Изнанка

По старому захламленному складу было трудно передвигаться. Из-за того, что он был давно заброшен, здесь выросли настоящие горы мусора, налететь на которые не составляло особого труда. Вот и Санджи, убегая, то и дело наровился споткнуться или не вписаться в поворот. Впрочем, его успели поймать ещё до того, как произошло очередное столкновение с тем или иным станком, который скрывался в тени здания. Агенты оказались слишком быстры, в отличие от журналиста. Из-за этого погоня и вышла слишком короткой. - Стоять! – девушка, с противным смехом, налетела на Санджи и придавила его к земле. Она оказалась намного тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. - Отлично, Мисс Валентайн, – произнёс высокий мужчина с короткими дредами. Подойдя к прижатому парню, он присел и спросил: - Ну что? Бежать вздумал? Не думаешь, что это бесполезно? Санджи хотел сказать что-то в ответ, но его никто не стал слушать. Вместо этого агент схватил его за волосы и со всей силы удар об пол. И так несколько раз, пока лицо журналиста не залилось кровью. В таком состоянии и сопротивление было оказано в меньшей степени. Когда Мисс Валентайн поднялась, Санджи уже не мог бежать. - Неси его к морозильной камере, Мистер Пять, – раздался голос ещё одного агента, более грубый и низкий. – А вы, Мистер Два и Три, наладьте температуру. - С каких пор ты стал отдавать указания, Мистер Один? – стал возмущаться мужчина с тройкой на голове. Маленькая девочка, стоявшая неподалёку от него и жевавшая печенье, медленно побрела вглубь склада. – М-Мисс Голденвик! Не ходите! - но девочка не послушала его. Мистер Два, коим оказался Бон-чан и которого Санджи непременно узнал, не стал спорить. Вместо этого он так же пошёл за Мисс Голденвик. И хоть Бон-чан и любил повздорить с Мистером Один, делать этого на данный момент не стал. Почему-то сейчас он оказался более сговорчив. А может Бон-чан просто не хотел смотреть на старого знакомого, который в это время в очередной раз пытался бежать. Но, схватив журналиста за шиворот, его силой вернули назад, кинув на пол и придавив ногой. Теперь бежать было бесполезно. Но собирался ли Санджи сдаваться? Нет, ни за что. Парень будет сопротивляться до самого конца, даже если все его попытки сделать это не увенчаются успехом. От одного только слова о морозильной камере бросало в дрожь. Санджи не хотел замёрзнуть насмерть. А именно это и собирались с ним сотворить агенты, а если быть точнее – лично сам Крокодайл. Наверняка это он распорядился приготовить камеру для журналиста. - Что ж, вот и пришло твоё время, – произнёс Мистер Пять и, схватив Санджи за ноги, понёс вглубь складов. Там, на расчищенной площадке, стояла та самая холодильная камера, о которой шла речь. Огромная, почти с человеческий рост, она питалась от генератора, спрятанного где-то в другой части склада. Именно к нему сейчас и направилась часть агентов. Чтобы заморозить человека нужно больше энергии, так как и температура заморозки должна быть в разы выше. Поэтому и нужно было следить за тем, хватит ли у генератора мощности. У самой же морозильной камеры Санджи уже поджидал Крокодайл. Мужчина, с сигарой в зубах, облачённый в чёрное пальто с мехом на воротнике, из-под которого выбивалась такого же цвета жилетка с ярко зелёным платком, смотрел печальными глазами на холодильную камеру. По всей видимости, там находилось что-то важное, и запирать там Санджи было бы неправильно. Но мужчина уже всё решил, поэтому, как только журналиста приволокли сюда, он отворил дверцы своим золотым крюком вместо левой руки. Тянувшийся из камеры холод быстро дошёл до Санджи, заставляя понять его, что внутри той ловушки он не проживёт и нескольких минут. - Так это ты решил всё испортить под конец? – спросил Крокодайл, подходя к Санджи и приподнимая его за голову. Было видно, что мужчина знал Санджи, раз так к нему обращается. Но это и не удивительно, так как