Sugar and paintings

Иногда мне кажется, что ты всегда и во всем прав. Совсем как сейчас, когда я стою под холодным проливным дождем, совершенно замерзшая и вымотанная. И каждый раз я закрываю лицо руками, как если бы я плакала, и каждый раз я мотаю головой из стороны в сторону, отгоняя от себя эти глупые мысли. Именно глупые. Я уверена, умными мои размышления назвать точно нельзя. Во-первых, потому что ты никогда не бываешь прав. Это факт. Аксиома, не требующая доказательства. Нужно хоть на секунду вспомнить о все то, что ты сделал моим друзьям и мне, и ты сразу поймешь, что ничего хорошего. Человек, который не делает ничего хорошего никогда не может быть прав, по крайней мере, я в этом уверена. А ты даже и не человек. И это только во-первых. Я ведь могу привести кучу доводов, и все они будут верными. Ну взять хотя бы то, что однажды из-за тебя я чуть не лишилась жизни. Жертвоприношение. Первым кандидатом на роль вампира была я. И если бы Деймон тогда не вытащил нас с Тайлером, этому было бы суждено случиться. Хотя если я и напомню тебе об этом, ты всегда сможешь ответить, что тогда ты меня не знал. И в этом будет доля правды. Я смеюсь. Смеюсь над своими глупыми мыслями, которые так нагло лезут мне в голову. Это ты в этом виноват. Вероятно, существует какой-то способ даже на расстоянии проникнуть мне в голову и заставить меня думать, как тебе это угодно. Я более чем уверена, если бы этот способ существовал, ты бы им непременно бы воспользовался. Без угрызений совести. Впрочем, как и всегда. Дождь, кажется, и не собирается превращаться. Наоборот, в какой-то момент он льет с новой силой. Крупные холодные капли ударяют меня по лицу, и я поднимаю руку, чтобы убрать прилипшие к щекам и лбу мокрые от дождя волосы. Когда я опускаю руку, мне в голову снова приходит мысль, что на самом деле, ты всегда и во всем прав. Убей ты меня на жертвоприношении, стояла бы разве я сейчас здесь? На другой стороне улицы от твоего дома. До меня, наконец, доходит, насколько это все глупо. Насколько глупа данная ситуация, да и я сама. Никто ведь не заставлял меня просыпаться вчера посреди ночи и ловить на пустынном шоссе такси до утра. А потом ехать в аэропорт, хватать билет на ближайший рейс до Нового Орлеане и еще полчаса сидеть в аэропорту, дожидаясь самолета, грызя ногти от волнения и думаю, что все могло быть намного проще. Можно было бы вызвать такси, а не ловить его несколько часов, но тогда бы пришлось ждать его до утра, это заняло бы больше времени. А еще можно было бы позвонить тебе...и положить трубку, не дожидаясь, пока ты ее возьмешь, потому что я всегда так делаю. В любом случае, это все совершенно не важно, а важно то, что я второй час стою под проливным дождем, в двадцати метрах от твоего дома, а может, даже и меньше, и не понимаю, что мне делать. И что я вообще здесь делаю. Люди проходят мимо, оглядываясь, оценивая меня взглядом. А результат все тот же: я вижу или понимающую улыбку, или презрительный взгляд, а потом они уходят. Мне кажется, еще пара минут, и мне будут давать милостыню. Мне и без зеркала понятно, насколько жалко я выгляжу. Но что теперь говорить об этом? Сейчас у меня два выхода: поймать такси и поехать обратно в аэропорт, а завтра утром как ни в чем не бывало, пойти с Еленой в колледж (уверена, она не будет интересоваться, почему меня не было, все ее мысли сейчас заняты Деймоном), или же сделать то, чего я боюсь больше всего на свете. И так же сильно хочу. Я рискую, - наверное, первый раз в жизни, - и выбираю второе. Пока я перехожу на другую сторону, специально игнорируя пешеходный переход, я неосознанно мечтаю о том, чтобы меня сбила машина. Я почти два года как уже не человек, и мне вряд ли будет причинен серьезный вред. Но зато у меня появится оправдание - для самой себя - не делать того, чего я так давно хочу сделать. И так же давно