Во имя любви. Часть 2. Наперекор всему

Бойтесь своих желаний, ибо они могут исполнится. В какой умной книжке он прочитал эту фразу, Никита уже и не помнил, но сегодня она целое утро крутилась в голове. Он мечтал, чтобы у них с Глебом была нормальная семья, чтобы милому не нужно было придумывать объяснения для Ирмы, постоянно выкручиваться, вовремя звонить, вечно поглядывать на часы – уже пора уезжать или еще можно побыть с ним. Но в то же время Никита прекрасно понимал, что Глеб никогда не разведется, а ему всегда придется проводить праздники в одиночестве, по будням ждать любимого и гадать, будет в их распоряжении пара часов или вся ночь. И вот в один день все поменялось. Глебу никуда не надо, он сидит в спальне на кровати и сосредоточенно что-то рисует в блокноте. В трусах, распахнутом халате и очках. Серьезный до невозможности. Рядом дремлет счастливая, от пуза накормленная Динка. И можно не смотреть на часы, украдкой считая, сколько еще осталось у них времени. Можно не вздрагивать от телефонных звонков, боясь, что какой-то из них выдернет Глеба на работу или домой. Даже если Глебу понадобится куда-то съездить, возвращаться он теперь всегда будет сюда. По крайней мере, Никита очень надеялся, что Глеб не решит поселить его в Нововнуково. Что бы там у них с Ирмой не произошло, к переезду он явно не был готов. Никита в очередной раз одернул себя и мысленно предложил собственным мечтам воспользоваться губозакатывателем. Милые бранятся, только тешатся. Вполне вероятно, что Глеб еще помирится с Ирмой. Прощала же она ему всех его баб. Может и это… простит. И тогда станет еще хуже, потому что Глеб будет чувствовать себя виноватым, и выкручиваться ему придется в два раза тщательнее. Нет, об этом лучше вообще не думать. Но и радоваться чужому несчастью нельзя. Страшно даже представить, что сейчас у Ирмы в душе творится. Да и Глеб только пытается делать вид, что все нормально, но Ник же видит, как он расстроен. Еще вся эта история с Трояновым. Дядюшка вчера верно сказал, до юбилея шум поднимать нельзя, никаких заявлений в милицию, прокуратуру или куда там еще писать не следует. Пусть пройдут торжества, тогда уже Вяземский позвонит, кому надо, подключит своих людей. Сейчас нужно только заблокировать право подписи Троянова, чтобы больше ничего со счетов снять не мог. Если там что-то появится, конечно. Что удивительно, Глеб еще надеялся, что все это недоразумение и его Слава объявится и все объяснит. С утра он раз десять пытался дозвониться до бывшего директора. Безуспешно, разумеется. А потом взялся расписывать последовательность номеров для концерта. Наверняка чтобы отвлечься от грустных мыслей. Никита ему не мешал и вообще старался не отсвечивать: сначала возился на кухне с борщом к обеду – теперь кроме него никто Глеба домашним не накормит, так что пора заканчивать с полуфабрикатами, — потом занимался торговлей на бирже и даже наторговал приличную сумму. Долги Глеба этим не погасишь, но на питание и текущие расходы хватит. Никита в очередной раз ставил на «медведей», когда из спальни донесся звон разбитого стекла. Ник поспешил на звук. Ох ты ж ничего себе! Ладно, он все равно собирался двери в спальню менять… Когда-нибудь… И, наверное, теперь возьмет без стеклянной вставки. Чем это он ее? Ага, традиционно телефоном. Бедный Vertu, как он еще жив с таким хозяином. Никита подобрал дорогую игрушку и положил на кровать. - И кто тебе позвонил такой нежеланный? Глеб сверкал глазами и тяжело дышал. На постели вокруг него валялось множество клочков бумаги, несколько секунд назад бывшие планом концерта. Витражное стекло двери скорбной кучкой осколков поблескивало на полу. - Чолакян звонил! – процедил автор всего этого безобразия. – Отказался от участия в вечере! Прости, я не