о себе парень успел заявить давно. Да и Бон-чан как-то обмолвился, что личность журналиста для них давно не секрет. Санджи взглянул на крюк, приставленный к его лицу. На нём остались следы запёкшейся крови. Неужели она принадлежала Виви? Скорее всего. И сейчас, если вдруг Крокодайл решит передумать, этим крюком могли проткнуть и его сердце. Но не такого конца ожидал парень. Вдруг доносится какой-то шум. Кто-то ещё прибыл на склад и также не смог остаться незамеченным. Крокодайл, отвлёкшись, приказал кому-нибудь проверить, кто посмел сюда явиться. Сделать это вышел Мистер Один. Он пообещал разобраться с очередными нарушителями самостоятельно. Покинув площадку, мужчина идёт к выходу из склада. По дороге, напрягая слух, он пытается услышать шаги. Нарушитель должен был передвигаться, и он просто обязан услышать это. Так, обнаружив его, Мистер Один сможет напасть. И вот, как только послушался хруст где-то в нескольких метрах от него самого, мужчина резко дёргается в эту сторону. Тень промелькнула перед глазами, опережая агента и пробегая дальше. Пришедший явно стремился попасть к Крокодайлу. Но допустить этого мужчина никак не мог. - Тебе не уйти, – произнёс Мистер Один, преграждая путь Зоро. Тот, выбежав на открытое пространство, не заваленное мусором, позволил себя обнаружить. Как только Санджи покинул его дом, Ророноа сразу догадался, куда он направился. Ни в какую полицию журналист обращаться не стал, а наверняка сам поехал обследовать склады. Оставленный листок с доказательством мог говорить лишь об этом. Да и желание Санджи во всём разобраться самостоятельно только заставляло верить в худшее развитие событий. Поэтому, так же сорвавшись со своего места, фотограф отправился на его поиски. Давно парень не выбирался из своего дома, вот уже как четыре года, однако сейчас сидеть на месте и бездействовать было ни в коем случае нельзя. Санджи могла угрожать опасность, причём серьёзная. Если ему вдруг удастся наткнуться на Крокодайла, то избежать летального исхода не получится. От журналиста избавятся тут же, и не подумав помиловать. Они и так допустили ошибку, оставив его в живых. Теперь же, в основном благодаря ему и некогда собранной информации Зоро, на агентов могли выйти в самое ближайшее время. А так подставляться, особенно под конец столь крупной операции, им было не к чему. Зная это, Зоро и вышел. К тому же, когда-то он уходил именно для того, чтобы таким образом защитить Санджи, отгородив его от возможных бед. И тогда угроза была только возможна, хоть и риск её возникновения был высок. Сейчас же парень конкретно рискует распрощаться с жизнью, из-за чего решительные действия Ророноа были просто необходимы. Поэтому-то он и поехал за журналистом, в надежде, что ему удастся застать его живым. Конечно, вдвоём против всех выстоять будет крайне тяжело, однако это куда лучше, чем бросать важного для тебя человека одного. Нет, если парни и погибнут там, на складе, от рук недругов, но вместе. Скрыться от глаз агентов у Зоро так и не вышло. Правда, он не сильно расстроился по этому поводу, так как и так знал, что без драки ему до Санджи добраться не получится. Но кто бы мог подумать, что за ним пошлют сильнейшего агента? С ним хлопот выйдет побольше чем с остальными. Но даже в таком случае Ророноа не собирается сдаваться. Нет, уж с одним, да он разберётся и сам. - Даз Бонс, – сказал фотограф, вставая напротив агента. Тот, разминая шею, смотрел на своего сегодняшнего противника. Если Зоро знал его настоящее имя, то наверняка и подозревал, на что тот был способен. - Ророноа Зоро, – мужчина так же показал, что он знал человека, стоящего перед ним. – Дальше ты не пройдёшь, – сказал Даз Бонс, после чего встал в стойку. Он уже был готов напасть и растерзать противника. Но Ророноа, увидев его в боевой готовности, только усмехнулся. Оглядевшись, парень взял пару заржавевших штырей, как оружие. Потом, подумав, взял