Грань между мирами.

Имя: Хиро (Персонаж Eyleana) Рост: 160 Внешность: Среднего роста, глаза чёрные, длинные белые волосы ниже копчика, миловидное личико, которое завораживает всех, худощавый. Характер: стеснительный, добрый… что-то в этом роде. Имя: Джикогу (персонаж Анастасия) Рост: 168 Внешность: тусклые русые волосы, серые глаза, худое тело. Характер: неразговорчив, не любит многолюдные места, при упоминании о своей семье резко меняется и превращается в сумасшедшего. И только в дождливую ночь становится нормальным... Каким был со своей семьёй. Джикогу Перед моими глазами до сих пор застывшее лицо брата. Он улыбается и смотрит на меня. Мне так страшно. Братик, почему… Ты ведь обещал всегда быть со мной. Рисую лицо братика. Не мёртвое, а живое. Все стены моей комнаты увешаны рисунками родителей и братика. Я не выхожу из комнаты… Только ночами или если совсем проголодаюсь. Бессонные ночи, проведённые за рисованием. Только я ученик старшей школы и снова этот проект. Моя бабушка управляет магазином цветов. Теперь же она сама меня собрала и поехала со мной. Шикарный, однако, дом. Интересно, сколько тут трупов можно спрятать? Слуга меня быстро проводит в комнату, где я закрываю шторы, создавая темноту, и раскладываю свои вещи. Бабушка мило беседует с твоими родителями и просит остаться у них. Они соглашаются. Ничего, вроде, не меняется... Хиро Я тихонько подглядываю с третьего этажа, моя комната находится там, точнее – весь третий этаж принадлежит мне. К нам пришёл мальчик, нет, парень, ему 17 лет... Хотя это так и есть... Он учится в средней школе, но скоро он будет учиться в моей школе. Так как по традициям перевода человек, который принадлежит обмену, обменивает всё в своей жизни. Вдруг парень посмотрел наверх. Похоже, он меня заметил. Я сразу же убежал. Мне немного страшно, он... Возле него такая аура... смертельная. Мне страшно. Я убежал к своей музыкальной комнате и взялся за скрипку, она мне помогает, я люблю её… У меня много музыкальных инструментов. Ещё в детстве, когда мне было пять, я увидел музыкантов на улице, после этого я захотел учиться играть на музыкальных инструментах… Теперь я играю на скрипке, флейте, фортепьяно, виолончели и гитаре... Это мои самые любимые инструменты. *** Я замечал фигуру на третьем этаже. Я часто смотрел вверх. Хм, интересно. Ночью наведаюсь. Я так и сделал. Я осмотрел весь третий этаж. Можно сказать, это была одна огромная комната. В кровати лежал симпатичный парень. Я убрал волосы с его лица. Мне почему-то вспомнился ребенок. Пробыл там я недолго. Ушёл в свою комнату. На втором этаже жили ещё два брата и моя бабушка. Терпеть не могу шум. Я лёг спать, а утром проснулся от того, что у меня сильно урчал живот. Я пошёл к бабушке по привычке и даже забылся, что вся семья была в сборе. – Не бойся, бери – ласково сказала бабушка. Твои глаза сразу покосились в угол. Я вышел из тени и взял тарелку. На лице твоей матери выступил ужас. Я медленно обвёл всех взглядом и остановил его на тебе. – Потише играй… Меня это раздражает… А вы, – перевёл глаза на братьев, – поменьше шумите... спать невозможно, – ушёл. – Вы простите его! – заволновалась бабушка, – он не очень хорошо к людям относится... есть причины на это... *** Постучал в дверь кабинета отца. – Можно? – Да, заходи, Хиро, – ответил он, посмотрев на меня, и улыбнулся. – Пап, можешь мне сделать в комнате звукоизоляцию? А то я вам своей музыкой надоел, – говорю я, смотря в пол. – Если ты так