думал, что попаду в стекло. - Попал бы в стену, пришлось бы искать новый телефон, — пожал плечами Никита. – Чолакян, Чолакян… Что-то знакомое… - «Свет родного очага» написал, ну и еще кучу его песен я пою. Я на его юбилей, между прочим, сразу после операции подорвался. Уважить старика! А он, видите ли, к дочке в Америку уехал погостить. И мой юбилей для него не повод лететь восемь часов через океан! - Прямо так и сказал? – Ник сел на кровать и стал собирать обрывки бумаги. - Ну не так. Сказал, что ему тяжело летать туда-сюда, а у дочки он еще не нагостился. - А ему сколько лет? - Восемьдесят. - Ого! Глебушка, я думаю, когда тебе будет восемьдесят, ты тоже не захочешь лишний раз летать через полмира. Даже ради чьего-то концерта. Ник обнял любимого за талию, прижимая к себе, успокаивая. - Я не доживу, меня раньше затрахают, — буркнул Глеб, но уже без прежней злости. – У меня же вся схема ломается! Он как раз свой «Свет очага» должен был играть. Я петь. Сзади на экране фотографии, детство, юность, первые выступления. Как бы мостик из прошлого в настоящее. А теперь получается, что это все вообще выкинуть надо! - Почему? Ну споешь под минус это «Свет», какая разница? -Одна е*..т, а другая дразнится, — огрызнулся Глеб. – Ты не понимаешь. От статуса приглашенных участников зависит общий уровень концерта. А Чолакян – народный СССР. - И? - Круто это, если на понятном тебе языке говорить, — вздохнул Глеб. – Народных СССР, живых, по пальцам пересчитать можно. Без них концерт – как День Победы без ветеранов. Тоже праздник, но уже не то. Если еще и Лидка не придет, а она наверняка не придет, то вообще все… - Что все? Концерт не состоится? Билеты назад вернут? Я думал, на твой юбилей придут слушать тебя. Глеб опять тяжело вздохнул, давая понять, что объяснять что-либо Никите бессмысленно, и начал расписывать номера по новой. Ник чмокнул его в лохматую макушку, собрал в пакет осколки и пошел разливать борщ. Но раньше, чем он успел накрыть на стол, из спальни опять донесся грохот. - На этот раз кто? Лидка? Или сам Кароль? – Ник заглянул в спальню, чтобы оценить размер ущерба. Глеб стоял посреди комнаты, белый как мел. У его ног валялся злосчастный мобильник, видимо, просто выпавший из разжатой руки. - Глеб! Глебушка, кто звонил? – не на шутку встревожился Ник. А в мозгу мелькнуло: «Неужели Ирма? Подала на развод? Или просит вернуться?» - Горнов звонил, — прошептал Глеб. – Он хочет еще миллион. @@@ Дядюшка прав, он непроходимый идиот. И раздолбай, каких поискать. Ну нельзя было быть таким наивным и предполагать, что, получив деньги, Горнов от них отвяжется. Это слишком просто. Деньги ведь имеют свойство заканчиваться. Исходники он, конечно, не уничтожил. И не уничтожит. А значит, он будет доить Глеба снова и снова. Ник должен был вмешаться с самого начала, сделать хоть что-нибудь. А вместо этого он… А что он, собственно, делал? Бегал за любимым, пытаясь вылечить то спину, то душу? Играл на бирже? Таскал железки в качалке? Вот это точно можно было отложить. Ладно, снявши голову, по волосам не плачут. Пора действовать, быстро и решительно. Сложнее всего в этой ситуации было успокоить Глеба. Милый был готов на стену лезть от раздиравшей его ярости вкупе со страхом. Ник попытался ему сказать, что сам решит проблему, но получил фирменную истерику с воплями и категорическим требованием не лезть не в свое дело. К счастью, вовремя позвонил Дэн, дядюшкин импресарио, с радостной новостью, что готов организовать для Глеба три корпоративных выступления «вот прямо сейчас». Какие-то свои каналы подключил, все платят наличными, итого как раз миллион получится. Глеб воспрянул духом, решив, что расплатится с Горновым, уже забыв про все свои остальные долги, назначил Дэну встречу в офисе, чтобы