ещё один. В зубы. Увидев это, агент лишь улыбнулся. - Думаешь победить меня количеством? – спросил он, нападая. В следующую секунду он уже оказался у носа Ророноа, выбивая из рук штыри и отбрасывая их в сторону. Зоро, не растерявшись, взял третий штырь и, отмахнувшись им от мужчины, смог вновь увеличить расстояние. - Нет, просто так мне удобнее, – сообщил Ророноа, после чего кинулся на агента. Даз Бонс, умело отклоняясь от атаки, незамедлительно наносит следующий удар. Схватив парня за руку, он тут же выворачивает её, тем самым выводя из строя. Теперь фотографу будет куда сложнее справиться с ним одной рукой. И хоть добиться вывиха не удалось, и все кости оказались целы, от неприятного ощущения острой боли избавиться быстро не получилось. Ророноа, взвыв, вырывается и, тяжело дыша, злобно смотрит на противника. Рука болела, он остался в не лучшем положении, а Даз Бонс, кажется, и не собирается останавливаться. Но и Зоро не желал мириться с преждевременным поражением. Поэтому парень, шипя от боли, скрывается от глаз агента. Даз Бонс, не ожидая такого хода со стороны фотографа, даже удивился. - Сбежать решил? – спрашивал он, спокойно стоя на месте. Ему не нужно было бежать за парнем, так как при желании он мог быстро оказаться там, где и он. Поэтому сейчас агенту стоило дождаться того, когда Ророноа остановится, чтобы перевести дух, чтобы в этот момент и схватить его. Но фотограф, постоянно находясь в движении, перебегал с одного места на другое. Ему нужно было время, чтобы боль в руке утихла. Иначе продолжать противостояние он бы не мог. Но пульсирующая боль, поразившая руку от плеча до кисти, никак не хотела утихать. А агент уже дышал в спину. Зоро чувствовал, что скоро тот начнёт действовать, когда его перебежки смогут надоесть. И когда это произойдёт, с болью или без, он должен был отразить нападение. И в этот раз парень не должен оплошать. - Я не собираюсь убегать! – кричит Зоро, останавливаясь. Всё, сил бегать у него больше нет, а рука по-прежнему еле сгибалась. Но ничего, взять в неё штырь всё же получилось, значит, не всё потеряно. Ророноа ещё может сражаться. Только парень остановился, как тут Даз Бонс начал двигаться. Обнаружив фотографа за считанные секунды, он решает расправиться с ним одним ударом, чтобы тот больше не отнимал его времени. Но, замахнувшись, агент разбивает лишь гору строительного хлама позади Ророноа. Сам же парень, успев наклониться, пользуется возможностью и пытается проткнуть мужчину в живот. Но тот блокирует удар, подставляя руку. Пролилась первая кровь. Штырь прошёл ладонь насквозь, но ни один мускул на лице агента не дрогнул. Он, как и прежде, бесстрастно смотрел на противника. Схватив штырь и вырвав его из рук Зоро, он выкидывает его в сторону. Окровавленной и проткнутой же рукой он, сжав в кулак, ударят по лицу Ророноа. Парень еле устаивает на ногах. Нос, кажется, уже разбит, а от темноты в глазах начинает кружиться голова. Фотограф, пошатнувшись, решает не оставаться в долгу, после чего сам ударяет Даз Бонса по лицу. Тот лишь сплюнул кровь и зуб, выбитый парнем. - Наши силы не равны, – сообщил агент, продолжая наступать вперёд. Но Ророноа не собирается отступать. Нет, он только рад, что сможет наконец размяться за столько лет. Давно у него не было похожих противников. - Замечательно, – отвечает фотограф, слизывая кровь с губ. – Я только рад этому. Даз Бонс ухмыльнулся. Он был также рад, как и Зоро. Давно агенту не попадались сильные личности, с которыми можно было ещё повозиться. Обычно мужчина расправлялся со всеми за несколько секунд, из-за чего давно перестал получать какое-либо удовольствие. Как тут можно повеселиться, когда жертва только просит о пощаде и никак не хочет сопротивляться? Или просто бросается наутёк, в надежде, что её никто не сможет поймать. Наивные и скучные. Из-за них агент стал разочаровываться в жизни. Но, наткнувшись на Зоро, он