Последний рывок

Он вернулся из «лазарета» ровно через неделю, и выглядел немного лучше, чем когда его уносили. Саске чертыхнулся, поднимаясь с нижней койки и перегораживая парню путь. Нет, он ничего говорить ему не собирался. К тому же, что Учиха мог сказать, если был причиной его попадания в медпункт? Светловолосый парень с лейкопластырем на щеке смотрел на Саске в упор. Цвет голубых глаз приобрёл стальной оттенок. — Ну? – спросил он. Учиха склонил голову, облокачиваясь на край верхней кровати. — Ничего не болит? – вопросом на вопрос ответил Саске. — А, На-ру-то? Его имя он произносил по слогам, словно смакуя каждый звук этих букв. Их сочетание ему чертовски нравилось, но это была его маленькая тайна. Узумаки хмыкнул, резко ударяя рукой по кровати возле лица Учихи. Саске не шелохнулся: наоборот, его губы растянулись в наглой улыбке. — Хочешь извиниться? – процедил сквозь зубы Наруто. — Ты же знаешь… — Саске опустил взгляд, словно смущённая школьница, вводя Узумаки в некий ступор. Учиха прекрасно знал, как усыпить бдительность своего соседа. И когда Наруто непонимающе заморгал, парень резко толкнул его. Тот чуть не свалился, но Саске вовремя подхватил его под грудь, прижимая к холодным прутьям решётки и пристраиваясь сзади. — Я никогда не извиняюсь, — выдохнул он. Наруто дёрнулся, но Саске крепко удерживал его. Парень тяжело дышал, чувствуя спиной, как бьётся сердце Учихи. А ещё он слышал, как хрипло стонет заключённый из камеры напротив и кто-то шепчет: «Трахни его, трахни его!», «Нет, пускай отсосёт вначале!», «Блядь, хочу видеть его лицо в сперме!»... Он знал — за ними наблюдают. Охранник уже прошёл их камеру, так что где-то вдали слышались цоканье его каблуков. Это означало, что никто Саске не остановит… — Слышишь их? — шепнул Учиха. — Словно мольба, правда? Наруто почувствовал, как тёмная челка сокамерника щекочет кожу на его шее, а от горячего дыхания по телу пробегает мелкая дрожь. Он сжал железные прутья с такой силой, что костяшки пальцев побелели. От ощущения тепла, исходившего от Саске, голову кружило как от хорошей дозы алкоголя. — Устроим показательное выступление? — усмехнулся он. — Пяль его во все дыры! — раздался крик со стороны, подкреплённый свистом и воплями. Наруто не знал, откуда взялось это чувство, совершенно не вовремя возникшее в его теле, но оно было похоже на вихрь — охватило разом, не позволяя сдать назад. Саске будто знал, что Наруто сопротивляться не будет. Осторожно отпустив его, он медленно провёл рукой по тёмной майке сокамерника, ощущая рельефный пресс и сокращение мышц от его прикосновения. Парень двигался вниз к застёжке на его серых штанах, но в этот момент Узумаки словно очнулся, попытался вырваться и Саске пришлось сжать его член и яйца. Не больно, но весьма ощутимо. Наруто успокоился, понимая, что без гениталий ему не жить. — А ты плохой мальчик, — шепнул вдруг Саске, кусая его за мочку уха. — У тебя стояк! Узумаки прикусил губу, упираясь лбом в прутья решётки. Руки соседа тем временем начали расстёгивать его ширинку. Наруто не понимал, как столько чувств могли соединиться в один комок: и стыд, и злость, и возбуждение, и похоть. Они буквально обрушились на него, так что парень, как утопающий, задыхался, пытаясь найти равновесие между затягивающей его бездной и небесами. — Неужели у тебя встаёт, как только ты меня видишь? — допытывался Саске, приспуская серые брюки и забираясь рукой под трусы парня. — Не льсти себе, — огрызнулся Наруто. — Дрочить в «лазарете» не принято… — Бедняжка, — сочувственно заметил Учиха. — А когда ты дрочишь, ты обо мне думаешь? — Скорее о твоей жопе! Саске толкнулся, вжимая Наруто в решётку. — Да, она у меня классная, — заметил парень, слыша недовольное шипение, когда его рука коснулась горячей, пульсирующей плоти. Учиха ещё никогда не был так близок к осуществлению своих фантазий. С того первого дня, как их поселили в одной камере, единственное, чего он хотел – вжать Узумаки в прутья решётки и трахать до потери сознания. Однако Наруто не был таким уж беззащитным: его внешность обманывала многих, и временами он словно выходил из себя, сметая всё на пути. Но, может, поэтому Саске с каждым днём желал его всё больше. Ровно неделю назад они сцепились, как дикие собаки. По какой причине, он уже не помнил, но чувство, которое возникло, когда они беспощадно наносили друг другу удары, было ни с чем несравнимо. Ему нравилось видеть Наруто под собой, ему нравилось ощущать, что всё внимание отдано только ему, ему нравилось владеть Узумаки… — Открою тебе секрет, — шепнул Саске, проводя рукой по члену парня и обнажая его головку. — Когда я дрочу, то думаю о тебе. Узумаки вздрогнул, медленно поворачивая голову в сторону лица соседа. — Что? — это единственное, что он мог сказать. Саске не стал повторяться, понимая, что Наруто всё отлично слышал. — Почему ты такой мокрый? — голос Учихи стал хриплым от возбуждения. Узумаки судорожно дышал, потому что в голове была только одна мысль: «Саске меня хочет!». Он никогда не думал, что подобное будет его волновать. Его всегда боялись, и