Перекрёстные жизни

39 - Ущипни меня… Он не совсем понимает, о чем именно просит его Кэнди, и чтобы разобраться, нехотя отстраняется от ее прохладных румяных щек: - Что? - Ущипни меня, - шепчет она, смеясь, и её веснушки проступают немного сильнее – или от смеха, или от смущения. – Потому что мне просто не верится! - Не верится? – снова непонимающе спрашивает Нил. - Не-а… - Кэнди, качнув головой, легко гладит его по щеке, - я так долго ждала, что уже подумала, было: мне приснилась та встреча под Реймсом. Мы же тогда почти не спали с этим вашим контрударом на Марне. Нил немного расслабляется. - Всё равно не пойму, - озадаченно объясняет он в ответ, - зачем ещё нужно щипать? Ты… ты не верила, что я приеду? Осознание бьёт по чувствам похуже нацеленного артиллерийского огня: она не ждала, она не собиралась ждать его, а сейчас просто слишком удивлена, чтобы оттолкнуть. Но раз так – отчего же ее руки мягким теплом согревают его обветренное лицо? Почему она не спешит разнимать объятий? Почему смотрит со счастливой улыбкой, точно и вправду… рада его видеть? Словно в ответ на горькие вопросы, Кэнди отступает на шаг, но он не успевает ни огорчиться, ни испугаться: медленно и нежно она обхватывает его замерзшую ладонь и подносит к губам. - Нет, Нил, - ее голос уверенный, хоть и немного подрагивает – от холода, возможно. – Нет, я ждала. Очень ждала тебя. Просто боялась: что-то случилось, что-то очень, очень плохое. - Вот еще! – он фыркает, вздернув подбородок. – Что теперь случится? Война закончилась, мы дома, мы вместе. Всё так хорошо, всё просто прекрасно, Кэнди! Он снова склоняется к ней. В этот раз осознанно, в этот раз - чтобы запомнить и прочувствовать всё до мельчайших подробностей: мягкость ее губ, сладких, как патока; свежесть дыхания; легкую дрожь в тот момент, когда его язык, скользнув поглубже, заставит замереть ее острый, как бритва, своенравный и любопытный язычок. Если уж на то пошло, он сейчас запоминает даже менее значимые детали: ледяной снег за воротником, запах лекарств, которым пропитана одежда Кэнди, и то, что она очень непривычно собрала волосы назад в один пышный хвост. - Мне нужно в Чикаго, - шепчет он быстро-быстро после того, как этот поцелуй закончился, и прежде, чем начнется следующий, - я очень скоро вернусь, мы поженимся… Правда ведь, мы с тобой сразу поженимся, Кэнди? Для него не может быть иначе. Вообще-то, для него всё решилось еще тогда, несколько лет назад. Хоть упрямое нежелание Кэнди отвечать на его чувства досаждало, оно казалось лишь временной, пусть и весьма обидной, преградой, от которой избавиться проще простого. Вот еще немного – и сирота из Дома Понни осознает своё счастье; ещё чуть-чуть – и радостно бросится в его объятья; как всякая порядочная невеста, станет подставлять губки для поцелуя, а потом – как всякая порядочная жена – расстилать постель, подавать бокал бренди и снимать сапоги у камина.* «Надо же было вмешаться этому подонку мистеру Альберту!» - рычал он после того, как помолвку разорвали и улеглись первые страсти. Рычал – и швырял в стену всё, что под руку попадалось: бутылки, тарелки, книги и мебель. Рычал, проклиная весь мир, - и даже представлять не хотел, сколько было в его провале его собственной вины. Но теперь всё по-другому! Конечно, они поженятся – как только Нил уладит дела с документами, сообщит родителям и заберет ее в Чикаго. Такие грандиозные планы не мешает скрепить еще одним поцелуем. Эйфория несется огнем по крови и захлестывает с головой, но в этот раз Кэнди останавливает его, упершись ладонями в грудь. - Эй, постой! – она останавливает его, но все ещё удерживает за лацканы шинели, словно не хочет рисковать. На ее лице приблизительно то же: выражение собранной осторожности. Ну конечно, как глупо с его стороны предлагать такое! - Если ты не хочешь бросать Масс Дженерал, ничего страшного, - заверяет ее Нил, - нет проблем, будем жить в Бостоне. Дома также полно хороших больниц, но он не собирается сейчас на этом настаивать. Он поумнел и вырос, и попробует не наломать той кучи дров, что завалила их первую, неудачную помолвку. - Дело не в