relief.

Когда он видит в толпе фанатов подростков с перебинтованными предплечьями или уродливые, дикие следы шрамов на их запястьях, ему больно. Он чувствует себя так, будто ответственен за каждого из них. За каждого фаната в этом огромном зале и во всех уголках мира. Это страшно, потому что ему не нужна такая ответственность. Она давит и пугает. Джерард не готов к этому. Каждый раз, после очередного концерта, он сидит в гримёрке, выжатый эмоционально и физически, подавленный. Он пытливо смотрит в глаза своему зеркальному двойнику, словно пытаясь найти ответ на не заданные самому себе вопросы. А желательно план действий на этот случай. Глаза тусклые и пустые: в них нет ответов. Джерард мог бы просидеть так несколько часов, но на плечи ложатся ладони, и он понимает, что упирается затылком в чей-то живот. Фрэнк не чувствует того же, что и Джерард. Но давно уже знает. Он понимает, каково приходится другу. И он считает своей самой важной задачей - каким бы выматывающим ни был концерт, как бы ему ни хотелось просто рухнуть на ближайшую горизонтальную поверхность - помочь Джерарду справиться с той тяжестью, которую он взвалил на себя. По крайней мере, постараться облегчить груз нелегких мыслей, отодвинув их на второй план. Джерард видит в зеркале отражение мягкой улыбки. И он уже знает, что сейчас повторится такая привычная последовательность действий. Фрэнк потянет его вверх за плечи, и придётся встать, повернуться лицом к другу, обойти разделяющий их стул и обнять. Фрэнк сожмёт его по-дружески крепко и вместе с тем нежно. Успокаивая, он будет гладить спину Джерарда, и постепенно тот расслабится. Почувствовав это, Фрэнк чуть отстранится, посмотрит в глаза стоящему напротив, будто бы исподлобья - на самом деле, он просто ниже - снова растянет губы в этой своей "всё-хорошо-я-всегда-рядом" улыбке и чмокнет Уэя в нос, приподнявшись на носочки. Потом он уйдёт и оставит Джерарда в одиночестве. И тот будет чувствовать себя в миллион раз лучше.