Россия в магической Британии

Когда оба Чемпиона Хогвартса приземлились на траву стадиона по квиддичу, откуда стартовал Третий тур, то трибуны просто взорвались от криков, аплодисментов. Конечно, ведь Хогвартс одержал победу, такой повод для радости. Четверокурсники были с боевыми ранами, грязные, уставшие, но в определённой степени счастливые. Но внезапно Ваня, потеряв равновесие, покачнулся и упал на землю, отключившись от мира сего. Всё мгновенно стихло. И только несколько пуффендуйцев и учителей кинулись к парню. Гарри Поттер же выглядел не лучше – было ощущение, словно тот тоже сейчас хлопнется носом в землю. - Ванька! – завопил Гилберт, первым кинувшись к России. Подбежав к Брагинскому, Байльшмидта чуть Кондрашка не хватила. Лицо Ивана было белым, как лист бумаги, на нём не было его любимого шарфа, а из раны на шее равномерными толчками вытекала темно-алая кровь. - Кто тут медик? – заорал экс-Пруссия. Умом-то парень понимал, что Брагинский бессмертен, однако даже бессмертному будет не очень комфортно в состоянии с дикой потерей крови. – Schneller! Растолкав толпу детей и учителей, к Чемпионам подбежала мадам Помфри. Действуя оперативно, женщина взмахнула своей волшебной палочкой, оказывая первую помощь. После чего еще раз взмахнув палочкой, заведующая Больничным крылом наколдовала носилки, с помощью левитации доставляя больного в его новое недельное место жительства. Гилберт побежал за носилками, позабыв про весь остальной мир. В нём кипела буря эмоций, вызванных только одним, сейчас бессознательным, объектом. И только проницательный профессор зельеварения заметил, что Грозный Глаз Грюм, который вызывал с самого начала подозрения, под шумок увел куда-то ошалевшего Гарри Поттера. Недолго раздумывая, Снегг кивнул Дамблдору и последовал за странной парочкой. *** Очнулся Ваня на третий день после того, как потерял сознание на поле. Голова гудела, всё тело болело. Только попробовав пошевелить пальцами, Иван тихо охнул - всё тело словно пронзили разрядами тока. Но эта физическая боль для России отходила на второй план перед другой, более важной на данный момент, проблемой. Саша. С ним требовалось поговорить с глазу на глаз для выяснения отношений. Только вот оба сейчас слабы, как никогда, поэтому разговор, по стечению обстоятельств, придется перенести. Тут в лазарет вошла мадам Помфри. - О, дорогой, ты уже очнулся! Как себя чувствуешь? - Словно после мясорубки, - тихо ответил Ваня. - Немудрено. Если верить мистеру Поттеру, который покинул Больничное крыло час назад, ты смог выжить после заклятия Смерти, - начала женщина, - профессор Дамблдор всегда называл мистера Поттера удивительным волшебником именно из-за этого. Но вы, мистер Брагинский, еще более удивительный волшебник. - Почему? – шепотом поинтересовался Россия. - На вас так же слишком быстро заживают любые раны. И по всему вашему телу огромное количество шрамов, - ответила мадам Помфри, осматривая Ивана. И только тут до парня дошло, что он лежит в пижаме. Никаких перчаток, никакого шарфа, который, похоже, остался на кладбище. Ничего из того, что было опознавательными знаками России, не было. На тумбочке лежали два кольца, два Рождественских подарка от друзей, и волшебная палочка. Осмотрев свои руки, на которых еле-еле были заметны тоненькие ниточки шрамов, Иван удивился. - Немного магии, - улыбнувшись, ответила мадам Помфри, смотря на удивлённого Брагинского. – А сейчас отдыхай. А то скоро к тебе наверняка опять придет толпа. - Какая толпа? – еще больше округлил свои фиолетовые глаза Ваня. - Однокурсники, да и приезжие друзья твои. Приходят, как