единственное, с чем он сталкивался в мире по ту сторону забора – это ненависть. А Саске был тем человеком, который дал ему отпор. Он не боялся его и… хотел. Через ткань трусов Наруто ощущал, как твёрдая плоть Учихи упирается ему между ягодиц и, чёрт возьми, он хотел ощутить это своей кожей. — Ммм, я знаю, — не дождавшись ответа, проговорил Саске ему на ухо так, чтобы это слышал лишь он. — Девочка жаждет почувствовать в себе своего мужчину. Саске не стоило ослаблять бдительность, держа такого серьезного противника, как Наруто. Он не успел даже удивиться, как вдруг оказался спиной к решетке, а горячее тело Узумаки прижалось к нему, удерживая парня в одном положении и не давая шевельнуться. Саске скривился: ушибы, которые еще не зажили после драки со своим сокамерником, дали о себе знать. Он и сам-то только вчера оказался в камере, вернувшись из «лазарета» и с нетерпением дожидался встречи с Наруто, которому досталось немного больше от дубинок бдительной охраны. Зря он, конечно, сказал свои последние слова, но не смог побороть искушение, не сумел удержать на языке эту чертову фразу, которая в мгновение ока заставила почувствовать на себе силу такого желанного парня. — Еще раз назовешь меня девочкой, — тихо прошипел Наруто, внимательно глядя на него не предвещающими ничего хорошего глазами. — Ты лишишься этого. Нехорошо улыбнувшись, он опустил одну руку к паху Учихи и с силой сжал его эрекцию через ткань штанов, вызывая у парня яростный рык. — Я оторву эту штуку, и буду наслаждаться каждым мгновением твоих болезненных судорог, безумных криков и проклятий, пока тебя не уволокут из камеры, — он говорил всё тише, приближаясь все ближе к лицу тяжело дышащего Учихи. Саске был в восторге, и с каждым словом тихо шипящего Узумаки он возбуждался сильней. Может, Учиха был ненормальным, но именно такой Наруто возбуждал его с пол-оборота. Его глаза, горящие в полутемной камере сумасшедшим огнем, обещали сделать все, что он только что проговорил вслух. В том, что Узумаки сделает это, Саске ни грамма не сомневался: все же его репутация была не пустым звуком. — Хотя, может быть, я даже успею трахнуть твою восхитительную задницу, прежде чем тебя уволокут. Я даже представляю, как она будет сжиматься в судорогах, обхватывая меня, — тихо прошептал Наруто, поглаживая член сокамерника. — Я даже предвкушаю ту боль, что ты причинишь мне своей сокращающейся дырочкой, ведь ты будешь чертовски тугим. Ведь так, Саске?! Теперь настала очередь Учихи действовать. Он чувствовал, как Наруто теряет контроль над собой. Узумаки провел юрким язычком по пересохшим губам, прижимаясь к парню теснее, несильно трясь об него. Саске почувствовал каким-то шестым чувством, что еще чуть-чуть и Узумаки просто воплотит все сказанное в жизнь, а ему совсем не хотелось лишаться ни кусочка своего тела, прежде чем он не овладеет этим безумно красивым парнем. Уловив момент, когда Наруто расслабился от бездействия своего соперника настолько, чтобы возможно было вырваться, он провел ряд отточенных движений, в результате которых уже Узумаки болезненно скривился от впившихся в его лопатки прутьев решётки. И вот он снова оказался придавленным возбужденным телом Учихи. — Какой у тебя грязный ротик, Узумаки, — хмыкнул Саске, приближаясь к лицу блондина. — И он меня чертовски возбуждает. Чувствуешь? Наруто сквозь пелену возбуждения, застилавшего его разум, ощущал, как о его пах трется достоинство оппонента. О да, он чувствовал, еще когда сам прижимал это красивое жилистое тело к железным прутьям. Потрясающее ощущение, когда чужая плоть под его руками наливалась желанием. — Наверное, твой ротик надо занять чем-нибудь полезным, ты не находишь? — прошептал Учиха, наклоняясь ближе к лицу Узумаки и проводя по его манящим розоватым губам языком. Наруто непроизвольно провел вслед за языком Учихи своим, собирая драгоценную влагу, оставленную парнем. Это оказалось последней каплей, и Саске, стиснув руки Узумаки еще сильнее и вызывая болевые ощущения в вывернутых в захвате суставах, накрыл непроизвольно открывшиеся губы своими. Наруто ответил практически сразу, яростно и жестко впиваясь в рот Учихи. Узумаки внутренне расслабился, позволяя бушевавшему в нем безумию разлиться по венам. Теперь можно позволить Саске сделать то, чего они так хотят оба. Без ущерба для своей гордости и без слюнявых причитаний. Сейчас, именно в это мгновение, сдерживаемый болевым захватом без возможности выбраться, он условно признавал Учиху сильнее него самого. Но только сейчас, и только в это мгновение. Все оказалось интересней и проще, чем он думал. С самого начала проблема была в силе: они были равны друг другу. Это было серьезной проблемой, особенно из-за того, что они одинаково не любят подчиняться. А в этой схватке кто-то должен был уступить. Все бы и закончилось как всегда дракой, если бы не желание Узумаки почувствовать себя нужным и желанным. Чувство, которое всегда было вне поля его досягаемости. Желание, которое никак не сходилось с гордостью. Но если нельзя напрямую их свести, то надо создать условия. Такие, в