понял, что ещё не всё потеряно. Наконец появился достойный противник, убивать которого действительно было бы жалко. Однако и оставлять фотографа в живых было нельзя. Он и так от них прятался всё это время, что теперь упускать подобную возможность агент не собирался. Он убьёт его, и на этом их мучения, может быть, и закончатся. А может и нет, если Ророноа удастся его одолеть. В то время, пока Даз Бонс расправлялся с Зоро, или хотя бы пытался это сделать, Крокодайл всё возился с Санджи. Мужчина ждал, когда же в камере будет достаточная температура, чтобы заморозить в ней человека за несколько минут. Но пока она не превышала и двадцати пяти градусов, чего явно было недостаточно. А дать возможность журналисту помучаться он не хотел. Вдруг что произойдёт и тому удастся выбраться? Не раз уже Крокодайл пролетал на подобном. Поэтому теперь, чтобы быть уверенным, что больше он о Санджи никогда не услышит, разве что, читая криминальные сводки, он и решает заключить его в камеру, температура в которой должна составлять свыше семидесяти градусов. Даже в своём пальто парень замёрзнет там и глазом не моргнув. - Всё готово! – доносится откуда-то голос Бон-чана и Крокодайл, с радостью хватая Санджи, запихивает его в морозильную камеру. Там, ударившись о полки, парень падает вниз. Что-то попадало на него, но журналист не сразу понял, что это было. Только распахнув глаза, Санджи видит, что на полках в морозильной камере стояли сердца. Как раз те, которые и были вынуты у жертв. Теперь он узнал, где они хранились всё это время. Вот только оставаться с ними парень как-то не хотел. Поэтому кинувшись к ещё не закрытой двери, Санджи понадеялся, что у него хватит сил на то, чтобы сбежать. Но Крокодайл, пригрозив ему крюком, перегородил путь. На его тёмных волосах уже стал появляться иней, а пар, шедший изо рта, был еле отличим от дыма сигары. - Паршивец, – прошипел Санджи. Крокодайл только усмехнулся, после чего произнёс: - Это-то я паршивец? Сейчас я вижу только одного, и то он скоро познает весь холод этой прекрасной камеры, – говорит мужчина, показывая на полки, на которых остались редкие трофеи. – Как тебе такое соседство? Уверен, вы поладите. - Убийца! – выкрикнул журналист, кидаясь на Крокодайла. Тот же, схватив парня за рубашку, со всей силы ударяет об стенку камеры. Санджи больно, но он терпит эту боль. Это ничто, по сравнению с тем, что пришлось пережить бывшим обладательницам тех сердец, чьи осколки так противно хрустят под ногами. - Я убийца? Как будто бы одни такой… К тому же всё делается не просто так. - Зачем? – спрашивает Санджи, смотря в глаза Крокодайла. Он пытался понять, честен ли с ним враг, не пытается ли ввести в заблуждение. Но врать журналисту у мужчины не было причин. Зачем, если тот вскоре умрёт и унесёт все секреты с собой в могилу? А мертвецов Крокодайл не боялся. Те ещё ни разу не выдавали его. - Чтобы этот город познал страх, – произносит мужчина, после чего отпускает парня и, угрожая крюком, заставляет того пройти вглубь камеры. – Он сильно расслабился. А как можно держать его под контролем, когда горожане ничего не боятся? Они и меня не боятся! А так мы не сработаемся. Город нуждается в твёрдой руке… - Я т-тебя остановлю, – с трудом произносит слова Санджи. Губы замерзают, с каждой секундой что-либо говорить становится всё сложнее и сложнее. Парень стал замерзать. А Крокодайлу в своём пальто, да ещё и по другую сторону камеры было куда теплее и комфортнее разговаривать. Поэтому он, взявшись за ручку двери, произнёс, прежде чем уйти: - Нет, – сказал он. – Ты останешься здесь. Навсегда, – после того, как Санджи отошёл вглубь камеры, как того хотел мужчина, двери захлопнулись. Как только Крокодайл запер парня, тот принялся стучать в дверь. Но открыть её изнутри было невозможно, а уж выломать – тем более. Крики парня не могли пройти сквозь герметичные стенки, а все его попытки выбраться были