Месть

- Эй, чувак, какого хр… - но его обрывают одним резким движением, неслабо приложив лицом о холодную кафельную плитку. Пока перед глазами плясали звезды, слух уловил звук захлопывающейся двери и щелчок замка. Парень пытается стряхнуть стоящий туман и, только сфокусировав взгляд на сливном бачке, чья-то сильная рука хватает его за вьющиеся волосы на затылке и следующая встреча со стеной приходится на правую бровь. Минсок тяжело дышит над его ухом, до боли заламывая руку за спину: - Ну что, тебе все также смешно, «Лу-ге»? – судорожный смешок, совсем не вписывающийся в характер Кима. Под диким давлением, Лухан ведет головой, размазывая по некогда голубому кафелю выступившие капли крови из рассеченной брови, и краем зрения видит растянутые в нервной улыбке подрагивающие губы Мина. И по всему телу пробегают мурашки. Словно это был не его замкнутый тихий друг, знакомый с первого курса, лишь изредка взаимодействующий с кем-либо. Нет, этот человек всем телом вжимающийся к нему со спины, крупно дрожа и, кажется, постепенно вывихивая ему руку, больше походил на свихнувшегося психопата. - Давай же, скажи как тебе весело, а? Ты же из нас двоих самый говорливый, - в рваных словах, царапающих шею, еле прослушивался знакомый голос. И Лухан ничего не мог ответить - дикий страх передавил глотку, но, все же попытавшись открыть рот, его усилия, сопровождавшиеся хриплым сопением, прервались, - нет-нет-нет, тссс! Ты же не хочешь, чтобы тебя кто-то услышал? О, нет, тебе совсем ни к чему подобное, ведь все подумают, что плохой в этой ситуации ты, - снова мерзкий дрожащий смешок и его ладонь на затылке разжалась. Не успев вздохнуть с облегчением, Минсок резко навалился сзади, выбив весь воздух из легких, и тяжелое предплечье сдавило шею, на что он мог только бессильно кашлять, слабо колотя еле сжатым кулаком по бедру парня. -Знаешь, еще со второго месяца первого курса, я возненавидел тебя. Когда ты впервые протянул ладонь для рукопожатия, сказав, что мы отныне друзья и тут же умчался к своей тупорылой компании с криками "пацаны, ачивка разблокирована - странный чувак у меня в друзьях". Тебе до сих пор кажется это забавным, а? - широкой ладонью он хватает Лухана за лицо и вновь вдалбливает в стену, до очередных капель крови и звона в ушах, - ну же! Его дыхание жжет, и не в приятном смысле этого слова, кожа под резкими кинжальными словами словно плавилась, обнажая мышцы и сквозь тягучую пелену тающего сознания, до Лу доносятся очередные обвинения, смысл которых все продолжал таять: - Хотел моего внимания на всех этих лекциях, забирая книги и отвратно ластясь ко мне? Думаешь, это охерено приятно чувствовать твои руки на себе? Постоянно видеть твое ухмыляющееся лицо и слышать тупые шутки из твоего рта? Казалось, ему никогда еще не было так херово, даже после знатных попоек на вписке, заканчивающихся тотальными драками стенка на стенку, голова так не раскалывалась, а в глазах не плясали темные пятна, расфокусировавшие зрение. И смутное осознание того, что его отмудохает в грязном туалете универа так называемый друг практически ни за что, тугим узлом стягивалось где-то в районе груди, отчего дышать становилось в разы сложнее. -Знаешь, а я ведь сперва просто хотел ограничиться парой ударов, но раз уж ты такой непривычно тихий и покорный.... что ж, выполним программу наказательного отмщения по полной, да, «Лу-ге»? - Минсок скорее утверждал, чем спрашивал, подкрепляя свои слова отнюдь не вписывающимися в ситуацию действиями. Крепко стиснув в жестком объятии Лухана, он ведет носом по его шее, контрастирующее медленно и даже нежно. Пока парень в его руках не начинает крупно дрожать, наконец понимая, что может сейчас произойти - ноги подкашиваются, но на удивление сильная хватка не дает ему упасть; грудную клетку распирает изнутри - в кровь выплеснулся адреналин, подгоняя