обсудить детали. Как же все оказалось просто! Убедившись, что Глеб скрылся из виду, Никита достал планшет. Номер Костика у него сохранился, а зная мобильный, отыскать аккаунт человека в соцсетях – дело нескольких секунд. Если, конечно, этот хлыщ пользуется соцсетями. Но что-то Нику подсказывало, что непременно пользуется. Так, забиваем в контакты, заходим в приложение для соцсетей, поиск друзей по контактам. Оп-па! Да здравствует ВК, находка для шпионов и спецслужб. А вот и наш поганец. Фото явно постановочное и фотограф сильно парню польстил, но не узнать Костика сложно. И да, он активный пользователь соцсети, каждый день выкладывает фотки и, что самое главное, чекинится. Никита усмехнулся, пролистав страницу немного вниз. Каждая вторая фотография была из серии «моя еда» с обозначением мест, где эта еда подавалась: модные суши-бары, стейк-хаусы и прочие гламурные едальни. Немало фоток было и в стиле «селфи», сделанных через зеркало и демонстрирующих Костика в разной одежде. Похоже, парень шмоточник и очень любит тратить деньги. Губки бантиком, бровки домиком, Никита почувствовал, что его начинает подташнивать, и срочно вернулся в начало страницы. Вот то, что надо – выложенная полчаса назад фотография из модного салона красоты на Кутузовском. И зачекинился, и фотку подписал. Все оказалось еще проще, чем Ник думал, на ловца и зверь бежит. Кутузовский недалеко, а в салон обычно приходят надолго. Через час Никита был уже на месте. Бэху припарковал так, чтобы из окна просматривался вход в салон. Стекла у него были затонированы, честно говоря, сильнее, чем разрешено, а номер его машины парень вряд ли помнит, он ее и видел-то один раз. Ждать пришлось долго, Никита уже засомневался, не зря ли он здесь торчит, когда показался Костик. Морда довольная, расслабленная, судя по времени, он там полный комплекс процедур делал. А салон-то не из дешевых. Что, приятно на чужие деньги развлекаться? Глеб будет по кабакам петь и плясать, чтобы зарабатывать на твои удовольствия? Никита почувствовал, как в нем закипает злоба, и одернул себя. Эмоции потом, сейчас нельзя отвлекаться. Увы, Костик был не на машине, и даже такси вызывать не стал. Пришлось покидать теплую Бэху и тащиться за парнем к метро, не забывая соблюдать дистанцию. Однако сто лет он в метро не был, даже чуть не потерял Костика из виду, замешкавшись с жетонами. У парня была карточка проездного, видимо, метро он пользуется постоянно. Что, на тачку еще не насосал? Никита снова себя мысленно одернул, нельзя быть таким злым. Парень просто устраивается в жизни, как может. В конце концов, Глеба шантажирует не он, а как Горнов добывает деньги на оплату услуг своего мальчика, не Костика забота. Но не злиться не получалось, все разумные доводы летели к черту, уступая место ярости, стоило вспомнить растерянные глаза Глеба, дрожащие губы и телефон, выпавший из разжавшейся руки. Можно даже не сомневаться, ночь будет бессонной, с болями в спине, перекатыванием с боку на бок, походами в туалет, на кухню, снова в туалет, а закончится все просмотром телевизора до утра на диване в гостиной. И все это здоровья Глебу не прибавит. Одна мысль об этом, и желание закатать Костика в асфальт становилось неудержимым. Заскочить в один вагон с парнем не составило труда, сложнее было при этом не попасться ему на глаза. Никита забился в дальний угол и повернулся к дверям, к счастью, народа в вагоне было достаточно, а Костик сразу достал телефон и уткнулся в него, не замечая никого вокруг. Так проехали три остановки, Никита тщательно следил за схемой, пытаясь сориентироваться. Костик вышел на Юго-западной, Никита рванул за ним. Какого-то конкретного плана действий у Никиты не было, он намеревался действовать по обстановке. Главной целью был