бесполезны. А холод уже пробирал, заставляя стучать зубами. Движения замедлились, парень больше не мог бороться. Хотелось укутаться в пальто и, забившись в угол, попытаться согреться. Но сделав это, Санджи только ускорит свою кончину. Согреться в подобных условиях было просто невозможно. А ледышки, в которые уже превратились человеческие сердца, только показывали, что его ждёт спустя каких-то несколько минут. Вот они, когда-то бившиеся и гоняющие кровь по живому организму, сейчас валяются здесь. Некоторые раскололись, когда падали с полок, некоторым удалось остаться целыми, но все они уже давно мертвы. Просто никому ненужный мусор, который отчего-то решили складировать здесь. И зачем только Крокодайлу это понадобилось? Санджи это уже не волновало. Теперь уже ничего не волновало. Глаза парня стали закрываться, всё тело коченеть. Он, сползая на пол, обхватывает колени руками и, склонив голову, пытается изо всех сил не сдаваться. Не спать, не закрывать глаза, а то открыть их уже не получится. Но справиться с холодом не получается и вот журналист закрывает глаза. Только он это сделал, как брызнул яркий свет. Неужели это уже конец? Так быстро? - Санджи-кун, не время спать! – голос Бон-чана быстро возвращает парня в этот мир. Только теперь Санджи видит, что тот яркий свет это простая лампочка, да к тому же ещё и мигающая. Ещё минута и он вновь может чувствовать собственное тело. Ему повезло, двери морозильной камеры были открыты, а он сам валялся на полу склада. Никого не было, кроме Бон-чана, обеспокоенного глядящего на него сверху. А где Крокодайл? Остальные агенты? - Б-бентам? – пытается произнести имя своего спасителя Санджи, но Бон-чан, прикрыв ему рот, говорит: - Нет-нет, не трать сил. Я спас тебя, но это должен быть наш секрет. И да – меня здесь не было, – потом, поднявшись, агент ушёл, оставляя парня лежать одного. Санджи, приподнявшись на локте, проследил за тем, куда выбежал мужчина, после чего обессилено свалился обратно. Холодно, слишком холодно. Ему нужно немедленно согреться. Санджи действительно крупно повезло. Зоро оказался прав: своих друзей Бон-чан ни за что в обиду не даст. И, к счастью, Санджи смог приглянуться ему, из-за чего сейчас агент и решил спасти его жизнь. Когда парня закрыли, Крокодайл приказал убираться отсюда. Они и так здесь прилично задержались из-за журналиста. А раз тот больше не сможет никого потревожить, значит и причин задерживаться больше нет. Вот только Бон-чан не мог оставить парня погибать здесь. Поэтому, когда все агенты разбрелись, он вернулся и высвободил Санджи. Так как именно Бон-чан, на пару с Мисс Голденвик, настраивали температуру, он смог немного убавить её. Из-за этого у него хватило времени и он успел вытащить Санджи из камеры ещё до того, как того окончательно сковало холодом. Теперь его жизни ничто не угрожает, однако валяться на полу всё равно было нежелательно. Сейчас парню стоило немедленно поехать домой, где бы он мог согреться, а иначе проблем не избежать. Но Санджи и встать-то не мог, не говоря уже о том, чтобы куда-то ехать. Только спустя минуту журналист сумел подняться на колени. Всё ещё дрожа, он стал кутаться в пальто. Тут послышался шум и на площадку к морозильной камере вышел Зоро. Он, весь побитый, держащийся за одну руку и с долотом в другой, сейчас слегка пошатываясь, шагал к парню. Долото он выкинул в сторону. Фотограф смог также найти его на складе и использовать как оружие, вместо штырей. Сейчас и Ророноа можно было посчитать везунчиком, так как Даз Бонс, уже хотевший лишить его жизни, вдруг передумал и остановился. "Ещё увидимся, Ророноа Зоро, – говорит он напоследок. – Мне бы хотелось ещё раз встретиться с тобой и уже тогда всё решить". Агент принимает решение оставить его в живых только для того, чтобы в следующий раз добить. Теперь Даз Бонс не хотел так быстро расправляться со своими жертвами. Нет, только не сейчас, когда