Перекрёстные жизни

56 Карэн Крайс была привычно великолепна и непривычно благодушна. По крайней мере, именно это слово возникло в сознании Терри при одном только взгляде на женщину, облаченную в яркое платье со шляпкой в тон. Зная Карэн, вполне можно было предположить, что ехидное замечание наверняка идет в комплекте с такой же ухмылкой, с хищный прищуром глаз, от которого многих театральных старлеток бросало в дрожь. Но сейчас взгляд мисс Крайс был скорее мягким. Как-то странно, по-дружески мягким. Словно слетевшие только что с ее губ слова не предназначались для унижения или обиды. Похоже, где-то так поняла их и Сюзанна: улыбнувшись уголками губ, миссис Трентон медленно опустилась в мягкое кожаное кресло, и величественности движений ее, прямоте спины и плеч вполне могла бы позавидовать любая королева. - Завидуешь, как всегда? – поинтересовалась Сюзанна, задумчиво разглядывая бывшую соперницу по сцене. Терри показалось, или в ее тихом вопросе действительно промелькнула тень снисхождения? - Я? Тебе? – Карэн рассмеялась преувеличенно громко, привлекая внимание сразу нескольких джентльменов, расположившихся в широком вестибюле за чашкой кофе, газетой или дружеской беседой. – Да помилуй Бог, Сюзанна! Скорее уж тебе в пору мне завидовать! Карэн поморщила хорошенький носик, на который с каждым годом ложилось все больше и больше пудры. Терри показалось, или в ее заносчивом ответе действительно промелькнула тень горечи? И с чего он думал когда-то, что способен понимать женщин, если сейчас, в эту самую минуту, он не мог никак разобраться в этих двух, очень давно и довольно близко ему знакомых, но теперь, похоже, одинаково далеких, одинаково чужих. - Эм… Здравствуй, Карэн, - пробормотал он, всё еще пытаясь сложить в сознании вещи, совершенно не желающие складываться во что-то нормальное и понятное. Вместо ответа мисс Крайс скользнула по нему почти равнодушным взглядом и тут же вернулась к прерванной перепалке. - Да будет тебе известно, - продолжила она, обращаясь к Сюзанне, - что эта твоя болезненная привязанность к одному мужчине, более того – к собственному мужу! – в моем понимании не может вызывать ничего, кроме жалости. Да-да. - Мне это известно, - согласно кивнула Сюзанна, всё так же загадочно разглядывая собеседницу. – Тебе ведь претит сама идея замужества. И дети, конечно, в твои планы тоже не могут входить. - Да уж, конечно! – поведя плечом, Карэн позволила легкой шали сползти немного вниз, открыть белизну кожи. – Мне и крестницу-то доверять не стоит, не то что позволить иметь своих. Правда ведь, жестокая ирония судьбы? Ты бы многое отдала, чтобы завести одного или двух, но, увы… не можешь. - А ты могла бы завести хоть дюжину. Но, увы – не хочешь. Две женщины – столь непохожие друг на друга, сколь и одинаковые. Две противоположности, нашедшие счастье по разные стороны жизни: одна в тепле семейного очага, вторая - в свете рампы. У Терри в который раз за сегодня голова пошла кругом. Потому что всё это больше и больше напоминало какой-то необъяснимо запутанный кошмар. Кошмар, в котором бывшие враги оказываются супругами, бывшие друзья – предателями, а бывшие соперницы непринужденно беседуют, колкостями парируя взаимные выпады, точно… Черт, точно старинные подруги! Но это ведь невозможно, быть того не может! Терри неловко прочистил горло: - Кхм… дамы… Две пары глаз повернулись к нему. Обе женщины, удивленные и раздосадованные тем, что их прервали, смерили Терри настороженными взглядами. - Ты еще здесь? – насмешливо изогнула бровь Карэн. – Знаешь, Гранчестер, я