***
Я — Оливер Своут, заключенный национальной тюрьмы «Фауст». Если не вдаваться в подробности, то на моем счету пятьдесят три трупа, которые я изувечил. Сильно изувечил. Меня долго не могли поймать, так как считали, что такой «пай-мальчик», которым я прикидывался, даже думать об этом не может. Как только меня словили, и эта информация проникла в свет, то все СМИ дали мне прозвище «Белый Потрошитель». Точной причины, почему меня назвали именно так, я не знал, но у водилась догадка: скорее всего, я стал «белым» из-за моих отросших, прямых белых волос, которыми меня наградили мать природа, а потрошитель… здесь, я думаю, все и так ясно. — Все хорошо, Своут, ваши анализы положительные. Мы без проблем завтра проведем эвтаназию, — заключил врач национальной тюрьмы. — Как это мило, доктор, а я уж не знал, как мне быть, — я улыбнулся, заправляя длинную белую прядь волос за ухо. — Рад, что смог тебя порадовать. Ты свободен. Конвой! — крикнул врач в сторону двери, — забирайте его! — До свидания, доктор, — попрощался я, поднимаясь со стула. — Прощайте, Оливер Своут — маньяк-потрошитель, — сквозь зубы проговорил он, разбирая бумаги на своем столе. Ничего не сказав в ответ, я вместе с офицерами вышел из светлого медицинского кабинета. Проходя по довольно узкому коридору, я смотрел себе под ноги, пока меня не окликнули со стороны. — Эй, Белый Потрошитель, оглянись! — бархатный, громкий голос позвал меня. Я повернул голову вправо и увидел Короля, что стоял возле решетки и смотрел на меня. — Помнишь про сегодня? — Конечно, Эрик! — я улыбнулся ему, показывая все тридцать два зуба. — Молчать, мусор! — крикнул один из офицеров и больно ударил меня резиновой дубинкой по спине. Я вскрикнул и согнулся, стараясь отстраниться от неприятного объекта. — Еще одно слово и тебе не видать больше света! — Как будто у меня много времени осталось, — пробубнил я себе под нос, подходя к своей камере и упираясь в стенку лбом. Дежурные сняли с меня наручники и втолкнули в открытую камеру.***
— Камеры с 75-A569 по 75-А573 выходим! — крикнули в коридоре, после чего раздались щелчки открывающихся замков. Звуки грохотом разнеслись в этом тихом, мрачном месте. Мы вышли из камер и направились дружной колонной в сторону душевой комнаты. Возле двери нас ждали несколько тюремных работников, один из них произнес: — У вас полчаса на принятие душа, после чего мы вышвырнем вас из этой комнаты. Уяснили, отбросы? — во время разговора он брызгал слюной. — Есть, сэр! — в унисон произнесли мы и по очереди зашли в душевую. Стоило двери закрыться за нами, как Король, что вошел первый, быстрыми шагами подошел ко мне, схватил за подбородок и притянул к себе, прижимаясь своими губами к моим. Я закрыл глаза и обнял его за шею, приникая всем телом к нему. Поцелуй был жестким, резким, но от него я получал только удовольствие. — Я ждал этой секунды уже целую вечность, малыш, — произнес Эрик, снимая с меня тюремную рубашку. — Не вечность, а всего неделю, Король, — я начал расстегивать пуговицы на его штанах. Мы быстро разобрались с одеждами друг друга, после чего голые пошли из раздевалки в душевую, куда уже ушли наши «товарищи». Теплые струи воды приятно согревали кожу спины, в то время как он покрывал мои шею и грудь бесчисленными поцелуями. Я изгибался в его сильных руках, подставляя свое тело грубоватым ласкам этого парня. Из моего горла раздались стоны удовольствия, которые смешались со звуками льющейся воды. Нам было наплевать на мужчин, что смотрели на нас со стороны. Мы гладили и целовали друг друга, получая от этого максимум наслаждения. — Эрик, не тяни, у нас мало времени, — простонал я, закидывая ему ногу на бедро и отбрасывая волосы назад, чтобы они не мешались, попадая в глаза и прилипая к губам. — Белый, тебе будет больно, — предупредил он меня, посасывая и покусывая сосок. — Плевать, я хочу запомнить это на всю жизнь, Король, — произнес я особо опасному преступнику. Он ничего не сказал, лишь намылил свой большой член хозяйственным мылом, приподнял меня в воздух за бедра и прижал к холодной, покрытой разбитой серой плиткой стене. Я прикусил губу, когда он проник в меня на всю длину. Король дал мне время, чтобы я привык к новым ощущениям, после чего начал двигаться. С каждым новым толчком я получал все больше и больше удовольствия. Я вскрикивал и постанывал с каждым его движением, заполняющим и дополняющим меня. Я чувствовал, как его яйца бьются о мою задницу, и от этого мне было еще приятнее. — Эрик! — крикнул я и излился нам на животы, не имея возможности больше терпеть. — Оливер, — простонал он мне в район плеча, входя в меня особо глубоко и изливаясь внутрь. Мы отдышались, и тогда Король проворно вымыл нас. Струи воды с легкостью смыли все следы «преступления». — Это было восхитительно, — я прижался к нему и поцеловал на прощание в щеку, — спасибо. Я никогда тебя не забуду, любимый, — и с этими словами я вышел из душа и направился по коридору в свою камеру, ожидая рассвет — время моей казни.