которых гордость, уступая желанию, не пострадала бы. Немного хитрости и совсем небольшой мизерной слабинки, и он окунулся в омут, поглощающий его с головой. Они целовались жестко, хотя больше это походило на болезненно возбуждающие укусы. Иногда они отрывались на мгновение, чтобы вздохнуть воздуха, и то облизывали, то покусывали друг друга, как два зверя. Опасных, хищных и упрямых зверя, которых тянет друг к другу. И сейчас, наконец, встретившись, они хотят узнать, кто из них кто. Они тяжело дышали и неотрывно смотрели в глаза друг другу. Увлекшись поцелуем, Наруто и не заметил, как Саске перестал удерживать его руки в захвате, и как они стали ласкать друг друга: немного грубо, царапаясь, как положено диким зверям, трясь телом о тело и тихо шипя, когда задевали во время этих манипуляций чувствительные места на своих телах. Саске сносило крышу от запаха, от горячего и влажного рта Наруто, от тела, трущегося об него. Это было похоже на практически сбывшуюся мечту всей его жизни, до которой оставалось только сделать последний шаг. Поэтому он решил действовать, пока его сокамерник не сопротивляется. Смотря в затуманенные глаза Узумаки, он наслаждался. Когда еще он мог видеть неявные проблески уязвимости в одном из опаснейших преступников, заключенных в этой тюрьме? И эти проблески, вкупе с явным возбуждением, пробудил в нем он – Учиха Саске. Хотя он мог бы поклясться, что сам только что поддался своей слабости, поглаживая его поясницу и спускаясь к аппетитной попке, практически собственническим движением сжимая эти совершенные полушария. Вследствие чего был с силой оттянут за свои отросшие волосы сильными руками. — Ты что, думаешь, что я разрешу залезть в свою задницу без смазки? – тихо прошипел Узумаки, зло сверкая глазами с явными признаками сильного возбуждения. — Ну почему же?! – прошипел Учиха, стиснув зубы от вызванной стальной хваткой боли. — В заднем кармане. Горячая ладонь Узумаки прошлась по его спине, лаская его тело сквозь майку, и опустилась на ягодицы парня, недолго задержалась на них, круговым движением поглаживая их. -Я, конечно, понимаю, что тебе нравится моя задница, но карман немного левее, — тихо прошептал Саске. Ему нравилось, как Наруто его обыскивал, и был немного разочарован, когда тот залез в карман и быстро вытащил небольшую баночку. Поднеся ее к глазам, Узумаки увидел незамысловатую надпись, гласившую «Вазелин». Он с немного ошалевшим лицом перевел взгляд на ухмылявшегося Учиху. — И откуда этот дефицит? — тихо прошептал парень. Наруто не был наивным простачком, понимая, что такое добро очень ценится. Особенно теми, кого пользовали в общих душевых. Да- да, именно для того парня, который сидел в камере напротив и усердно дрочил, глядя на них. Он так усердно теребил своего «червячка», должно быть, радуясь, что сейчас имеют не его. Узумаки усмехнулся, зная, что обычно этот парень входил в душевую первым, а выходил последним, пропуская через себя практически всех, и вазелин был бы ему, как золотой дождь на голову. — Пребывание в лазарете не прошло бесследно, — нагнав немного таинственности в голос, проговорил Учиха, отцепляя пальцы ошарашенного парня от своих волос. — Ты что меня за ид… — договорить ему не дали горячие губы сокамерника, который, наконец, отцепил сильную руку от своих волос и теперь мог двигаться. Учиха упивался поцелуем. Ему нравилось немного ошарашенное лицо Узумаки, когда он смотрел на безумно дефицитный вазелин в своих руках. Саске потратил много времени на то, чтобы добыть его из «лазарета», ведь такая возможность вряд ли ещё предвидится. Он хотел, чтобы Наруто получил удовольствие от секса с ним, а для этого нужна была хорошая смазка. Он был не этой шлюхой, которая сейчас дрочила, глядя на них из камеры напротив, которую можно трахать и без смазки за компанию с другими, чтобы скинуть напряжение. Нет, Узумаки был особенный. Он ему нравился, и если бы у него было больше времени, возможно, это переросло бы во что-то большее, чем просто секс на оставшиеся ночи. Саске, увлеченный поцелуем, сквозь ресницы оглядел противоположную стену, запоминая всех, кто сейчас подрачивал, глядя на них. Завтра он оторвет их добро и заставит сожрать, чтобы впредь, когда он будет заниматься сексом с Узумаки, они, забившись в дальний уголок камеры, притворялись пустотой, которая ничего не видит и не слышит. Сейчас же Учихе было совсем не до них. Под его руками было податливое, сильное, горячее тело, которое он так долго жаждал и он совершенно не намерен был терять драгоценные минуты слабости Узумаки. Он захватил край майки и потянул ее вверх, снимая с загорелого тела своего сокамерника. Но для того, чтобы снять окончательно надоевшую часть одежды, пришлось оторваться от распухших, влажных губ, которые будто специально Узумаки облизнул, глядя насмешливо на него сквозь ресницы, скрывающие его возбужденный взгляд. — Идиот, не делай так, — процедил Учиха, еле сдерживая себя. Сняв, наконец, майку и откинув ее за спину, он провел пальцами по возбужденно собравшимся в упругие горошинки соскам, вызывая отклик