боюсь. Мои надежды не оправдываются, когда я обнаруживаю себя совершенно невредимой прямо перел дверью твоего дома. Я тянусь к звонку и с силой нажимаю его, замечая как сильно дрожат мои руки. И тут меня озаряет - еще один лучик призрачной надежды - что тебя, возможно, нет сейчас дома. С чего это я решила, что ты будешь, как и все нормальные люди, пережидать дома эту ужасную погоду? Я вздрагиваю, когда дверь открывается. Я ожидаю увидеть тебя, но на пороге стоишь точно не ты. Хотя этот человек очень на тебя похож, как и внешностью, так и характером. Ребекка улыбается мне, - чего я от нее совсем не ожидала. Она одета так, будто собирается на вечеринку, хотя я могу ошибаться, ведь чем-чем, а скромностью в выборе одежды Ребекка уж точно не отличается. -Какими судьбами? Этот вопрос она задает как нельзя приветливо и непринужденно, хотя я уверена, она прекрасно знает правильный ответ. А уж точно не то, что я озвучиваю вслух: -Я проезжала мимо, решила заглянуть. Ребекка улыбается, а мои щеки вспыхивают - она легко уличила меня во лжи. Тем не менее, она делает вид, будто не замечает этого и говорит: -Что ж, тогда приятно повеселиться, - она делает ударение на последнем слове, и мои щеки становятся пунцовыми. Хотя, теоретически, она могла иметь ввиду что угодно. Не знай я ее, так бы и подумала. -Передавай привет Метту, - она чмокает меня в щеку, обнимая за шею, - как будто мы старые подруги, - и прикрывая сумочкой голову от дождя, уходит. Да уж, Ребекка переплюнула меня в любви к вечеринкам. Я бы никогда не заставила себя выйти на улицу в такую погоду. Хотя бы из-за того, что я испорчу прическу. Тут до меня доходит, что я все еще стою около распахнутой двери, не решаясь войти внутрь. Я вхожу и закрываю за собой дверь. Первые три минуты я просто стою посреди прихожей, разинув рот и озираясь по сторонам, как ненормальная. Уверена, со стороны это выглядит именно так. Меня можно понять - я никогда в жизни не видела такой роскоши. Особняк Клауса в Мистик-Фоллсе кажется дешевым кукольным домиком, по сравнению с этим. Я невольно вспоминаю уходящую Ребекку и думаю, что был бы у меня такой дом, мне не нужны были бы никакие вечеринки. Вокруг все такое светлое и изысканное, многие вещи точно были сделаны не в двадцать первом веке, да и не в двадцатом. С каждой секундой я восхищаюсь все больше и больше, а уже в следующий миг меня начинает тошнить от всего этого. Когда я вспонимаю, каким образом у Клауса есть все это. Я снова вспоминаю то, что не хочу сейчас вспоминать - хотя бы то, что Клаус сделал с жизнью Тайлера. Я ведь еле уговорила его на то, чтобы он разрешил ему вернуться в свой родной город. У меня сразу возникает острое желание уйти отсюда как можно скорее и никогда больше не встречаться с этим чудовищем, а потом ко мне в голову снова лезут непрошенные мысли. Хоть мне и потребовалось много времени и сил, чтобы упросить его оставить Тайлера в покое, но он все же сделал это. Он пообещал и сделал. А еще он пообещал, что я никогда его больше не увижу. Хотя я уверена, он хотел этого меньше всего. Я делаю над собой усилие и говорю себе, что раз уже приехала, то уезжать прямо сейчас будет просто непрактично. Я же потратила столько денег на поездку, а у меня их не так уж много. Тем более, что мне терять? Я могу развернуться и уйти в любой момент, когда захочу. Я подхожу к огромному зеркалу в оправе из резного красного дерева и в ужасе смотрю на свое отражение. Наверное, даже перед тем жертвоприношением я выглядела намного лучше. Когда я наспех одевалась дома, у меня не было времени подбирать одежду, я думала только о том, как бы не разбудить маму. Поэтому я нацепила на себя первое, что попалось под руку, и сейчас, стоя перед зеркалом, которое отобразило меня во весь рост, расплачивалась за эту спешку. На мне легкое летнее платье, совершенно неприспособленное для проливного дождя и потому насквозь промокшее и прилипшее к телу. А на ногах...