желаешь, хорошо. Завтра придут мастера. А теперь – можно я продолжу, у меня дел полно, – сказал отец, снова улыбнувшись мне и давая понять, что разговор окончен. – Да, конечно. Прости, что помешал, – я вышел из кабинета отца. Я тихонько поднимаюсь к себе и вдруг замечаю чуть приоткрытую дверь комнаты новенького. Мне стало интересно, чем же он там занимается. Он такой скрытный… Подойдя к двери, я осторожно ее приоткрыл. И увидел его, сидящего спиной ко мне, похоже, он что-то рисовал. Вдруг он резко развернулся, подошел к двери и, взяв меня за футболку, потянул к себе. И, смотря мне в глаза, со злостью произнес: – Какого черта ты тут делаешь? – Прости, дверь была приоткрыта, вот я и зашел, – сказал я, мне стало ужасно страшно. – Проваливай, – ты оттолкнул меня назад. Я не смог удержать равновесие и упал на пол. Руку тут же резануло острой болью, от неожиданности я вскрикнул. Порез был глубоким и начал сильно кровоточить, а неподалеку на полу лежало лезвие. На глаза наворачивались слезы, было очень больно… Я подскочил на ноги и быстро убежал к себе. *** Я злобно посмотрел тебе в след. Теперь я запирался. Бабушка меня о многом спрашивала, но не заходила. Она сама меня боялась. Ночью я выходил из комнаты и бродил по дому. Один раз я натолкнулся на тебя. Тебя избивали хулиганы. Я взял ржавую палку и, волоча её за собой, шёл к тебе. Они отвлеклись на звук и посмотрели на меня. – А, это тот, у кого родители погибли? – смеются. – Да, они мертвы, может, ты ещё труп матери поцелуешь? Моя бабушка выскочила и кричала, чтобы они молчали, но… Было поздно. Я безумно смеялся и с одного удара переломал им позвоночники. Ты смотрел на меня, как на психа. Я сел на одного и за волосы поднял его. – Так, чтобы с тобой сделать?.. Может, из тебя выйдет хороший горшок или подставка? – облизываюсь. – Джикогу, успокойся, прошу тебя! – рыдает бабушка. Твои родители выбежали на улицу. Я безумно смеялся и уже хотел и их прикончить. *** Я резко встал и обнял тебя. Я боялся всего этого. Я не хотел видеть такое зрелище. Я весь дрожал. – Не надо, пожалуйста, не делай этого, – тихо шепчу я тебе. – Проваливай! – отвечаешь ты и толкаешь меня. – А теперь продолжим… Думаю сделать из тебя подставку, – и снова злобно посмеиваешься. Похоже, родители вызвали скорую. Я громко закричал и продолжал кричать, пока ты не обратил на меня внимание. – Хватит! – крикнул я на тебя. – Замолчи и проваливай. Ты меня раздражаешь. Я снова начал кричать, просто тупо кричать на высоких тонах. Ты заткнул руками уши и сам начал кричать на меня. – Прекрати орать, иначе этой подставкой будешь ты! – слышу сквозь эти вопли. Родители стояли в шоке и ничего не могли сделать. А по моим щекам потекли слезы. Ты резанул меня мрачным взглядом и вдруг смягчился в лице… – Ладно, – бросив палку, уходишь. *** Я ушёл в свою комнату и сел на кровать. Блин, не могу себя контролировать... Братик... Почему ты покинул меня?! Ты ведь обещал! Наружу начали пробиваться слёзы. Пришла моя бабушка и нежно обняла тебя. – Не плачь... ну же... – гладит меня. Я продолжал плакать. Мне было одиноко. Бабушка это понимала. Засыпая, я слышал, как твои родители разговаривали с моей бабушкой. Они предложили меня отправить в психбольницу, но бабушка отказалась. – Я не отдам единственное счастье в больницу... Если бы ваш сын видел вашу смерть? Он видел, как его семья умирала один за другим! *** У меня было всё ещё шоковое состояние. Похоже, приехали врачи. Перед глазами туда-сюда мелькает какой-то