желанного тела, которое прильнуло к его рукам. Наруто непроизвольно потёрся о возбужденное естество Учихи, что вызвало приглушенное шипение у обоих парней. — Чего не делать? — ухмыльнулся Узумаки, сдергивая футболку с жилистого, подтянутого тела Учихи. — Ты знаешь чего, иначе прелюдия будет очень короткой, — тихо прошептал Саске на ухо Наруто, обдавая его горячим дыханием и вызывая дрожь в загорелом теле. Лаская спину Узумаки, он теснее прижался к нему, одновременно ощутив, как проворная рука сокамерника вовсю тискает его задницу. — А кто сказал, что она нужна? — хрипло прошептал Узумаки, после чего несильно укусил лихорадочно бьющуюся жилку на шее Учихи, чувствуя, как Саске проделывает с ним то же самое. — Ты… Главное подготовь нормально. Наруто нравилось дразнить своего заклятого друга, подталкивать его к грани. Ему совершенно не нужны были нежности: они были совсем ни к чему, поскольку ему хотелось чувствовать силу своего любовника. Да, именно силу и желание, желание обладать им. Наруто нравилось чувствовать под своими руками перекатывающиеся под кожей мускулы, слушать прерывистое дыхание, ощущать сильно и быстро бьющееся сердце. Они были возбуждены до предела. — Ты сам попросил, – хрипло прошептал Учиха, просовывая свою руку в штаны Наруто и сжимая напрягшиеся ягодицы. После этого он провел пальцем по щели между ними, а вторую руку запустил в непослушные светлые волосы, притягивая Узумаки к себе для поцелуя. Саске был на взводе, он еще никогда не хотел кого-либо так, как своего сокамерника. У него просто сносило крышу от этих прерывистых вздохов, шикарного тела, потрясающих губ и долбанутого характера. Выхватив из расслабленных пальцев Узумаки драгоценную баночку с вазелином, он нехотя оторвался от манящих своим совершенством губ. — Потом не жалуйся, а сейчас будет самое вкусное, — еле сдерживая себя, выдохнул Учиха, понимая, что просто не выдержит еще дольше, глядя на затуманенные дымкой глаза Наруто. Прерывисто вдохнув, он резким, лихорадочным движением развернул сокамерника лицом к решетке так, как он мечтал об этом с первого мгновения появление того в камере. Узумаки по инерции схватился за железные прутья, чтобы не упасть и оглянулся через плечо на Учиху, который, вплотную прижавшись к его горячей спине, ухмыльнулся лихорадочно блестящим глазам Наруто. Положив подбородок на плечо парня, Саске провел ладонями по его рельефному торсу, задевая напряженные соски. Лаская его пресс, он опускался к штанам. Узумаки выгибался под жаркими руками, теснее прижимаясь к Учихе. Хотя ему казалось, что теснее уже некуда. Он сдавленно шипел, когда черноволосый парень прикасался к наиболее чувствительным местам, и ощущал, как трется возбужденный член Саске о его попку. Этот член не давал Наруто покоя. Ему казалось, что он по-хозяйски пристроился между его ягодицами; это было настолько естественно, что пугало. Увлекшись ощущениями сзади, он даже не заметил, как Учиха расстегнул пуговицы и ширинку. Только когда он с разочарованным вздохом оторвался от тела Наруто, позволяя холодному воздуху обжечь разгоряченную кожу, до Узумаки дошло, что с него только что сняли штаны. Горячий язык Учихи лизнул одну из ягодиц, вызывая удивленный вздох у парня. Горячие и влажные губы прошлись обжигающей дорожкой по позвоночнику Узумаки вверх, вызывая дрожь по телу, и если бы не руки, намертво вцепившиеся в железную решетку, он бы опустился на пол, так как ноги оказались ватными. Где-то внутри живота еще сильней скрутилась спираль возбуждения, которая уже приносила болезненный дискомфорт своим напряжением. — Ноги… Пошире…, — прохрипел Учиха от еле сдерживаемого желания. Голос совершенно не слушался его, он потерся щекой о выступающие, влажные от пота, лопатки Узумаки, вдыхая опьяняющий запах его кожи. И когда Узумаки, все-таки поняв его, расставил ноги шире и выпятил свои совершенные ягодицы, совершенно случайно потеревшись при этом о возбужденное естество Учихи, у обоих вырвался первый, несмелый, приглушенный стон. Стон, казалось, выкрутил последние винтики сдержанности парней. Учиха несильно прикусил плечо Узумаки, сдерживая рвущийся из горла повторный стон. Оторвался от манящей кожи. Лихорадочно пытался открутить крышку на банке с заветной надписью «Вазелин». Терпения, чтобы подготовить партнера к соитию, у Саске совершено не осталось, но он, сильно прикусив губу, старался сдержаться, удивляясь своей выдержке. — Блядь… Учиха… Ты можешь… скорей, — прошипел, задыхаясь, Узумаки, который специально покрутил своей аппетитной задницей, желая ощутить приятное давление сзади, недовольный отсутствием прижатого к нему горячего тела Саске. Учиха же, тихо матерясь, пытался справиться с крышкой, нервно переводя взгляд с тела Узумаки на упрямую баночку. Узумаки оглянулся через плечо, недовольный отсутствием тактильного контакта с любовником, и прыснул от смеха. Он еще никогда не видел такого обиженно–упрямого выражения на лице Учихи. Было ощущения, что у парня сейчас, вот только что, забрали любимую игрушку и отобрали последнюю самую вкусную конфетку. — Вот ни хера не