боже, как я вообще могла надеть платье с кросовками? Старыми, почти изорванными кроссовками ужасного серого цвета (хотя когда-то они были белыми). Где я вообще их раскопала? Но еще лучше - прическа - точнее ее полнейшее отсутствие. Дома я наспех завязала волосы в пучек - но под дождем они намокли и теперь свисали совершенно непривлекательным комом. Я вздыхала и оглядывала себя еще минут пять, а потом решила, что ни в какой ситуации мисс Мистик-Фоллс не будет выглядеть плохо. Я стянула с себя мокрые кроссовки, наблюдая за тем, как грязная вода вытекает из них на бежевый персидский ковер, и мне стало даже как-то хорошо от мысли, что я могу чем-то отомстить Клаусу. Пускай даже такой ерундой. Еле стащив с волос мокрую завязку, и снова оглядывая себя с ног до головы в зеркале, я подумала, что возможно не одна в доме. -Эй? - тихо спросила у своего отражения в зеркале, а потом добавила громче, - есть здесь кто-нибудь? Ответом мне послужила тишина. Я оторвалась от зеркала и острожно ступая по ковру прошла пару метров и остановилась, недоумевая что мне теперь делать. Передо мной была лестница - шикарная лестница из мрамора - в Букингемском дворце такой бы позавидовали бы черной завистью. Я могла бы легко подняться по ней, но что меня ожидало наверху? Я переминалась с ноги на ногу с минуту, а потом любопытство одержало вверх. Я аккуратно ступила на холодный мрамор, ругая свою несдержанность всеми плохими словами, которые когда-либо слышала от Деймона. Наверху никого не было. Двери комнат были открыты, и я замерла в восхищение оглядываясь. На втором этаже было еще красивее, чем на первом. Интересно, сколько тут всего этажей? Я прошла в одну из комнат. Она была огромной. Несколько больших шкафов, гигантская кровать посередине, на которой, как и на полу, валялось немалое количество дорогой одежды. Ребекка совсем не следит за своими вещами. Мой взгляд привлекла закрытая дверь, ведущая, как я догадалась в ванную. Я расстроенно оглядела себя с головы до ног: к моей мокрой коже прилипла пыль и грязь с улицы, а наспех сделанный дома макияж растекся по лицу и шее (это я разглядела еще в зеркале в прихожей). Я с отчаянием смотрела на дверь ванной комнаты и понимала, что никогда так сильно не хотела принять душ. Во мне боролись различные чувства: привитое с детства уважение к этикету и сильное желание наплевать на него. Хотя о чем тут говорить? Я в спальне сестры самого Клауса Майклсона, который даже не знает, что я тут, вся мокрая и грязная. Глупее ситуации и не придумаешь. Я вздохнула и нажала на ручку двери. В душе мне удалось за несколько минут смыть с себя испорченный макияж и капли дождя вместе с грязью с улицы. Еще пару минут я нежилась под горячими струями воды. Выходить совсем не хотелось. С сожалением я все-таки выключила воду и в ту же секунду чуть не упала от громкого звонка. Мое сердце часто-часто забилось в груди, когда я поняла, что слышала точно такой же звонок, когда звонила в дверь. Я быстро вылезла из ванной и, обернув вокруг себя первое попавшееся под руку полотенце, буквально слетела по лестнице вниз. На секунду замерла у двери, ища другой выход, а потом все же решилась и резко дернула за ручку. Дверь открылась, как мне показалось, будто в замедленной съемке. Я не отрываясь смотрела не нежданного гостя (хотя, скорее, нежданным гостем была я), а он так же неотрывно смотрел на меня. В его взгляде читалось удивление и еще что-то, что было намного сильнее. И когда первой моей идей стало пулей пролететь мимо него на улицу и бежать куда глаза глядят, он заговорил. Я хотела под землю провалиться от звука его голоса. Не то, что мне было страшно, скорее, стыдно. -Знаешь, милая, а я ведь знал, что когда-нибудь я открою тебе дверь в мой дом, но никогда не думал, что все будет наоборот.