дам тебе совет во имя старой дружбы и некогда разделенной койки: шел бы ты отсюда поскорее. Ведь если миссис Трентон сейчас одна здесь, это может значить лишь то, что где-то рядом мистер Трентон. И тебе очень не поздоровится, если наш бравый полковник застанет тебя наедине со своей ненаглядной женушкой. - Чарльз ничего не сделает, - запротестовала Сюзанна, отрицательно помотав головой. - И вообще: мы не наедине, здесь еще ты маячишь, а тебе Чарльз целиком и полностью доверяет. - Ах, доверяет… - мечтатель протянула Карэн. – И что же, тебя его доверие ко мне совершенно не смущает? - Представь себе, нет. - Честно? Не представляю. - Честно? Меня это не удивляет. Они снова вернулись в эту свою перепалку-пикировку, заставляя Терри еще сильнее почувствовать себя не в своей тарелке. Он, возможно, уже давно ретировался бы, но странное, необъяснимое желание до конца разобраться в ситуации не оставляло его, вынуждало следить за происходящим, с трудом улавливая нить разговора. - В последнее время ты не на шутку осмелела, миссис Трентон. - Неужели? - Уж поверь мне. Очевидно, благоверный на тебя так влияет? - Он никогда ничем не влиял на меня. Но ты права: он поддерживает меня и помогает. - На руках носит. - Можно и так сказать. - Да я в буквальном смысле, между прочим! Или ты запамятовала? - Что же? - То, как бравый полковник танцевал с тобой на руках на дне рождения у… Карэн умолкла неожиданно: просто оборвала речь на полуслове, как если бы вдруг забыла заученный для сцены монолог. Взгляд ее потух, и губы сжались в тонкую линию, подчеркивая глубину скорби. Сюзанна тоже замолчала, опустив глаза. Быстрый жест – взмах ладонью, стершей слезу со щеки, - со стороны вполне мог бы остаться незамеченным. В горе своем, непонятном, неизвестном ему, эти две женщины тоже были вместе: неотъемлемо, неразделимо. Терри хотел спросить: что же произошло?! Хотел узнать: что так сцепило их жизни втайне ото всех, втайне от него – но понимал, конечно, сколь неуместными станут подобные вопросы. Особенно, если задать их тем, к чьему несчастью он и сам приложил руку: не сумел выполнить данных одной обещаний, а второй даже не удосужился что-либо пообещать. - Я, наверное, пойду? – прозвучало как-то неопределенно между риторическим вопросом и неохотным утверждением. Карэн не ответила. Сюзанна тоже. - Karin, ma chérie, je suis désolé d'être en retard,* - довольно громко произнес чей-то голос у него за спиной. - Рas de casse? ** - Oui. Tout droit.*** - Карэн едва заметно качнула головой, убирая со лба непослушные темные локоны. – Salut, Philip. Новоприбывший оказался худощавым типом немного за тридцать с исключительно французской ухмылкой и наглостью в глазах того же происхождения. Он улыбнулся Карэн совершенно по-особенному, больше, чем просто по-дружески, но с приветствием обратился сперва не к ней. - Миссис Трентон, добрый день, - теперь уже по-английски и даже без тени акцента обратился он к Сюзанне, почтительно склонился и поцеловал руку, - не знал, что Вы уже в Бостоне. - Мы приехали вечером, проведя несколько ужасных часов в экспрессе, - пожаловалась Сюзанна вполне искренне и без тени высокомерия, которое в общем-то могла себе позволить как жена полковника и практически генеральша. – А потом столкнулись с твоим патроном в ужасном, просто ужасном виде! - Он должен был взять меня с собой, - удрученно вздохнул француз. - Что произошло? – оживилась Карен. Сюзанна, вздохнув, потерла переносицу: - Ох, не спрашивай. - Les morts de tous diables!