смешно… — прошипел Учиха. Саске с удвоенным упорством старался преодолеть сопротивление крышки. Узумаки, весело сверкая глазами, наблюдал над его потугами, медленно лаская свой член. Внутри живота все скручивалось от неудовлетворенного желания, а неспешные, нежные поглаживания помогали сбросить лишнее напряжение. — Блядь, Саске, если ты сейчас что-нибудь не предпримешь, будешь самоудовлетворяться, — прошипел Узумаки, которому осточертело стоять практически раком под жадными взглядами заключенных и не очень тихими стонами, что слышались с камер напротив. — Придурок… — оторвавшись от своего занятия, прошептал Учиха, после чего, плюнув на все, обнял Узумаки со спины, поглаживая свободной рукой возбужденно напрягшиеся соски и покусывая горячую кожу на плече. Оторвавшись от соблазнительного тела еще раз, он покрутил в руках баночку. Тихий щелчок оповестил парней, что упрямая баночка поддалась упорству Учихи. — Ну что, готов? — проговорил мгновенно осипшим голосом Учиха. Он быстро справился с застежкой на своих брюках и откинув уже ненужную тряпку в сторону, нанес на пальцы скользкое вещество. Растерев его между пальцев, он приблизился к практически остывшему Узумаки. — Учиха… Давай уже, сил нет терпеть, — тихо прошипел Узумаки, прогибаясь в пояснице и еще сильнее выпячивая свою восхитительную задницу. Все это ожидание его чертовски утомило и хотя смотреть на уморительное лицо Учихи было незабываемым зрелищем, разрядку получить в ближайшее время он все же планировал. Ему порядком надоели все эти вздохи и стоны со стороны их соседей, и вообще-то это ему было положено сейчас стонать и сходить сума от желания, а вместо этого он стоит тут и смотрит на уморительную рожу Учихи, порядком при этом замерзая. И хотя собственная рука, ласкавшая член, не давала расслабиться, возбуждение, минуту назад застилавшее глаза, начало спадать. Раздумывая над своим странным положением, Наруто пропустил момент, когда к нему вплотную подошел Саске. И следующим, на что он отвлекся, было шикарное, горячее, немного влажное тело его сокамерника, который несильно укусил его за многострадальное плечо. А одна из его рук прошлась вдоль тела, лаская кожу, задевая чувствительные участки тела. Оказалось, для восстановления прежнего уровня возбуждения необходимо было просто почувствовать сильное тело, прерывистое дыхание и услышать тихий, хриплый шепот: — Хочу тебя… Сейчас же… — Ну так что тебе мешает? — ухмыльнулся Узумаки, чувствуя, как кровь по венам двинулась с удвоенной силой, разнося пламенное возбуждение к каждой клеточке его тела. Он упивался этими ощущениями. А когда Саске стал ласкать его тело, мозг уже отказывался функционировать в нормальном режиме: ноги становились ватными, перед глазами все плыло, и он уже не различал ни облупленных, изученных до тошноты стен коридора, ни людей, что находились в камерах напротив, ни прутьев решетки, которые упирались в его щеки из-за того, что от слабости во всем теле ему пришлось прильнуть к ним, чтобы удержаться. В ушах стучало сердце, которое, казалось, наконец вырвалось из стискивающих его ребер и поднялось вверх. Своим яростным стуком оно заглушало все звуки, кроме прерывистого дыхания партнера. Из-за немного заторможенного восприятия действительности, реакция на проникновение инородного предмета в тело прошла без нервного ожидания, а расслабленные мышцы практически беспрепятственно пропустили палец Саске внутрь. Наруто выдохнул, чувствуя, как мышцы сфинктера сжимаются, обхватывая скользкий от смазки палец, который стал аккуратно проталкиваться дальше, лаская гладкие непроизвольно сокращающиеся стенки прямой кишки. Саске действовал неторопливо и умело, осторожно лаская Узумаки, отвлекая его своими губами, которые, казалось, не обделили вниманием ни одного эрогенного места на его спине. Его рука медленно опускалась к паховой области, ненадолго остановилась возле пупка, проникла в него, заставляя и без того напряженные мышцы пресса сокращаться от приятных ощущений. Грубые ласки, царапающие нежную кожу чуть выше золотых завитков на лобке, сменялись нежными. Саске как будто метил парня своими пальцами, стараясь оставить как можно больше налитых бордовым цветом полос на его теле. Насладившись реакцией выгибающегося от наслаждения Узумаки, Саске опустил руку на эрекцию парня, отвлекая и максимально стараясь расслабить его для того, чтобы ввести второй палец в горячее тело. От острых ощущений, вызванных горячей, немного влажной рукой Учихи, ласкавшей его член, Наруто напряженно выгнулся, чувствуя, как внутренности словно скрутились в клубок. Стон, вырвавшийся из-за этих действий, казалось, распространился по коридору, отскакивая от стен. Он будто множился, возвращался к двум не обращающим уже ни на что внимания парням. Плескаясь на волнах наслаждения, Наруто чудом стоял на ногах, которые его просто не держали, а рук, мертвой хваткой вцепившихся в железные прутья, он не чувствовал от сковавшего их непроизвольного напряжения. Узумаки даже не заметил, как Саске протолкнул второй палец и уже старался интенсивнее растягивать