этом, - тихо, но твердо отвечает Кэнди. Снег становится гуще. Снег падает на дорогу, заметая последние следы умершей осени. - Ты… не пойдешь за меня? – спрашивает он, напрягаясь изо всех сил, чтобы голос не звучал слишком испуганно – это было бы окончательным фиаско! - Я просто не думала… - еще тише отвечает Кэнди. Ее пальцы скользят по грубой ткани солдатской зимней шинели, обводя застегнутые пуговицы. Кэнди кажется слишком задумчивой и в этом не слишком похожей на себя: она обычно смеется, и веселье лучится из ее глаз даже если самой Кэнди при этом грустно или больно. Да, она и плакать может, но это если уж совсем никак не сдержаться, и слезы сами льются из глаз. Как в детстве после их с Элизой уловок и лжи. Как нынешним летом возле госпиталя под Реймсом. Какое из двух воспоминаний было бы сейчас для Кэнди ближе? Нил боится, что ответ совсем не в его пользу, тем более что главного интересующего его ответа Нил так и не получил. - Я всё равно буду ждать, - обещает он и, скользнув ладонями по плечам Кэнди, прижимает ее ближе, - рано или поздно ты всё равно согласишься стать моей женой, Кэндис Уайт. Для его уверенности есть много причин, и не последняя из них – ее поцелуи, горячие и охотные. А ещё снегопад, обернувший их сейчас волшебным белым кружевом и точно стирающий из памяти всё плохое, что было в прошлом. - Я не говорю, что это не так, - медленно и уверенно отвечает на его пламенную речь Кэнди, - просто я не думала даже, что ты собираешься… что ты действительно хочешь жениться. На мне. Вот странная девчонка! На ком же ещё!? Нил знает, что лучше не рассуждать вслух по этому поводу, но все равно не может сдержать улыбку, слегка высокомерную, конечно, но что поделать? Жизнь могла изменить его немного, а вот перекроить – это уж вряд ли. - Именно на тебе я был бы уже давно женат, не вмешайся этот твой мистер Альберт! - немного обиженно восклицает он и тут же сбавляет обороты. – Если я тороплюсь, так и скажи, только не отказывай, не говори «нет» сейчас, подумай, Кэнди. Подумай, пожалуйста. - Зачем? – пожимает плечами она. Мир замирает: замирают звуки ночной улицы, и ветер, и снегопад. - Мне не нужно думать, - улыбается она. Нил тоже замирает: прерывается дыхание, замолкает сердце. - Я согласна. Он не знает, как реагировать на эти простые слова; не знает, хватать ли Кэнди в охапку и кружить, целовать или падать на колени прямо на белый, чистый, свежий снег. Она решает за него и, приподнявшись на цыпочках, быстро прикасается губами к его губам. Он, разумеется, совсем не против таких ее решений. *** - Ну, как тебе? - Отличный выбор, мадам. Кэнди вздохнула, скорчив рожицу. Она никогда не любила выбирать одежду самостоятельно. В основном проблема заключалась в ее совсем не обеспеченном сиротском детстве. Конечно, детишки в приюте Понни никогда не ходили ободранными и грязными, ведь мисс Понни и сестра Рейн всегда заботились о том, чтобы их простая одежда была удобной и чистой. Но вот о красивых вещах даже мечтать не приходилось. Поэтому-то Кэнди так очаровало зеленое платье, преподнесенное по случаю первого приема, на котором она присутствовала как Кэндис Уайт Эндри. Оно казалось таким прекрасным – просто волшебным! Оно приносило необычное чувство легкости и ожидание чуда, возможного только в сказке, да и то не в каждой. Как же счастлива тогда была Кэнди получить столь невероятный подарок… Она тряхнула головой, прогоняя видения прошлого. - Значит, расплачиваемся и едем. Филипп кивнул, сию же секунду исполняя распоряжение. Кэнди бросила последний взгляд в зеркало и оглядела себя с одобрением: подойдет. Сегодня ей было не до торжественных приемов с вечерними платьями. Для разговора с прокурором Кросби она выбрала сдержанный деловой наряд: ничего лишнего, ничего кричаще яркого, но и ничего слишком простого с другой стороны. Когда-то подобные вещи были несказанно далеки от нее, но прошли годы, и за это время, вращаясь вместе с мужем в бостонском свете, Кэнди всё же сделала определенные выводы о роли одежды в отношении к тебе. По крайней мере, сначала.