по расписанию, каждые три часа толпой, шумят тут. Выгонять устала, - покачала головой женщина. Ваня мягко улыбнулся каким-то своим мыслям, блаженно прикрывая глаза, чтобы хорошенько отдохнуть перед всей суетой и нервотрепкой. Но не суждено было Брагинскому отдохнуть. Ох, не суждено. Из коридора пока еще приглушенно, но уже раздавался нарастающий гомон. Первым в лазарет влетел маленький крыс, который с диким радостным воплем бросился к хозяину. Сразу же к Брагинскому подлетели Эрни с Ханной, кинувшись обнимать друга. - Ваня, Ванечка, ты победил! Мы победили! Все ждали, когда вы с Поттером очнетесь! С тобой всё хорошо? Как ты? – наперебой загалдили пуффендуйцы. - Живой и ладно, - попытался отмахнуться Ваня, чисто и искренне улыбаясь. - Да действительно, - саркастично закатил глаза МакМилан. – Еще раз подобное ляпнешь, получишь, - пригрозил парень. - Что хоть было за те дни, когда я тут в беспамятстве валялся? – перевёл тему Брагинский. - Гуляем! Уроков нет, в Хогвартсе куча левого народа, все веселятся, - пожала плечами Аббот. – Ты лучше расскажи о том, что было там, в Лабиринте! - Да потом он расскажет! Ты же главного не сказала! – не дав России даже рта раскрыть, возмутился МакМилан. – Прикинь, Ванька, а наш учитель по Защите от Тёмных сил на самом деле оказался Пожирателем смерти под оборотным зельем! - Да ты что?! – удивился Ваня. А потом до него дошло, что он знал об этом с самого начала. Просто вжился он в этот замок. Уезжать отсюда будет первое время тяжело. Немного погрустнев, Россия отвел взгляд, осматривая Больничное крыло. До чего же велико было его удивление, когда он увидел, что у входа, оперевшись о шкаф, стоял сам Гилберт Байльшмидт, неотрывно наблюдая за разговором ребят. - Давно там стоишь? – обыденным голосом поинтересовался Иван, словно пару часов назад спокойно пил с экс-Прусией чай. - Недавно, - как-то спокойно усмехнулся Гилберт. И тут Россия понял, что сейчас бомбанёт. И не прогадал! Байльшмидт спокойно подошел к Ване, ласково потрепав того по волосам, а потом резко схватился двумя руками за зажившую шею России, душа того от души, начиная орать благим матом на Великом и Могучем русском языке: - Я, сучка, там девять месяцев, девять, блять, месяцев горбатился! - Ты что, беременный, что ли был? – тоже на родном языке прохрипел Иван. Только шутка Гилберту не понравилась, так как руки немца еще плотнее сдавили шею. - Не перебивай праведный гнев Великого, упырь! Почему ты заставил меня волноваться?! Почти год! Ни одной весточки! НИЧЕГО! Оставил на меня всю свою дрянную экономику! - Эй ты, фашист, отпусти его! – вступился Эрни за Ваню, пытаясь отцепить от друга мужчину-альбиноса. - Сам ты фашист! – оскорбился Байльшмидт, но всё же отпустил Брагинского. - Я на шее не ношу железных крестов, - возразил МакМилан. - Да мне посрать, я национал-социалист! - Не ори, Калининград, - усмехаясь, на русском прохрипел Иван, растирая многострадальную шею. - Слышь, ты, мелкий шкет, - возмутился Гилберт, вновь собираясь полезть с физическим насилием. – Тебя теперь разве что Силенд унижать не сможет. - Извините, конечно, но вы кто будете Ване? – всё же вставила своё слово Ханна, задав давно интересующий её вопрос. Россия только хихикнул – ему было интересно, что ответит Гилберт. Который, вроде как и был сейчас официально Россией, но до сих пор не признававший свою причастность к этой большой стране. - Я его давний знакомый, - уклонился прус. - Давние знакомые не душат сразу же! – возразил МакМилан. - Слушай, мелкий, тебя Шерлок Холмс воспитывал? Что ты до меня докапываешься? – Гилберт уже просто прожигал