свет, смутно слышу, как врач что-то говорит… – Нужно вколоть снотворное, пусть отдохнет. Будет спать несколько дней. – Хорошо, – этот голос, похоже, принадлежит отцу. Потом мне как-то сразу и сильно захотелось спать. Я закрыл глаза и провалился в темноту. Но как там Джикогу?.. Мне страшно за него. Вдруг его куда-то увезут. Они могут счесть, что он больной на голову. Хотя на вид так и скажешь. *** Каждую ночь я приходил к тебе и ложился рядом. Ты так беспокойно спал. Я держал тебя за руку и шептал что-то успокаивающее. Мои синяки начали исчезать. Я настолько привык к тебе приходить, что забыл про лимит времени. Я сидел рядом с кроватью, на твоей ладошке лежала моя голова и я не отпускал тебя. Я стал замечать, что мне нравится твой запах, такой нежный... Я что... влюбился? Тогда плохо дело. Вряд ли он такому психу, как я, ответит взаимностью. В тот раз я так же спал рядом, негромко посапывая. Вдруг почувствовал, как ты меня погладил по голове. Я приоткрыл глаза и покраснел. – А… я… прости… я... – я пытался что-то сказать, но не мог. Я выглядел так, будто меня вот-вот побьют. ТЫ меня успокоил и обнял. Моё сердце так быстро застучало. Я обнял тебя в ответ. – Я волновался за тебя… Прости, из-за меня ты так влип. *** Я встал и закрыл комнату, а то утром может прийти служанка и, увидев нас, рассказать родителям. Они мне так противны. Подходя к кровати, я случайно споткнулся и упал на тебя. – Ай, прости, я не хотел, это случайность! – я сбивался и чувствовал, что начинаю краснеть. – Ничего, – сказал ты. Я слез с тебя и улегся рядом. – Прости, я тогда кричал на тебя, я не хотел, правда... – я смотрел в потолок. – Ничего, я сам виноват. – Нет, это я виноват. Но вдруг ты навис надо мной и приблизил свое лицо к моему, слегка поцеловал в губы. Мои глаза расширились. Я не ожидал такого поворота. Непонятное чувство к тебе шевельнулось во мне. Я немного улыбнулся. – Прости… – встав, ты уходишь. – Ничего. – Доброй ночи, – а я всего лишь кивнул тебе в ответ на это. На следующее утро я пошёл в свою музыкальную комнату, взял скрипку и начал играть свою самую любимую мелодию, Аве Марию… Она – самая прекрасная из всех, что есть, она мне напоминает тебя... *** Я приходил к тебе исключительно по ночам, но ты начал меня прогонять... Я не понимал и пытался выяснить, но ты молчал. Я сидел в комнате и рисовал. Как всегда. Вдруг меня позвали. Это были люди из музыкальной школы. ТЫ прошел на отлично, мне дали электронную гитару и сказали сыграть что-нибудь. Я немного посидел и посмотрел на гитару. Я вспомнил Моцарта. Почему именно его я не понял. Я начал играть мелодию, которую знают все, точнее, помнят. У них глаза расширились. Я ведь простой человек, который не имеет талантов к музыке или ещё чему-то... Я просто слушал своё сердце и всё. *** Мои глаза, как и у всех, расширились от такой игры. Я был в шоке, но и был так рад, удивлён... Так красиво играет… Безумно красиво. Я улыбался… Ты отдал гитару обратно и ушёл. Ко мне подошли ребята и спросили: – Этот парень, что по обмену, живёт в твоём доме? – Да. Ладно, ребята, я пошёл домой, – взяв сумку с нотами и чехол со скрипкой, я побежал домой другим путём. Я не хотел сталкиваться с тобой, а то ты снова начал бы меня расспрашивать, почему я запираю дверь. Просто… я… я… влюбился в тебя… и я боюсь, то ты можешь не так понять… и скажешь, что я ненормальный... *** Сразу, как пришел, я направился на кухню. Я хотел есть и таскал куски. Бабушка била меня ложкой по