он смог найти достойную. Поэтому парню удаётся уйти. Фотограф, несмотря на все свои раны, полученные в бою, всё ещё пытался отыскать Санджи. И он натыкается на него. Живого. - Успел, – произносит Ророноа, также падая на колени. Санджи, замечая его, расплывается в дрожащей улыбке. Парни убираются со склада. Помогая друг другу добраться до машины, они уехали домой к Зоро. Туда, где он скрывался всё время. Отправляться же на другую квартиру или же к Санджи фотограф запретил. Оставаться в городе он не хотел, почему и отправился за город. Там, ворвавшись в дом и первым делом направившись к аптечке, он с трудом сдерживался, чтобы не наорать на Санджи. Тот пострадал, и сейчас ему было совершенно не до скандалов, однако взять себя в руки Зоро так и не смог. Поэтому, сидя на диване и обрабатывая собственные раны, Ророноа всё ругался на журналиста. Тот, укутавшись в плед, который был найден в кресле, сидел и спокойно выслушивал парня, пока и сам не сорвался. - Я не понимаю, просто не понимаю… Зачем ты кинулся туда? Зачем?! – не мог успокоиться Зоро. Сейчас разбираясь со своим носом, он всё поглядывал на журналиста. Тот, дрожащими руками стирая кровь с собственного лица, с трудом выслушивал Ророноа. – Ты чуть не умер! - Да тебе-то какая разница?! – выпаливает Санджи, высовываясь из-под пледа. – Ну и умер бы я там, что с того? - Что ты несёшь, Бровастый? – Зоро обернулся и с удивлением взглянул в лицо журналиста. Тот, по-прежнему с синими губами, зло смотрел на него в ответ. - Что я несу? Это что я несу?! Я… я хоть что-то начал предпринимать в отличие от тебя! Так что это ты скажи, зачем пришёл за мной? Почему не вызвал полицию, на которую так надеешься? Зачем если я стал тебе безразличен?! – запыхавшись, парень умолкает. Да, он пошёл на склад потому что ему больше нечего было терять. После того, как Зоро холодно отреагировал на его приход, в голове Санджи закрались мысли о том, что тот перестал что-либо чувствовать к нему. Даже простое влечение. Поэтому, можно сказать, ему на зло, он и направился к Крокодайлу. Ророноа же только сейчас всё понял. - О, так по-твоему это ты стал для меня безразличен? Что за дурацкие мысли тебе только в голову лезут?! Я же говорил, что ушёл не просто так! - Да плевать уже на то, что ты ушёл. Когда я тебя нашёл, то, что получил? Просьбу уйти отсюда, да и только! Думаешь, я на это рассчитывал? Четыре года, чтоб тебя, четыре года я искал, надеялся, что смогу ещё разу видеть тебя и что в итоге? В итоге что?! - Бровастый, я… – Зоро умолк, после чего бросил бинты и подошёл к нему вплотную. Санджи поднял к нему глаза и принялся ждать ответа. – Я не мог остаться с тобой, ты же это знал. - Но теперь-то бесполезно меня защищать, – сказал журналист. – Нет смысла продолжать всё это! - Я понял, уже понял, – произнёс Ророноа и присел, чтобы оказаться с Санджи на одном уровне. Повисла тишина. Санджи тяжело дышал. Он с трудом смог успокоиться. Журналист давно хотел накричать на Зоро, так как считал, что тот этого вполне заслужил. Прошло четыре года, а фотограф нисколечко не изменился: всё такой же грубый и холодный. Только в этот раз его неуважение достигло своего предела. И парень больше не сдерживался. Но не сейчас, когда Ророноа оказался совсем близко. Санджи больше не мог злиться. Он устал. Устал от всего этого. Не так он представлял себе эту встречу и совершенно не так видел её последствия. Что же он в итоге получил? Разбитое лицо, не менее побитого Зоро, а также подпорченные нервы. Почти как раньше. Почти… Это-то как раз и не устраивало его. Парни ещё долго смотрели друг другу в глаза, пока Зоро не притянул к себе журналиста и не впился в губы. Санджи, тут же прижав фотографа к себе поближе, только углубил поцелуй. Парень был тёплый, его губы обжигали. Санджи не мог оторваться от Зоро, позволяя его языку творить то, что только вздумается. Да и сам журналист не оставался в стороне. Четыре