с энтузиазмом опытного экскурсовода потащил гостя вглубь кладбища. И, похоже, ему в самом деле было что порассказать практически о каждой могиле и ее владельце. Точнее, если уж говорить начистоту, владелице. - Я увидел ее в поле, среди колосьев, золотых, как ее волосы, под небом голубым, как ее глаза, а было это... эээ... в 1670 году, кажется. Наш роман продолжался всего несколько часов, она умерла у меня на руках и я никогда ее не забуду... - Очень трогательная история, - добросовестно старался поддержать разговор профессор, - А нельзя было как-нибудь обойтись без... Граф не слушал его - он уже склонился над следующим надгробьем: - Потом я встретил дочь священника. В ту ночь она открыла мне окно, даже не дочитав молитву. Я посвятил ей поэму и записал ее кровью... Как давно это было... - Случайно не в 1730? - Да-да, верно... - А мне-то казалось, что священники - обычно весьма образованные люди, и с чернилами у них в доме проблем не бывает. - Ничего вы не понимаете, профессор, в романтических отношениях. - Ах, так это романтика была? Что же вы сразу не сказали, тогда совсем другое дело. Про себя профессор отметил, что кое у кого, похоже, неважно с пониманием сарказма. А граф все продолжал бубнить, переходя от могилы к могиле: - ...познакомился с ней во времена правления Наполеона I. Мы были вместе всего день, а случилось это... - В апреле 1813-го. - Невероятно, профессор, вы ее знали? - Нет. Логика, граф! Прочел дату смерти на камне. Слушайте, не сочтите за грубость, но, может, вам стоит попытаться строить свои отношения с прекрасным полом несколько иначе? Менее... гм... экстремально, скажем так? Граф возмущенно воззрился на профессора: - Как можно? Профессор, вы вообще когда-нибудь были женаты или хотя бы помолвлены? - Нет! Я обвенчан с наукой! - гордо парировал профессор. - Полагаю, детей тоже нет? - Вы потрясающе догадливы. - А у меня мальчик... - граф с выражением глубокой печали прислушался к доносящемуся из шлосса смеху, грохоту и звону бьющейся посуды. - И еще мальчик. Кем бы ни был его собеседник, Профессор счел необходимым поддержать его. Но как?.. Излишне чувствительного к неудачам ассистента обычно удавалось утешить мятным леденцом. Леденцов профессор не нашел, зато нашел пробирку. Граф принял ее с благодарностью. Профессор тем временем углядел среди надгробий замшелую деревянную скамью и предложил сделать небольшой привал. - А все-таки хорошее у вас кладбище, граф. Уютное. И статуя весьма недурна. По крайней мере, нетривиальна - не ангелочек с лицом махрового дебила и не ваза с неподлежащими классификации растениями... Хотя шляпа, на мой взгляд, излишне претенциозна. - Статуя?.. В шляпе? Не припоминаю, чтобы приказывал устанавливать какую-то статую... Да и нет там ничего, профессор. - Но я точно ее видел. Во-о-он там. Мистика, без сомнения. - Я так не думаю. - Логика, граф! Логика! Вы же знаете, в ночное время, когда силы зла... - О чем вы, профессор? Дети - дома, я - здесь, с вами, какие еще могут быть силы зла? Профессор всерьез и надого задумался над этим вопросом. А потом принялся перечислять, загибая для убедительности пальцы: - Тупая недальновидная администрация университета, завистливые коллеги, нерадивые студенты с несданными "хвостами", министерские проверки... После упоминания "катастрофической нехватки наглядных пособий" граф тяжело вздохнул и сочувственно похлопал профессора по плечу. Пробирка пошла по второму кругу. Трудно сказать, кто первый предложил спеть. Но профессор не знал ни одной застольной песни семнадцатого века, а граф наотрез отказывался исполнять современные популярные мотивчики. После недолгого препирательства компромисс был найден. Угрюмое безмолвие кладбища нарушили звуки весьма немелодично, зато с исключительным энтузиазмом исполняемого "Гаудеамуса". Добросовестно допев разухабистый гимн до конца, они помолчали немного, а потом граф рассеянно заметил, что мусорить в юдоли скорби недопустимо, и наклонился подобрать укатившуюся мензурку. В тот же миг что-то прсвистело мимо его головы и пришпилило край плаща к спинке скамьи. Профессор принюхался и широко улыбнулся: - Колбаса? Домашняя? Как кстати. Граф выпрямился. И закричал. С колбасой торчавший из скамьи предмет имел всего одну общую черту - пронзительный запах чеснока. Из-за ближайшего надгробия раздались цветистые проклятья на нескольких языках, как минимум два из которых были очень древними и очень мертвыми. Пролетающая мимо сова слабо ухнула, потеряла сознание и продолжила полет вверх ногами. - Ван Хелсинг?! Мошенник! Показушник! Это мой вампир!!! Я первый его нашел, и тебе его не заполучить! - профессор лихорадочно шарил в карманах, но без толку. А саквояж с кольями мирно храпел в недрах графского погреба. Поколебавшись всего секунду, профессор с удивившей графа силой вырвал из скамьи арбалетный болт. В другой руке он сжал пробирку и решительно опустил ее на край скамьи. Брызнули осколки. - Участвовал по молодости в студенческих волнениях, - небрежно бросил он в ответ на недоуменный взгляд графа. - Бегите, я задержу этого мерзавца! Если бы кто-нибудь в тот момент повнимательнее пригляделся к несущейся зигзагами в сторону шлосса летучей мыши, то заметил бы на ее морде на редкость глупую и радостную ухмылку. Не смотря на летящие ему вслед проклятья и воняющие чесноком болты, впервые за долгое время граф чувствовал себя просто замечательно. Кузен Влад оказался прав: неожиданный визит охотника на вампиров - прекрасный повод отвлечься от мыслей о несчастной любви. А уж если этих охотников много...