**** - прошипел француз, не слишком стесняясь присутствующих дам, и добавил уже громче. – Патрон в одиночку сцепился с Чиллини, с этим… Карэн захихикала и успокаивающе похлопала его по плечу: - Уверена, твой патрон с ним справился. - Еще и как, - подтвердила Сюзанна. – Правда, получил пулю в руку. Карэн аж присвистнула: - Ужас какой! И только тут Терри удалось сложить все карты и получить фулл хаус не в свою пользу. Потому что за последнее время ему довелось пересечься только с одним человеком, раненным в руку, и это был Леган. Всё, словно по волшебству, стало на свои места: счастливая Сюзанна, подобревшая Карэн, непонятно откуда взявшаяся, невозможная их дружба. Кэнди… Кэнди никогда никого не оставляла в беде и всегда так невообразимо влияла на людей, делая их лучше, исправляя чужие ошибки, что скорее всего именно она искоренила эту старую вражду. Терри уже хотел спросить, верны ли его догадки, но подобно грому среди ясного неба в вестибюль шагнул полковник Чарльз Трентон собственной персоной. Прищуренные глаза его метали молнии, и Терри решил, что полковник явно в курсе всех подробностей их с Сюзанной истории. А еще, будь на то его воля, размазал бы негодяя актеришку по первой же стенке. Но вот Сюзанна, прежде немного ветреная, затем – слишком безразличная, встала и, мягко сжав ладонью руку мужа, что-то зашептала ему на ухо. Что именно, Терренса уже не интересовало. Он не стал прощаться с бывшей невестой, прильнувшей к мужу. Не сказал ни слова и бывшей любовнице, подхватившей под руку француза. Он просто обогнул обе парочки по широкой дуге и скрылся в коридоре, ведущем к лифтам. Потому что в этом мире – в мире Кэнди, в мире, созданном Кэнди, – ему ничего не принадлежало и его ничто не удерживало. Его вообще не существовало в этом мире. Не существовало уже давно, но, к счастью, Терренсу Гранчестеру так и не суждено было об этом узнать… *** Шумная вечеринка закончилась, и гости разъехались по домам, но ей некуда ехать в этом городе, и поэтому она осталась. Можно, конечно, и в гостиницу, но Кэнди наотрез отказалась даже слушать о такой перспективе, да и ей, если уж на то пошло, гостиница не кажется самым подходящим вариантом: передвигаться по ней на коляске неудобно, а терпеть сочувствующие взгляды неловко, иногда – больно. Она не знает, будет ли ей легче когда-нибудь, но очень на это надеется. А еще на то, что милый, славный Чарли поможет ей забыть о боли и невзгодах. Иногда она ловит себя на мысли, что улыбается совсем уж глупо, рассматривая пустоту перед собой. Иногда Кэнди толкает ее локтем в бок и лукаво подмигивает, указывая взглядом туда, где Чарльз беседует со своими боевыми товарищами. От одного взгляда на него ей становится так тепло внутри, что даже жарко, и жар этот бежит по телу, опаляя кожу, подцвечивая румянцем. Вот и сейчас то же самое! Сюзанна прижимает ладони к пылающим щекам, но маневр мало помогает: впервые за столь длительное время ее руки не мерзнут. Возможно, оттого, что в доме Леганов слишком сильно растоплены все камины, ведь иначе малышка Кэт может замерзнуть. Впрочем, возможно, ей постоянно тепло по какой-то другой причине… - Как ты поняла, что влюбилась в него? – шепчет Кэнди почти неслышно, осторожно опуская едва уснувшую дочь в кроватку. Сюзанна не знает, как об этом рассказать. Вернее, как найти слова, способные рассказать об ЭТОМ. Она склоняется над крошкой, мирно посапывающей во сне, и пожимает плечами: - Вот как-то так… просто… И самой непонятно. Кэнди обычно смеется громко и заливисто, заставляя всех вокруг разделить ее веселье, но сейчас она лишь улыбается, с опаской