партнера, стараясь причинять как можно меньше дискомфорта. Сам же Саске сдерживался из последних сил, прижимаясь лбом к спине сокамерника как раз между его лопаток и кусал губы, тихо постанывая от ощущений, когда его пальцы сжимали упругие мышцы красивого тела. Он старался не думать о том, что было бы, если бы вместо пальцев была более чувствительная часть его тела, которая сейчас напряженно ныла, причиняя уже ощутимую боль, распространяющуюся в животе. Как в таком состоянии он не забывал про ласки своего партнера, он не знал, хотя предполагал, что так несвойственное ему желание доставить своему партнеру максимум наслаждения в этот раз было для него более важным, чем собственное наслаждение. Чувствуя, как мышца заднего прохода Узумаки расслабляется под ласкающими его пальцами, Учиха решился ввести третий палец. Проникновение было не таким удачным, как до этого и Саске почувствовал, как мышцы ануса, до боли сжимаясь, сопротивляются проникновению, и как напрягся Узумаки под его телом. — Шшшш, тихо, тихо, — прошипел Учиха. Оставив в покое член Узумаки, он погладил круговыми движениями его поясницу, стараясь снять напряжение в прогнувшейся спине. — Больно? – с несвойственной ему заботой прохрипел Учиха, который ощущал, как сокращающиеся мышцы сфинктера сжимают его пальцы, из-за чего парень еще больше хотел проникнуть в напряженное тело. — Не скажу, что больно, но не прият...ааа, — начал было говорить Узумаки, но фраза в итоге закончилась непроизвольно вырвавшимся протяжным стоном. Саске удовлетворенно вздохнул, так как почувствовал пальцами заветный центр удовольствия, находящийся внутри тела Наруто. Его интенсивная стимуляция и позволила услышать этот сдавленный стон и почувствовать, как расслабляются мышцы, недавно причинявшие боль своим давлением. Вернув свободную руку на член Узумаки, который от неприятных ощущений немного обмяк, он стал интенсивно ласкать его, возвращая к прежнему напряженному состоянию. Наруто почувствовал, как его ноги, и без того державшиеся только чудом, стали подгибаться. Интенсивная стимуляция простаты и члена заставляла выгибаться, тихо скулить и тереться о горячее тело партнера. Он чувствовал, что ему чего-то не хватает, хочется чего-то еще, хотя и от уже произведенных действий сносило последние остатки разума. Он слышал хриплое дыхание, чувствовал болезненные укусы в плечо, которое после их приключения, несомненно, превратится в один большой синяк. И ему хотелось, чтобы Саске был еще ближе. Непозволительно близко. Хотелось, чтобы он проник своим напряженным членом в его тело, заполняя, показывая, как сильно он его хочет, доказывая силу и свое право владеть им. Наруто даже был готов извиваться и стонать, как последняя шлюха, лишь бы насладиться ощущением того, что тобой владеют, хотя, по мнению самого Узумаки, он как раз это и делал. Светловолосый парень обернулся и посмотрел сквозь ресницы на напряженное лицо Учихи: оно было прекрасно. В бисеринках пота, к нему прилипли влажные пряди волос, закушенные воспалённо-алые губы и черные глаза, которые заволокла пелена такого дикого желания, что Узумаки, преодолев последние рубежи своей гордости, решился попросить: — Саскеее… Твою мать… Завязывай…. уже... Сил нет терпеть… Пальцев кажется маловато… Хочу… Голос у него был хриплым и Наруто говорил с остановками, так как дыхания не хватало. Извиваясь всем телом, он пытался добавить тактильных ощущений, чувствуя, как с каждым произнесенным им словом пальцы, сжимавшие его член и разрабатывавшие его анус, замедляются, и от этого хотелось скулить и плакать. Узумаки никогда не думал, что у него когда-нибудь будут подобные желания. Ну а когда Саске вытащил из него свои пальцы, медленно освобождая член Наруто от своей ладони, Наруто чуть не заплакал от разочарования и ярости. Он тут переступил, можно сказать, через себя, а этот урод отстраняется и собирается бросить его с болезненно ноющим стояком возле решетки. Такого он простить ну никак не мог, и повернув голову, чтобы сказать все, что он думает о Учихе, а так же, что сделает с ним, когда сможет самостоятельно стоять на ногах. Он встретился с ошарашенным взглядом Учихи, который, с трудом сглотнув, начал лихорадочно искать баночку с незамысловатой надписью «Вазелин», так как при прошлых манипуляциях не помнил, куда сунул. Он явно не ожидал от Узумаки такого приглашения: это было видно по его дергавшемуся глазу и лихорадочным движениям. -Блядь, сука ты, Узумаки, — тихо шипел Саске. Смешно раскорячив ноги, он старался по минимуму задевать свой член при движении. — Что ты, урод, со мной делаешь, как неопытного малолетку… Сука… — это было сказано еще тише, но Узумаки все же услышал сквозь бьющееся, как барабанная дробь, сердце. Найдя заветную баночку, Учиха обильно смазал свой и без того скользкий от обилия естественной смазки член, тихо матерясь и шипя через каждое слово. За все время он ни разу не прикоснулся к нему, и сейчас этот требовательный орган реагировал на неожиданную ласку не наслаждением, а болью. Откинув уже ненужную теперь баночку от себя, Саске