рукам и ругала. Твои братья смеялись. Я быстро поел и пошел в комнату. Вы решили отпраздновать твоё поступление в музыкальную школу, как и моё. Я не был против. Это даже весело. Бабушка знала, что я люблю больше всего петь. Мой брат играл на гитаре, а я пел. Мы всегда выступали вместе. Бабушка попросила меня спеть. Я запел и ты едва заметно вздрогнул. Песня была про ту ночь, когда я тебя поцеловал. Ты с удивлением смотрел на меня. Я пел с выражением и попадал во все ноты, голос был то нежным, то немного грубоватым. Я вспомнил те дни, проведённые с братом, и улыбнулся. По щеке пробежала еле заметная слеза. *** Я подошёл к тебе и обнял. – Не плачь, всё хорошо. Не нужно грустить… Нужно жить будущим. – Отвяжись, – ты отталкиваешь меня. Я не понимаю, что случилось и отхожу от тебя. – Я что-то не то сказал? – Просто замолчи. – Ладно, – соглашаюсь я. – Спасибо, было вкусно, – и убегаю наверх. – Ты ведь даже не притронулся к еде… – растерянно ответила мама мне вдогонку. Я прикрыл дверь в комнату, от волнения забыв закрыть её, и бросился на кровать, завернулся в одеяло. *** Я не пришёл сегодня к тебе ночью. Я пришёл к другому дорогому мне человеку. Брату. Я сидел около его могилы и говорил о многом. – Братик, – по щеке скатилась первая слеза. – Как же я хочу, чтобы ты был рядом... Удар грома, пошёл ливень. Серые глаза словно обрели жизнь. Я заулыбался. – Вот увидишь... Я буду улыбаться и мы встретимся, – пошел к дому. Домой я возвращался той же дорогой. И непринуждённо улыбался. На проезжей части был котёнок. Из-за стены дождя видимость была почти нулевая. Я взял котёнка на руки и тут же услышал визг тормозов рядом с собой. Всё, что я успел – это услышать этот звук и громкое жалобное мяуканье котёнка... Я чувствовал, что он рядом и не отходит. *** Узнав, что ты в больнице, я просто не находил места. Я попросил водителя отвезти меня к тебе. По щекам катились слёзы, я так боюсь за тебя... Ужасно боюсь… Выйдя из машины, я побежал в здание. Узнав у медсестры номер твоей палаты, бросился туда. Я слышал, как она вслед мне кричала, что твоё состояние тяжёлое и лучше тебя не беспокоить, но я не мог не прийти… Рывком открыв дверь, я влетел в палату. Увидел тебя. К твоему телу были подведены разные трубки. Я сел на стул рядом с тобой и взял за руку. – Прости меня, это я во всём виноват… я обидел тебя… не должен был заводить этот разговор. Я слишком глуп, – говорил я, гладя тыльную сторону твоей руки. – Я боюсь за тебя. Очень. К тебе приходила бабушка, мои родители. Через два дня ты проснулся. – Прости, – говорю я. – Ничего… – ты улыбаешься. Тогда мы проговорили с тобой целый день. На ночь ты попросил спеть тебе ту песню. *** Я улыбался. У тебя такой красивый голос. Но потом меня осенило. Я позвал медсестру. – Со мной был котёнок! Маленький… – Так это ваш пушистик? – она мило улыбнулась, показывая на вбежавшего маленького котёнка. Я взял его на руки, он заурчал и лизнул мне щёку. Так приятно было. Ты улыбался, а потом обнял меня. Я обнял тебя в ответ. – Когда я выйду – держись, – прошептал тебе на ушко и прикусил его. Ты покраснел и кивнул. Тебя забрали родители и пожелали мне выздоровления. Я уснул с котёнком. Меня выписали через полмесяца. К учёбе я успел подготовиться и научиться у тебя паре несложных мелодий. Как я и обещал. Перед первым днём школы я пришел к тебе и поцеловал. Ты ответил и обнял меня за шею. Я убрал с тебя одеяло и пальцами начал дразнить твои соски. Ты возбуждённо дышал. Как я хочу