Горнов, и Ник не сомневался, что рано или поздно Костик выведет его на журналиста. Где они встречаются? У Костика или на нейтральной территории? Вряд ли у Горнова, тот не дурак подставляться. Господин Горнов вообще был крайне осторожен – Глебу звонил, поставив антиопределитель номера, Ник специально залез с в телефон любимого, пока тот полоскался в душе. В редакциях изданий, где публиковался Горнов, наотрез отказывались дать его координаты. Ну, логично предположить, что недоброжелателей у того товарища больше, чем достаточно. Так что оставался только Костик. Никите сегодня определенно везло, он понял это, когда парень свернул в один из дворов типовых пятиэтажек. Надо же, они еще где-то сохранились в Москве! Да уж, ну и дыра – унылые здания, разбитый асфальт, во дворе одни «тазы» припаркованы. То-то здесь Костик не спешит чекинится для соцсетей! В подъезд Никита за ним не пошел, так бы его точно заметили. И куда податься? Машина-то осталась в центре. Не на лавочке же сидеть. Ник огляделся по сторонам и заметил кафе, расположившееся в цокольном этаже дома напротив. Как удачно, лучше наблюдательного пункта и не придумаешь. В кафе подавали чай в пластиковых стаканчиках и чебуреки, но Никите было все равно. Взял чай для приличия и устроился за столиком с липкой клеенкой, достал планшет, лучшего помощника, чтобы скоротать время. Спустя полчаса он уже начал сомневаться в успехе своей затеи. Что если Костик встречается с Горновым раз в неделю или еще реже? Сколько он может тут просидеть? А если сейчас позвонит Глеб и попросит его забрать, сколько времени ему добираться? Придется что-то врать любимому. Но с другой стороны, с чего бы Костик поскакал в салон красоты, если бы у него не было назначено сегодня свидание? Еще через час выяснилось, что Ник рассуждал правильно – во двор заехала неприметная кофейного цвета Таврия. Никита называл такие машины «недоиномарками», считая, что уж лучше отечественная Приора, чем этот импортный хлам. Из машины вылез Горнов. Оглянулся по сторонам, щелкнул пультом, блокируя двери. Ник только усмехнулся, кто же на такое сокровище позарится. Между прочим, за полтора миллиона, что Глеб отстегнул в первый раз, можно было и что-то приличное купить. Горнов зашел в подъезд. Ну вот, теперь нужно дождаться, пока господин писака удовлетворит свои потребности. Хотелось бы надеяться, что долго ждать не придется. Никита заказал себе еще чая, слив предыдущую порцию в цветочный горшок на окне. На улице стемнело, но Глеб не звонил. В груди что-то тревожно кольнуло, пора бы уже, сколько можно планы обсуждать, но стоило признать, сейчас это было Нику только на руку. Жалко упускать добычу, когда она практически попалась. Когда Горнов вышел из подъезда, Ник его уже ждал. Одно быстрое движение, и писака прижат к стене дома. Из окон не видно, прямо над ними нависают балконы, фонарями эта часть двора не освещается, вокруг ни души, все словно вымерли. Лучше не придумаешь, да здравствуют спальные районы. - Добрый вечер! – Никита был даже вежливым, а почему бы и нет? – Приятно проводите время? - Что? Ты кто такой? – трепыхнулся прижатый к стене Горнов, но Ник только усилил хватку. – Тебе чего надо? Денег нет! - Ну это конечно. Пока Глеб Васильевич снова лям не отвалил, денег нет. Куда поистратился-то так быстро? - А, это ты! – на лице Горнова проступило узнавание, да и глаза, видимо, попривыкли к темноте. – Герой его романа! Какая неожиданная встреча! - Не скажу, что приятная. И надеюсь, что последняя. Послушай ты, мразь, тебе разве недостаточно заплатили в первый раз? Вы ведь, кажется, договаривались, что больше ты Глеба не потревожишь. - Я передумал, — ухмыльнулся журналист. – Знаешь, твой Глеб тоже не из тех, кто всегда держит свое слово. - Расскажешь трогательную