пристроился сзади Узумаки, в глазах которого плясали возбужденные чертята. Наруто отвернул голову к решетке, стараясь по максимуму расслабиться, чему способствовало возбуждение, разливающееся по всему телу приятными приливами. Он почувствовал, как Саске обводит головкой члена его нервно сжимающийся анус, и уже через секунду началось медленное проникновение. Почувствовав неприятно тянущее ощущение, Наруто постарался расслабить мышцы в заднем проходе, при этом поблагодарив, про себя, конечно, Саске за то, что тот оказался чертовски опытным семе, уберегшим его от болезненных ощущений. Узумаки старался дышать глубоко и размеренно, хотя получалось не всегда. Он чувствовал горячую руку, успокаивающе поглаживающую его поясницу. Казалось, что член Учихи длиной с добрых пятьдесят сантиметров, а диаметром никак не меньше десяти. Так как проникновение происходило очень медленно и от необычно острых ощущений все меры длины и толщины исказились, где-то на задворках сознания прыгала мысль, что член Учихи все же нормальных размеров. Не громадный, но и не маленький. «Такой, сука, идеальный член, который как раз для меня», — пронеслось в голове, когда Узумаки почувствовал, как тяжелые яички ударились о его ягодицы, и проникновение завершилось протяжным стоном Саске в его шею, в которую тот уткнулся, и которую периодически покусывал от переполнявших его эмоций. Давая партнеру привыкнуть к той наполненности, что давал его член, Саске еле сдерживался- он был на пределе. Находясь внутри желанного тела, делая его, наконец, своим, он понимал, что продержится недолго. Задержав дыхание, он сделал первое плавное движение, вызывая у своего партнера вздох удивления, а уже на следующий толчок Саске услышал тихий стон и почувствовал, как Узумаки двинулся навстречу его телу. Это была последняя капля, и хотя этих капель за последние полчаса было несметное количество, Саске понимал, что сдерживаться он уже просто не может. Капли, собравшись в чаше его терпения, наконец переполнили ее. Последовавшие за потоком ощущений яростные толчки в желанном теле возносили его на пик блаженства. Саске уже не сдерживался, врываясь в податливое тело, чувствуя, как Наруто откликается на каждое движение, как льнет к его телу, требуя еще больше контакта и слыша, как он стонет от наслаждения. Учиха прислонился грудью к мокрой от испарины спине Узумаки, открывая рот в безмолвном крике наслаждения. Он чувствовал, как разрядка с каждым мгновением приближалась со скоростью локомотива. Узумаки тихо матерился при особенно яростных сериях толчков внутри себя, ощущая, как пружина из эмоций, чувств и собственных кишок, скрученных узлом от желания, приносила в кровь ошеломляющий коктейль из боли и удовольствия. Он и не заметил, как стал покусывать практически ничего не ощущающую от напряжение кожу на своей руке, оставляя красные отметины. Он чувствовал, что напряжение скоро достигнет своего апофеоза, когда Учиха стал двигаться в нем яростными короткими точками. Теперь Наруто точно знал, как чувствует себя человек, которому осталось пройти пять миллиметров до желаемого годами предмета. Какое разочарование, когда за пять секунд до триумфа тебя скидывают с пьедестала. Пять долбанутых секунд: Узумаки точно знал, сколько времени ему нужно было, чтобы кончить, чтобы долбанная во всех смыслах пружина в его животе, смешавшая в себе невообразимый коктейль чувств и эмоций, взорвалась бы в оглушительном, мать его, оргазме. Долбанных пять секунд. Саске, сука, кончил, не доведя его до заветного конца, и свалился на пол, как мешок дерьма. Узумаки точно знал, что ноги этого чертового придурка не держали. — Если, блядь, ты меня так оставишь, ты пожалеешь, что тебя не казнили сегодня утром, — тихо, выделяя каждое слово, проговорил Узумаки, стараясь, чтобы они дошли до затуманенного оргазмом сознания черноволосого ублюдка. Ярость, заволакивала глаза; хотелось крови, желательно, Учихи. Наруто мог и не говорить: Саске сам видел собственную оплошность, но сдержаться он не мог, слишком интенсивным было удовольствие. И сейчас, чувствуя убийственную ауру Узумаки и видя, как его собственная сперма медленно вытекает из еще расширенного анального прохода, Учиха сделал то, чего от себя явно не ожидал. Встав на колени перед божественной попкой блондина, он осторожно лизнул одно полушарие, потом другое, ощущая на языке солоноватый привкус. Следующее, что он сделал – это собрал медленно скользящую струйку собственной спермы с загорелого бедра. Все его манипуляции вызывали дрожь и удивленные вздохи. Узумаки никак не ожидал подобных действий от гордого Учихи, особенно когда черноволосый парень принялся ласкать его воспаленный, интенсивно сжимавшийся задний проход, высасывая собственные соки из жаркого тела. Убийственная ярость, что струилась в его сознании, сменилась новым витком схлынувшего было возбуждения. Его член охотно откликнулся на манипуляции возле самой чувствительной точки тела, а рука, что легла на его естество, усилила эти ощущения. Учиха увлекся. Ему понравилось дарить Узумаки наслаждение. Ему хотелось, чтобы