тебя сейчас. Не представляешь. Поцелуями спускаюсь на твою шейку. Такой хрупкий... Оставляю пару засосов, рукой глажу твой член. Язычком играю с твоими сосками. Ты изгибаешься и стонешь. Стараюсь доставить тебе максимум удовольствия. Целую каждый миллиметр твоего тела. Снимаю с тебя трусы и развожу ноги. Провожу язычком по внутренней части твоего бедра. Ты так вздрагиваешь. Плавно перехожу на твой член язычком и лижу его по всей длине. Немного посасываю головку, кончиками пальцев провожу по нему. ТЫ стонешь моё имя. Ты уже на пределе. Пальцем закрываю уретру и продолжаю ласкать твой член. – Джи-ко-гу... про-шу… дай... мне... кон-чить… Я лишь улыбаюсь и начинаю лизать твоё анальное отверстие. Ты расслабляешься и получаешь удовольствие. Немного просовываю язык в тебя и двигаю им. Девственник, значит, не удивительно, сладкий стон срывается с твоих уст. Сладкая мелодия для моих ушей. Я достаточно растянул тебя и начинаю входить. Одной рукой начинаю душить тебя, но тебе это только нравится. Двигаюсь в тебе плавно и медленно. Мучаю тебя, твоё лицо так меняется. – Тебе нравится, когда тебя душат? Ты лишь стонешь и смотришь на меня. Это желанное тело теперь моё. Я даю тебе кончить и сам кончаю в тебя. Я только сейчас заметил, как кровь и сперма смешались и стекают на постельное бельё. Выхожу из тебя и ложусь рядом. Кладёшь голову мне на сердце и проводишь пальцами по шраму. – Не думай об этом, солнце... спи… – целую тебя в макушку и ты засыпаешь… Как и я, через некоторое время. *** На утро я проснулся один и попа очень сильно болела. Куда он делся? Неужели он просто поиграл со мной? Просто занялся со мной этим делом и бросил меня. Нет, нет... я не хочу в это верить... Я еле встал, накинул на себя халат, повернув голову к кровати, я увидел на простыне следы крови… Я её быстро сдернул и, взяв с собой, потихоньку пошел в ванну. Сбросив халат, в зеркале увидел на шее пару засосов. Как мне теперь появляться перед родителями? Вот он ...! Я даже не знаю, как его назвать. О боже, как же попа болит! Я обтер мочалкой своё тело до красноты, до сих пор чувствую его прикосновения на теле... Он ведь просто поиграл со мной... Я упал на колени и заплакал в голос, и продолжал плакать, пока глаза не начали болеть... Выйдя из душа, я снова посмотрел на своё отражение. Нда, вид… ужасен... Глаза красные, лицо какое-то опухшее. Пройдя в комнату, я вытащил из шкафа серые зауженные брюки и лёгкий свитер с горлышком. Одевшись, вышел из комнаты и пошел гулять, наверно, мне нужно побыть одному после этого… Я не хочу его видеть, он даже не удосужился подойти ко мне или прийти в комнату... *** Меня отправили по магазинам. Твоя мама накупила мне много вещей. Я всё нёс это домой. Мне, конечно, приятно, но я пожизненно расплачиваться буду. МЫ проходили мимо магазина с цветами, в котором теперь работала моя бабушка. Я зашёл в него и составил букет. Он был предназначен для тебя. Я улыбался, мы с твоей мамой мило болтали. Вечером на твоей кровати лежал букет с запиской. В ней было написано: «Прости, что оставил тебя одного сегодня с утра. Твоя мама повела меня по магазинам. Её подруги – страшная сила. Я ещё некоторое время не смогу уделять тебе внимания. Проблема с документами. Надеюсь, поймёшь меня. С любовью, Джикогу». Я не соврал. Меня гоняли, как хомячка. Меня всё же устроили в школу. На гитару с вокалом. Так мило. МЫ с тобой в одной школе, но у нас разные классы. Я даже погрустнел, узнав об этом. *** Я был так рад – всё, что я думал, было неправдой. Но меня огорчило, что мы в разных классах. Эх… Жаль… Я не захотел идти в класс на урок вокала, он ещё как раз будет длиться три часа. Я пошёл на крышу и уселся там. Было немного прохладно в рубашке, но ничего. Терпимо. Я закрыл глаза и хотел уснуть, но тут дверь открылась и там показалась группа хулиганов, которых я не мог терпеть. Они мне сказали в прошлый раз, что, если я снова попадусь им на глаза, они меня прикончат. Поэтому я жутко испугался. Дрожь по коже. Очень страшно. Я так никогда не боялся. Прошлый раз они меня чуть не убили, хорошо, что водитель услышал мои крики и спас меня. Но сейчас меня никто не спасёт. Я нервно сглотнул. – Смотрите, ребята, кто тут, – усмехнулся высокий парень. – Да это тот сосунок, – сказал рыжий. – Точно, – произнёс третий. – Ребята, простите, но мне пора, – я начал вставать, но они мне не дали. Первый толкнул меня обратно на место ногой и попал в солнечное сплетение. Воздух словно перекрыли, я начал кашлять. Больно… – Теперь мы тебя убьём, сосунок. – Отпустите, я ведь вам ничего не сделал. – Как ничего? Это ведь ты получил первое место в городском отборе, а я – второе. Теперь ты получишь своё долгожданное последнее место на небесах, – продолжал говорить первый. Они начали меня пинать ногами по телу. Больно… Они уже мне сломали некоторые кости, рёбра не в их числе. Губа разбита… – Джикогу… помоги мне… пожалуйста… – тихо прошептал я. В глазах темнеет, я уже ничего не чувствую, они меня всё ещё бьют... Но я уже ничего не понимаю, сердце словно разрывается, сердце болит... В глазах окончательно потемнело и я провалился в сон. Словно тело полегчало... *** Я пришёл на крышу и оглушил их. Безумный смех, он словно заставляет тебя проснуться. Я избил их до полусмерти. У меня в руках был нож. – А может, вам метку оставить? – облизался. Я услышал твой хриплый голос. Подбежал к тебе и взял на руки. Сукины дети. Я побежал в больницу. ТЫ улыбнулся и пытался что-то сказать. – Не говори, милый... Потерпи немного. Я принёс тебя в больницу. Состояние было не лучшее. Тебя смогли спасти, но придётся тебе заменить рёбра на искусственные. Первый день прошёл хорошо, но без тебя как-то грустно. Потом я ухаживал за тобой дома и приносил домашнее задание. Через некоторое время ты пришёл в школу. В школе меня считали простым бедным, которому везёт, но... Сегодня я им показал кузькину мать. В зале перед всей школой я сломал руку типу, который заикнулся обо мне. Мои глаза в секунду стали холодными и их выражение ничего хорошего не сулило. Он так орал. Я повернулся к другим. – Если я услышу что-то про мою семью, меня или Хиро... Из всех живые горшки сделаю, – я был очень зол, – или ещё хуже, – облизнулся. Я всех напугал. В школе к тебе не приставали, а со мной старались не разговаривать о семье. *** Мне ещё немного трудно передвигаться и я хожу медленно. Выхожу из класса. У нас была как раз перемена на обед, я беру своё бенто и выхожу в коридор к тебе, мы вместе идём на крышу, там никогда не бывает учеников. Мы мило беседуем, но я вижу со стороны, как некоторые косятся на нас злыми взглядами, ты не обращаешь на это внимание. Войдя на крышу, мы садимся на пол и продолжаем о чём-то беседовать, точнее, ты что-то говоришь, а я тебя слушаю, мне так нравится слушать тебя, я по уши влюблён в тебя. И мне всё равно на мнение других людей. – Ты меня слушаешь? – А? – резко вздрагиваю от неожиданности. – Ясно, не летай в облаках, – говоришь ты и целуешь