года он был лишён возможности прикасаться к нему. Четыре года. Это слишком долгий срок. В какой-то момент Зоро и Санджи переклинило. Их не волновало то, что несколько минут назад они могли распрощаться с собственными жизнями. Нет, рискуют парни каждый день, и этот просто не смог стать исключением. Теперь же, спустя столько лет, можно было наконец позабыть обо всём этом. Хоть на несколько часов, минут, секунд… хоть насколько-то, но забыть. Теперь они вдвоём, вместе, и никто не посмеет мешать, никто не встанет поперёк. Никто. Наконец-то. Ророноа, не отрываясь от Санджи, заставил его подняться. Журналист, медленно переступая к спальне, уже стягивал с парня одежду. Сильное тело Зоро так и осталось прекрасным и притягательным. Журналист, проводя по нему руками, всё никак не может оторваться. Он хочет прикасаться к фотографу, хочет, чтобы тот прикасался к нему. Взял и никогда не отпускал. Парень так же был не в силах оторваться от тела Санджи. Он, кажется, сильно исхудал за эти четыре года, однако не смог потерять ни грамма той красоты, что всегда сводила с ума Ророноа. Он всё тот же, только его. Поэтом Зоро, не удержавшись, прижимает Санджи к стенке в коридоре. Старой обшарпанной стене, такой же, как и весь дом. Ужаснее места для жилья и не придумаешь, но сейчас никого из парней это не волновало. Они снова вместе, по прошествии стольких лет. Снова могут касаться друг друга, чувствовать. В этот момент Зоро понимает, что больше и не подумает никуда уходить. Не посмеет бросать Санджи, того, без которого не может прожить. Сейчас он это понимает. А журналист, не менее счастливый внутри, был всё же рад, что тогда он ослушался парня. Если бы Санджи не рискнул найти его, то тут бы ни за что не оказался. Снова в объятьях любимого. До спальни решили не идти. Уже в коридоре Ророноа снимает с Санджи ненужную рубашку. Дальше полетел ремень и брюки. Но Зоро старался не спешить, хоть и очень этого хотел. Поэтому, перейдя с губ парня на шею, он стал покрывать её жаркими поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже. Но Санджи уже не мог терпеть, поэтому, вернув голову Зоро обратно, шепчет в губы: "Возьми меня, Зоро". Потом, взяв его руку, журналист сам принялся смачивать его пальцы слюной. Положив их в рот и став тихонько посасывать, он добился глухих стонов от Зоро, которые только больше разжигали желание. Ророноа, резко приподняв парня, заставляя того обхватить его ногами, вводит в него сразу два пальца, отчего тот вскрикивает. Царапая сильную мускулистую спину, Санджи всё жмётся к Зоро, пытаясь чуточку согреться. Ему по-прежнему холодно, хоть жар парня и предаётся ему. Но этого мало, недостаточно. Растянув Санджи наспех, Ророноа не выдерживает и, припустив свои штаны, резко входит в него. Послышался болезненный стон, но и этого оказалось мало. Зоро хотел услышать ещё и ещё, ведь он так соскучился по голосу Санджи. По тому, как он выкрикивал его имя, как сыпал проклятьями, заставляя его только быстрее двигаться. Вот и сейчас он пытался двигаться как раньше, в бешеном темпе. Но сразу это не получается: за четыре года у Санджи так никого и не было. Было слишком узко, из-за чего член Ророноа проходил медленно. Но это только больше заводило парня, заставляя двигаться чаще. Как в первый раз, им обоим сносит голову и, прижавшись к стенке, Ророноа пытается натянуть на себя журналиста. А у того с губ слетают вперемешку стоны, крики. Санджи уже с трудом сдерживается, когда Зоро удаётся войти во всю длину. Тогда, прогнувшись, Санджи начинает бормотать: - Зоро, быстрее, быстрее, – периодически выкрикивал журналист, на что Зоро отвечал лишь очередным толчком. Он и сам был только рад увеличить темп. – Зоро, чёрт возьми, как же я тебя люблю… С последней фразы Санджи Ророноа окончательно сносит голову. Теперь фотограф уже безжалостно вдалбливается в него, не позволяя тому и слова произнести. Только стоны