историю про сестру? Не трудись, я уже в курсе, меня твой бойфренд просветил. Только не верю я, что тобой движет светлое чувство мести. Бабла ты хочешь. - Хочу, — легко согласился писака. – И буду хотеть дальше. Бабла много не бывает, знаешь ли. И пока твоя престарелая суперстар в состоянии его заработать, будет платить, ибо вариантов-то нет. А когда не сможет… Ну что ж, уход на пенсию я ему подпорчу грандиозным скандалом. Так что пусть поет, пока поется. - Ах ты скотина! Нервы у Ника все-таки не выдержали. Он от всей души приложил Горнова об стену. - Ничего ты ему не сделаешь, сволочь! Ты исчезнешь из нашей жизни, счастливый, что получил свои полтора ляма, и больше никогда даже не вспомнишь имя Глеба Немова. - Да ты что? С чего бы вдруг? – щурясь от боли, затылком Ник приложил его основательно, прошипел журналист. - С того, что такие паскуды, как ты, обычно очень хотят жить. А я тебя убью. Просто убью, если ты еще хоть раз напомнишь о себе Глебу! Ник сделал вид, что отпускает захват, но едва Горнов отлепился от стены, Ник с размаху ударил его в челюсть, чтобы все-таки стереть эту самодовольную ухмылку, доказать, что не шутит. Давно он уже никого не бил в полную силу, как в армии учили. Да думал, что уже и не придется. Вот и не рассчитал. Голова Горнова с глухим стуком ударилась об стену, и журналист бесформенным кулем осел на землю. Не анализируя, что произошло, не отдавая себе отчета, задыхаясь от злости и презрения, Никита от души пнул журналиста в пах и, не заметив, что тот никак не отреагировал, даже не согнулся, быстро прошел вдоль стены и вынырнул из двора. Он надеялся перехватить такси, но как назло, не попалось ни одного бомбилы, а о том, что можно вызвать машину по телефону, он даже не подумал. Долетел до метро, спустился в душную подземку (и это зима, чем же тут люди летом дышат), плюхнулся на сидение полупустого вагона. Как во сне доехал до своей остановки, выбрался на улицу, с наслаждением глотнул морозного воздуха. Бэха смирно стояла в том же месте, где он ее оставил. Какое же счастье вдохнуть родной запах кожаного салона, отгородиться от мира тонированными стеклами, ощутить плавность хода своей девочки. Так, а куда он, собственно, едет? Ник взглянул на часы – четверть одиннадцатого. Неужели Глеб все еще в офисе? Позвонить? Или подъехать? Ник в нерешительности сбавил скорость. Мысли путались, голова никак не желала соображать. К тому же он вдруг почувствовал, что ему дико хочется в душ. Он как будто пропитался той грязью и мерзостью, с которой ассоциировался у него Горнов. Не особо отдавая себе отчета в том, что делает, Никита свернул в сторону дома. По лестнице поднялся бегом, забыв про лифт. Душ, горячий крепкий кофе, а потом он подумает о том, что произошло. Ключ в замке щелкнул оглушающе громко. Во всех комнатах горел свет, из спальни доносился голос спортивного комментатора. Глеб дома. Эта мысль отрезвила Ника, в спальню он зашел уже абсолютно спокойным. Глеб лежал на неразобранной постели, по традиции пристроив под колени подушки, и смотрел футбол. - И где ты был? – пристальный взгляд поверх очков. – Я тебе звонил, между прочим, но абонент был вне зоны доступа. Вот, значит, как, там еще и телефон не берет? - Пришлось Игоря вызывать, — продолжил Глеб. – И ужинать в компании Павла Гусева. - Кого? - Гусева. Комментирует матч который. - А, ты в этом смысле. Прости, родной, я устал смертельно, уже не соображаю ничего. - Так где ты был? - Решал кое-какие старые проблемы. Не заморачивайся. Я сейчас в душ и буду в твоем полном распоряжении. Глеб хмыкнул. Судя по его усталому и озабоченному лицу, он тоже ничего особенного уже не хотел. Ну и славно, Никиту вполне устраивала перспектива посмотреть телевизор, прижавшись к любимому телу, и заснуть.