меня слегка в губы, а я улыбаюсь. Я так люблю тебя... *** Ты забавный, когда летаешь в облаках. Эти взгляды... Не к добру это всё. Я начал ходить в спортивный зал, оттачивать своё мастерство. Я не зря это делал. Спокойно жить нам не дадут. Сын одного богатея, он заинтересовался тобой. Я напал на него сзади, но он увернулся. – Хм... Так вот твой защитник, – смотрит на меня, – он мне напоминает дворового пса. Я отбил все атаки его дружков. – Хиро, сиди тут и закрой глаза, – прошу тебя спокойным голосом. Если во мне проснётся безумие... Убить их ведь могу... Я дерусь и с ним, и с его друзьями. Этот парень, он наблюдает за мной. – Этот стиль... Ты что, сын Акумы? Я одарил его весьма злым взглядом. – Этот взгляд... Дворовая псина! Ты Джикогу, второй сын Акумы Тсубасы! Наследник самой большой псарни, так почему ты... – усмехнулся, – нашёл себе хозяина? А, ну да, забыл... Ты ведь псих... Плакал по своему братику... Я медленно и верно злился... Ещё одно слово и от него останется лишь мокрое место. *** Я не мог просто сидеть и смотреть на это всё, но ты сказал мне сидеть и закрыть глаза. Мне страшно, очень боюсь за тебя, ведь он может злить тебя, он может своими словами сделать из тебя безумца. – Джикогу, давай уйдём, не слушай его. Он специально всё это говорит, – умоляющим голосом прошу тебя. – Я сказал – сиди тихо и не открывай глаза, – слышу от тебя в ответ. Я боялся открыть глаза, ведь там лежали тела. Но я всё же открыл их и увидел лежавших на полу людей. Меня охватила паника. Я часто задышал. – Я ведь просил, – подбегаешь ко мне. – Я... я… п-прости... – тихо говорю я. – Я с тобой в следующий раз поговорю, – сказал ты ему и взял меня на руки, шея резко заболела и меня начало клонить в сон... *** Я повёл тебя в кабинет медсестры. – Чёрт! Только не спи! – волнуюсь. Я принёс тебя в кабинет и уложил на кровать. Боже... Об этом узнали твои родители. После школы, когда мы пришли домой. Они признали меня опасностью для тебя и решили нас разъединить. Я возразил, как и ты. Не мог я без тебя. Я полюбил тебя, может, я и дворовая собака, а не благородный пес, но я... Я полюбил тебя, Хиро. Ты обнял меня. Вмешалась моя бабушка. – Не стоит их разъединять... – улыбается. Они так и сделали, но теперь за нами следили. Меня это раздражало. *** Я уже замотался ходить с этими телохранителями, ходят за мной, как два бугая, хотя оно так и есть. Даже в школе они со мной. Жуть! С Джикогу у нас вроде всё хорошо идёт. Я его люблю так, что у меня уже крыша едет. Как же я его люблю! Когда мы были на крыше, ты меня слегка поцеловал в щёку, и это донесли родителям, похоже, за нами следят ещё со стороны. Отец спросил, завязались ли у нас с ним какие-то отношения, я соврал. Конечно же, завязались, я его люблю до смерти! Увидев это, мама пришла в ярость. Она начала говорить, чтобы я перестал такое вытворять. На что я вышел из себя и крикнул на них, а из глаз давно уже катились слёзы. – Я ненавижу вас, какое вам дело до меня! – Ты шутишь? Ты наш сын! – кричит папа. – Вот не будет у вас больше сына! – тоже кричу на него. – Что ты несёшь? – сказал папа, вставая из-за стола. – Не будет! И всё, с меня хватит! – я вышел из кабинета отца, с силой стукнув дверью, и направился в свою комнату. Я хочу покончить с жизнью, если они не дают мне быть с ним. Пусть тогда я никому не достанусь. Войдя в свою комнату, я направился в ванную и закрыл дверь на щеколду. Набрал тёплой воды и залез в ванную. Взял лезвие и порезал себе вены. Нда… Что