поглядывает на Кэт и тихо замечает: - Просто так не бывает. Наверняка, ты полюбила нашего славного Чарли за что-то. - Любят не за что-то, а вопреки, - улыбается она в ответ. - Здесь ты права. – Кэнди вздыхает о чем-то своем, и Сюзанне снова становится интересно, как так вышло, что в жизни подруги появился этот странный, непонятный, в чем-то даже не очень приятный Дэниел Леган. - Ну что ты, - возражает Сюзанна, поправляя детское одеяльце. – Я здесь ни при чем. Это сказал другой человек. - Достаточно мудрый. - Это точно... Откровенно говоря, Сюзанна до сих пор не может понять, почему Кэнди попросила ее быть крестной матерью Кэтрин. То есть… из всех своих многочисленных подруг и знакомых… ЕЁ!? После всего, что было в прошлом, том, далеком и холодном нью-йоркском, да и совсем недавнем – бостонском, когда, оправляясь от депрессии, Сюзанна высказывала ей в глаза всё, что накопилось в душе за годы. И как только Кэнди это вынесла?... Всё, что наболело, что горячей ненавистью оплетало сердце, прорвало, словно гнойный нарыв, и лилось, лилось потоками грязи: обвинения, осуждения, проклятья. Будто и не было дней, проведенных в компании друг друга, когда только Кэнди не уставала возиться с брошенной на произвол судьбы калекой. Словно не было бесконечных часов реабилитации, когда понемногу, потихоньку возвращалось желание жить, но возможность ходить – она больше никогда не могла вернуться. Сюзанна часто думает над этим: мучается от своей вины, от угрызений совести, но Кэнди слишком добра, чтобы держать зло, и слишком беззаботна, чтобы помнить. Кэнди вообще не хочет вспоминать о прошлом. Выкинула из головы их ссору с такой же легкостью, как и собственную болезнь после ужасно тяжелых родов. А потом – несколько месяцев слабости до полного выздоровления, когда не было возможности не то, что работать, – даже вставать! Теперь Кэнди снова полна сил: шутит, хлопочет по дому, делится с пациентами своим теплом и светом еще больше, чем прежде. И Сюзанна, влюбленная, нетерпеливая, почти счастливая в своих новых ощущениях и переживаниях, вполне склонна ее понять. - Знаешь, Чарльз сделал мне предложение, - шепчет она мечтательно и несмело. Кроме предложения, Чарльз сделал еще немало совершенно непозволительных, порочных и прекрасных вещей, но Сюзанна, конечно же, не собирается об этом рассказывать. Даже бывшей сопернице, вдруг перешедшей в статус лучшей подруги. - Мне кажется, вы будете отличной парой, - одобрительно кивает на эту новость Кэнди. Сюзанне тоже очень хочется в это верить. А еще хочется снова почувствовать его губы на своих губах, его шепот – в своих волосах, его пальцы в… О Господи! Чтобы не сойти с ума, ей остается только сжать кулаки так сильно, что их сводит судорогой, да прикусить губу так больно, что почти до крови. - А если ты ошибаешься? – осторожно спрашивает она, потому что и сама снова мучительно боится ошибиться. - Когда-то ведь казалось, что мне составит отличную пару... другой человек... Кэнди даже не мрачнеет, а мимолетно поджатые ее губы почти не разглядеть. - Не будем о нем сейчас, - просит Кэнди, качая головой. - Хорошо. Не будем. - Но ты... Скажи, ты любишь Чарльза? Не за что-то, а вопреки всему – любишь? Потому что он – очень близкий, очень дорогой для нас человек и, как никто другой, заслуживает счастья. И я должна знать… Понимание приходит неожиданно и подобно озарению: - Люблю! * (фр.) «Карэн, дорогая, извини за опоздание» ** (фр.) «Всё в порядке?» *** (фр.) «Да. Всё в порядке» … «Привет, Филипп» **** (фр.) «Проклятье» (ну или «Дьявольщина»)