** Поэтому о том, чтобы явиться в гостиницу к Джошуа Кросби в стареньком пальто, видавшем виды, и еще более потрепанном платье, не могло быть и речи. В конце концов, она жена Дэниела Максимилиана Легана, одного из самых известных в Бостоне юристов, одного из самых очевидных претендентов на место главы юридического отдела в городской мэрии. А значит, и выглядеть она должна соответственно: дело приличий, а не претензий, желаний или вкуса. Откровенно говоря, Кэнди немного волновалась перед предстоящей встречей по ряду причин. Немаловажным казалось и то, что при всей своей заинтересованности делами Нила она была очень далека от мира юриспруденции, потому чувствовала себя слишком неуверенно здесь, на чужой территории. Довлела и важность ситуации. Речь шла не только о свободе Нила, которая сейчас стояла на кону, но, несомненно, и о ее собственной жизни: чем больше Кэнди думала о случившемся, тем лучше понимала, что нападение на нее было совсем не случайным уличным ограблением. С этим еще только предстояло разобраться, и Кэнди судорожно пыталась понять, как в ее устоявшейся, спокойной и размеренной жизни нашлось место опасной детективной истории. Но как бы там ни было, сейчас следовало выдохнуть и заняться делом. - Всё в порядке, мадам, - Филипп, сдержанно улыбнувшись, открыл перед ней стеклянную дверь магазина, - можем ехать. - Да-да, конечно. Садясь в автомобиль, Кэнди попробовала представить, о чем будет говорить с прокурором. Возможно, юридические дела очень от нее далеки, зато медицинские – ее стихия. С этого и можно начать. Номер мистера Кросби находился на двенадцатом этаже гостиницы «Дрейк». Кэнди осмотрела здание, запрокинув голову. Даже приблизительно представить, куда приведет ее этот разговор, она не могла, потому решила начать с простого: улыбнулась, уважительно кивнула швейцару и, сжав покрепче дамскую сумочку, вошла в гостиничный холл. Узнавать, как именно добраться до прокурорского номера, не было необходимости: Филипп успел уточнить все детали и провел ее прямо к двери. Ждать ответа тоже долго не пришлось: Джош Кросби открыл после первого стука, очевидно, ожидая обслуживание номеров, но рассмотрев визитеров, оторопело выдохнул: - Миссис Леган?! - Да, сэр, - спокойно подтвердила Кэнди, - доброе утро. Вместо ответа мужчина смог изобразить лишь неуверенный кивок. Вообще-то она знала его куда более уверенным и резким. Когда чуть больше года назад к ним в отделение привезли мальчишку, упавшего с лошади во время прогулки в парке, Кэнди еще не знала, что это сын Джошуа Кросби, государственного обвинителя по делу, за которое Нил взялся незадолго до того. Сначала она пережила страшное дежавю, связанное с гибелью Энтони, но доктор Томпсон требовал ее в операционной, а значит, следовало отставить все личные переживания и ассистировать. В конце концов, на всю больницу ни у кого, кроме нее, не нашлось бы столь обширного опыта работы с гениальным Майклом Томпсоном. Жизни ребенка уже ничего не угрожало, когда появился прокурор Кросби, зато и врачам, и медицинским сестрам досталось от него в полном объеме. Хорошо еще, что Кэнди привыкла управляться и с более строптивыми джентльменами... Но та встреча была давно. Сейчас же они присели в кресла в первой комнате номера – друг напротив друга. Филипп остался в коридоре, то ли из необходимости наблюдать за окружением, то ли в полной уверенности, что мадам Леган в состоянии сама справиться с ситуацией. В любом случае, Кэнди была ему благодарна за возможность поговорить с Джошем Кросби наедине. - Я понимаю, что у Вас не лучшие отношения с моим мужем, - начала она с главного, - но обвинения, выдвинутые против него, нелепы, и я – живое тому доказательство. Кросби несколько секунд задумчиво смотрел на нее, не произнося ни слова. Затем вздохнул, и, поднявшись, отошел к окну. - Возможно, Вы и правы, Кэндис, - медленно проговорил он. – Расскажите мне всё. Она пожала плечами: - С чего начать? - С начала, вероятно. Что все-таки произошло с Вами вечером двадцать пятого августа? * да, ДА! Не люблю я эту страницу из манги! Просто НЕ ПЕРЕВАРИВАЮ! >_< ** Рeople treat you according to your clothes (англ.) – «Встречают по одежке»