боли, наслаждения, которые смешались воедино. Парень не может сдержаться, тянется к своему вставшему органу и начинает дрочить, тем самым снимая скопившееся напряжение. Зоро больше не останавливается, а лишь посмеивается и шепчет на ухо: - Я смотрю ты уже приловчился за время моего отсутствия? – но все слова фотографа Санджи пропускает мимо ушей. Наконец он может избавиться от той сладостной муки. Не надо больше сдерживаться. Санджи обильно кончает в руку, после чего обессилено кладёт голову на плечи Зоро. Тот, делая ещё толчок, также кончает, не выходя из парня. Он ещё помнил, что журналисту это не нравилось, но в этот раз он возникать не будет. И Ророноа оказался прав: после того, когда он вышел из него, Санджи только повис на его шее и, подняв голову, нежно поцеловал. Зоро ответил на поцелуй, проводя рукой по всё ещё выгнутой спине и обнимая парня сильнее. Так они простояли минут пять, пока журналист не сказал, что отправится в ванную. Там Санджи пробыл около получаса. За это время Зоро успел перебраться на кровать. Там, растянувшись практически на всё пространство, довольный парень дождался журналиста. Когда он уходил, то всё равно представлял, как сорвётся и поедет к Санджи. Но, ему удалось продержаться четыре года, пока тот сам к нему не пришёл. И всё же тогда, когда Ророноа увидел парня на пороге дома, сердце ёкнуло. Он был рад его видеть, не смотря ни на что. Санджи вышел из ванны прикрытый лишь одним полотенцем. Сначала потеряв Зоро, он находит его лишь спустя несколько минут. Увидев парня, лежащего на кровати, журналист, помедлив, подошёл, и прилёг рядом. Так, немного пролежав в тишине, Санджи вдруг произносит: - Слушай, Зоро, я… я тут сказал лишнего тогда, так что ты прости. Я знаю, что рассчитывать на что-то глупо и… - Какой же всё-таки ты дурак, Бровастый, – рассмеялся Зоро, обнимая парня. – Поглупее меня иногда бываешь. Неужели ты не догадывался, что и я тебя… В общем, и ты мне сильно нравишься. Даже слишком сильно, – Санджи приподнимается и с удивлением глядит на Ророноа. Он пытается понять, серьёзен он или опять шутит. Но фотограф и не думал шутить на подобную тему. Он и правда испытывал чувства к Санджи. - Н-но… ты же всегда говорил, что между нами ничего не может быть. Я помню! И ты не шутил. - Людям свойственно ошибаться, – сообщает Зоро. – И никому, как тебе, известно, как я люблю это делать. Главное просто вовремя всё понять и остановиться. Если ещё получится остановиться. В нашем же случае у меня это вышло. Отсрочка в четыре года помогла над многим поразмыслить и многое понять. Так что я могу быть уверен в своих словах. - Зоро! – журналист, присев, всё ещё не верит в услышанное. Он с трудом сдерживает слёзы счастья, которые уже блестели на глазах. Впервые он услышал нечто подобное от парня, который никогда не стал бы говорить такого. И пусть всего лишь почти сказал то, что чувствует на самом деле. Но он сказал. В этом случае журналист доволен, так как знает, что же теперь на самом деле творится на сердце Ророноа. И теперь Санджи мог быть уверен, что не зря выбрал Зоро. Ророноа, также присев, притягивает к себе Санджи, только крепче обнимает и, целуя, говорит, чтобы тот засыпал. Но журналист, мотая головой, говорит, что не будет этого делать. - Я не усну. - Почему? - Боюсь, что вновь проснусь один, – признаётся Санджи. После того, как он нашёл Зоро, больше всего в жизни он теперь боится его потерять. Снова. Но фотограф никуда не собирается уходить. Он бы просто не посмел этого сделать. - Я не уйду. Никогда. - Клянёшься? – спрашивает Санджи, поднимая голову. Зоро, погладив его по щеке, отвечал: - Собственной жизнью, – журналист расплывается в улыбке и вновь припадает к губам Ророноа. Фотограф, резко повалив его на кровать, накрывает и себя и парня одеялом. Пока Зоро жив, он будет с Санджи. Теперь журналист может ничего не бояться. Даже смерти, которая поджидала его на каждом углу.