пуффендуйца своими злыми глазками. - Нет, просто Ваня никогда не рассказывал, что у него есть знакомый психованный фашист, - скрестил руки на груди парень. Зря он это сказал. Зря. - Нет, ну ты придурок. Я не фашист... - Ну, нацист. Не вижу разницы. - Я тебе сейчас всю разницу объясню, - завёлся было Гилберт, но его вновь прервали. - Байльшмидт, - голос России, словно хлыст, рассек воздух. Температура вокруг словно понизилась на несколько градусов. – Ребят, выйдите, пожалуйста. Мне надо переговорить с этим молодым человеком с глазу на глаз. - Тц, - цыкнул Эрни, но выполнил просьбу друга, подхватив под ручку Ханну. Лёха, увидев немую просьбу в глазах хозяина, полетел вслед за пуффендуйцами. - Тебе самому не надоело? – устало вздохнул Иван. - Ты же бесишься, когда пиндос называет тебя «Рашкой». - Но не так же агрессивно. Тем более, они дети. - Кстати о детях. Я жду от тебя подробного рассказа о твоих приключениях. Знаешь, как было больно, когда ты растворился в том заклинании этого пирата-алкаша. - Что, действительно волновался? – хмыкнул Россия. - Я не про это. Тебе не понять, ты же никогда не умирал и не возрождался, как страна... - Я тебя умоляю, - возвел очи к небу Иван. – Тебе ли не знать мою историю. - Хотя да, каюсь, не прав. Но это не отменяет того, что ты мне всё должен рассказать, - Гилберт, явно пользуясь своим новым положением, смотрел на Брагинского сверху вниз. - Потом обязательно. Тут долгий рассказ, - отмахнулся Россия. – Ты лучше скажи, остальные как там? Как там на мировом уровне политика? Как собрания? - Да так, ничего особенного, - Байльшмидт смирился с тем, что сейчас не то время, когда стоит рассказывать историю жизни Брагинского за последние девять месяцев, хотя альбиносу очень хотелось её услышать. – В последнее время политики предпочитают про нас забывать, свободного времени стало больше. Сначала многие радовались, что ты исчез, особенно пиндос. Затем они поняли, что рано расслабились, тут в группу особенных и одаренных попал Запад... - Я в тебе не сомневался, - хмыкнул Иван. - Цыц, не перебивай! Хотя спасибо, льстит. Еще бы ты сомневался. А дальше всем наскучил даже Великий Я. Прикинь! Хотя честно, всем нам не хватало твоего присутствия. Но то, что ты находишься в этой гребанной школе. Не ожидал, не ожидал. Волшебник хренов. Еще и в Турнир Трёх Волшебников полез. Что, рожа русская, приключений тебе мало? - Мало, - легко посмеялся Брагинский. Да, ему не хватало этого матершинника-истерички. – Да ладно тебе, жив же. А я по вам вот тоже скучал, - хихикнул Ваня. - Что-то ты совсем тут одичал. За обычного подростка сойдёшь. Где тот твой шарм, который отличал тебя на фоне всех людей? – подколол Гилберт. - Как будто впервые видишь меня в одной пижаме, - закатил глаза Россия. - Я нет, а вот остальные могут малость ошалеть. Особенно пиндос. - Любишь же ты Альфреда, - подковырнул Ваня. - С ним, ни в жизни! – изобразил сердечный приступ прус. – Моё сердце отдано только тебе. - Нет, спасибо, мне пока своего хватает. - Вот мажор зажравшийся, ему тут халявные органы Великого раздают, обогатиться можно, а он отказывается! А вот ты часом не еврей? - Нет, спасибо, от печки откажусь. И в Освенцим тоже не хочу, - улыбнулся Россия, чувствуя себя действительно счастливым. - Да он тебя тоже не очень-то и хочет. Ладно, я пойду, обрадую народ, что ты очнулся. Сбегай, давай, из этого белого Ада. Валить домой пора. Я хочу вновь свалить на тебя всю работу и уехать к себе в Кёнигсберг. - Калининград, - поправил Иван. В ответ Гилберт просто показал средний палец и эпично удалился, оставляя больного отдыхать.