сердце работать сильнее, словно бы в последние минуты жизни. Он хочет сказать что-то, наорать, сматериться, умолять, но вместо слов из приоткрытого рта вырывается лишь свистящий воздух, до краев заполняя кабинку паническими нотами. Когда Мин внезапно вонзается зубами в его шею, Лухана словно окатывают ледяной водой. Каким-то образом руки стали подчиняться командам мозга, а глотка перестала быть столь спазмированной: - Эй... п-прекрати... - слабый голос срывался на тихое бормотание, пока левой рукой он пытался отпихнуть от себя жмущееся тело. Его игнорируют, демонстративно и настойчиво, без лишних слов рывком стягивая и без того еле держащиеся на худых бедрах джинсы и нижнее белье. Не обращая внимания на слабые попытки отбиться и дрожащий голос, молящий остановится, Мин методичными действиями скапливает слюну и плюет на пару своих пальцев, тут же всаживая в оголенную задницу сразу на две фаланги, услышав, наконец, долгожданную тишину. Лухан боится пошевелиться, а сказать что-либо просто не представляется ему возможным, пока сзади «друг», практически всухую растягивает его. Болезненно и унизительно. Ему кажется, что время остановилось как раз в этой чертовой грязной кабинке, настойчиво игнорируя вращение Земли и устоявшиеся законы Вселенной. Слишком долго, отвратительно, противно и неправильно. И все же, звонкий шлепок по ягодице возвращает его к своим душащим ощущениям, а пальцы внезапно заменяются пульсирующим органом и Лу не в силах побороть рвущийся из грудины вскрик. Холодный кафель, успокаивающий только что полученные ушибы и горячий член в его заднице, приносящий с каждым своим движением боль - это слишком противоречиво, слишком противоестественно. Лухан дышит через раз, загнанно и поверхностно, обеспечивая себе прямой путь к кислородному голоданию. Его бесит собственное бессилие, его бесит саднящая боль во всем теле, его бесит огненный ураган в грудной клетке, но больше всего его бесит, что его извращенному сознанию начинает все это нравиться. Все эмоции будто концентрируются тугим чувством в паху, постепенно олицетворяясь стояком. И он буквально воет, тихо и протяжно, ненавидя самого себе гораздо больше трахающего его Мина, пока не слышит возбужденный хриплый шепот в самое ухо: - Какая же ты похотливая тварь... Я смотрю, тебе мое "наказание" только в радость? И Минсок будто мстительно сжимает его член в плотное кольцо пальцев, срывая с губ стон, столь горячий и пронзительный, что все его существо желает услышать это вновь. - Ненавижу- ненавижу-ненавижу… - с каждым глубоким толчком Мина в полубессознательное тело, Лухан пытался побороть рвущиеся из глотки стоны, шепча эту нехитрую мантру, искренне ненавидя внезапно открывшуюся в нем грань наклонностей мазохиста. Минсок лишь усмехается сильнее и, грубо схватив парня за волосы, оттягивает его на себя, заставляя нежданно-соблазнительно прогнуться под ним. Последними размашистыми и ускорившимися движениями он вбивается в Лухана, лишая того возможности не просто говорить, шептать или стонать, но даже дышать. Беззвучно, словно рыба, жестоко выброшенная на берег, Лу пытается захватить ртом недостающий воздух, пока перед взором не темнеет, а сознание предательски не машет ручкой. Он приходит в себя спустя мгновения, сидя голой задницей на холодном полу, в глазах стоят слезы, непонятно - от боли, унижения или же слишком сильного оргазма, а все тело мелко потрясывает. - Скажи "спасибо", что не кончил в тебя, - и, не дожидаясь ответа, Мин презрительно хмыкает, перед тем как покинуть оскверненную кабинку университетского туалета. Спустя неделю самобичевания, самоанализов и прогулов, Лухан наконец появляется на парах, привычно садясь рядом с Мином и отвешивая тому знатный подзатыльник, а на вопросительно-предостерегающий взгляд, он бесстыдно подмигивает и, растянувшимися в ухмылке губами, шепчет "спасибо".