этот опасный человек наслаждался сексом с ним, и оплошность, которою он допустил минуту назад, потонула в оглушительном оргазме, причиной которого был бы он. Убедившись, что в Наруто не осталось и капельки его спермы, он пролез между ног Узумаки, который, как приклеенный, стоял так же, как он его поставил еще в начале прелюдии. Погладив загорелые бедра руками, Саске заострил внимание на сочащемся смазкой члене. Учиха поднял глаза и встретился со взглядом своего сокамерника, затуманенным и ошарашенным. Его прелестный ротик был открыт, и из него вырывались хриплые выдохи. Сейчас он совершенно не походил на хладнокровного убийцу, приговоренного к смертной казни за свои зверства. Сейчас он был похож на потрясающе красивую шлюшку, но об этом Учиха ему не скажет даже под пытками. Он был до такой степени очарователен со своими лихорадочно розовыми щечками со шрамами в виде усиков, мокрыми волосами, прилипшими к лицу, напряженными руками, в которых чувствовалась сила, сочившимся членом. Он бы трахнул его еще раз, много-много раз, если бы не оргазм, полученный минуту назад, из-за которого у него не то, что член не встанет, а даже передвигаться он сможет только ползком, потому что ноги просто не держали. Узумаки смотрел на хитрые глаза Учихи и ошарашено осознавал, что этот ублюдок сейчас возьмет у него в рот. Стоявший на коленях Саске с развратно похотливым взглядом, неотрывно смотревший на Наруто и сексуально облизывавший свои губки, перед тем, как взять его член в рот, запечатлелся в памяти Узумаки до конца его дней. Как в замедленной съемке он наблюдал за тем, как юркий язычок, только недавно ласкавший его анус, смахнул прозрачную каплю смазки с сочившейся головки. Как он делал круг, обрисовывая напряженную головку, и как медленно, сантиметр за сантиметром, его член входил в тесную пещерку рта Учихи. И только потом он почувствовал то, что увидел: шершавый язычок, ласкавший его напряженный ствол, сосущие движения, доставлявшие небывалое наслаждение. Наруто удивился заторможенности своего возбужденного мозга, когда до его сознания дошло, что он уже минут пять вдалбливается в услужливо распахнутый рот Саске, совершенно не заботясь о сохранности его глотки. При этом он издавал звуки, походившие на стоны, смешанные со словами, смысл которых сводился к: «Соси сука, интенсивней, блядь, твой рот создан для того, чтобы его ебать» или что-то наподобие этого. При этом Саске жмурился, как кот, добравшийся до сметаны, и из его горла вырывались звуки, отдаленно напоминавшие стоны, а его шаловливые пальчики вовсю хозяйничали в расслабленной попке Наруто, интенсивно стимулируя простату. Оргазм, до которого оказалось минут пять интенсивных ласк, накрыл его такой мощной волной, что померкшее сознание плавало в эйфории, а пружина, что была скручена в животе от напряжения, наконец расслабилась и мощными толчками сокрушала последние защитные барьеры. Ноги его не выдержали, и он просто повис на решётке, сотрясаясь всем телом от непроизвольно сокращавшихся мышц. Саске, которого он, в принципе, должен был придавить, похоже, вовремя успел отползти, так как Узумаки слышал его тяжелое дыхание сбоку от себя. Собравшись с духом, Наруто попытался отцепить пальцы от решетки, так как такое положение было чертовски неудобным. Это оказалось очень трудно, но минут через десять он все же с глухим стоном опустился на пол, прислонившись голой задницей к холодному полу. Повернув голову, он с удивлением наткнулся на удовлетворенные глаза цвета ночи, на бледное лицо с красными пятнами и черные волосы с белыми капельками спермы. — Надо добраться до кровати, — тихо проговорил Узумаки, чувствуя, как остывающее тело начинает подергиваться от проникающего в расслабленные мышца холода. Саске кивнул в знак согласия, но ни один из них так и не шелохнулся. Тело было, как ватное: просто не хотело слушаться. И только через десять минут, когда их просто стало потряхивать от холода, они, собрав все оставшиеся силы, помогая друг другу и матерясь сквозь стиснутые зубы, не торопясь поползли на четвереньках до кроватей. Наруто что-то прошипел по поводу долбанутых брюнетов, из-за которых у него нет сил залезть на свою койку. Саске не менее зло цыкнул и затащил не упирающегося Узумаки на свою. Укрыв его одеялом, он по-хозяйски прижал Наруто к себе. Примерно так они и заснули, не обращая внимания на то, что в соседних камерах заключенные не смогли даже добраться до своих кроватей, а лежали там же, где кончили, глядя, как двое самых опасных и красивых людей за всю историю этой тюрьмы делают последний отчаянный рывок навстречу друг другу. Ночь вошла в свои законные права, и охранники, наблюдавшие за всеми действиями, происходившими в камере №257Б, погасили и без того тусклый свет, погружая тюремные коридоры в первобытную тьму. Узумаки Наруто казнили через несколько дней. Совершённые им преступления не подлежали амнистии. Учиха Саске был казнён за день до своего любовника. Говорили, что он улыбался, сидя на электрическом стуле, обещая, что в следующей жизни они с Наруто им никогда не попадутся.