я делаю... Я ведь оставлю его одного, но они могут нас и так разлучить, лучше я умру, чем останусь один… Вода уже окрасилась в бордовый цвет, я не чувствую уже рук, да и голова болит… я, наверно, уже бледный... голова кружится... я закрыл глаза… и так сидел… я ничего не чувствую... *** Дурное чувство... Я подрываюсь с места и почти бегом иду к тебе. Дверь заперта. Я выламываю её. Слышу шум воды, она уже льётся через край ванны. Быстро вытаскиваю тебя и параллельно звоню в скорую. Она быстро приехала. Тебя увезли, ну а я был рядом. Чувствую себя пуделем... Ты был в коме и отгадать, когда ты очнёшься – невозможно. После школы я сразу приходил к тебе и сидел рядом. В больнице настолько к этому привыкли, что уже не замечали меня. Я сидел рядом, делал уроки, слушал музыку, тихо пел. Однако, ждать пришлось долго. Я уже третий месяц провожу рядом с тобой. Как всегда целую тебя в ладошку в надежде, что ты проснёшься. Что-то мне плохо... Я давно не ел и теперь у меня слабость. Да и как-то самому не хотелось. Смотрю на твоё умиротворённое лицо. Целую тебя в губы. Слёзы капают тебе на лицо, вытираю их. Врачи обо мне беспокоятся, как и бабушка. Я сильно извел свой организм. Но мне было всё равно. Только хотел пройти к столу, но падаю сам без сознания. Мне снится дом и… родители с братом... Не могу я их забыть... Всё горит. Я просыпаюсь на том же месте, ты всё в отключке. Мотаю головой и сажусь рядом с тобой. Снова тянет в сон… глубокий, спокойный... Держу тебя за руку и не отпускаю... А перед глазами только тьма. *** Мне снится такой славный сон, нет, может, это реальность… Похоже, что да. Я играю с тобой, мы проводим всё время рядом, да и родители не против. Они разрешили быть вместе. Но… но... Это как-то не реально, я не верю, что они так просто разрешили нам быть вместе… не верю… А ты всё время улыбаешься, нет, такое невозможно… Я сплю… Что-то этот сон слишком длинный, я хочу проснуться… Я лежу с тобой на лугу и тут вдруг на моё лицо падают капли. Они тёплые, но никуда больше они не падают, только на моё лицо и больше никуда. Джикогу, я хочу увидеть тебя реального, не такого безмятежного. Я слышу какое-то пиликанье. Похоже, я в больнице. Ты рядом, держишь меня за руку, я это всё чувствую, но не могу ни открыть глаза, ни сказать. Не то что сказать, я не могу произнести ни звука. Я снова беспомощен... Снова... Джикогу… прости меня, прости... Я тебя так люблю… безумно люблю… помоги мне… Но как?.. Я должен сам стараться... Ну же! Не получается… Я кричу твоё имя... Но… Вдруг я чувствую, что-то гладит меня по щеке... Снова пытаюсь крикнуть… Я раздираю себе горло... Джикогу!.. *** Вбегает моя бабушка, она кричит на меня. – Джикогу, посмотри на себя! Ты извёл своё тело! Отдохни хотя бы! – Нет... Сколько надо – столько и буду ждать! Пусть я и выгляжу жалко! Плевать! Тебе не понять... – держу тебя за руку. – Ты слишком увлёкся! Вам не дадут быть вместе! – Мне всё равно! – кричу, – Я люблю только его! – Слёзы капают тебе на руку. – Мне плевать на мнение других... Я люблю его всем сердцем, всей душой! – Посмотри на себя! Ты стал жалкой псиной! – сорвалась бабушка, – от него нет прока! Он падает в обморок при виде крови или трупов. – Заткнись! – рявкнул я. – Если жизнь дрога – проваливай! – злюсь всё сильнее. Надо мной появляется моя душа. Она в виде чёрного волка с большими клыками, когтями, свирепыми глазами, хищный оскал, много шрамов. Я убью даже семью, лишь бы быть с тобой рядом. Да, я псих, но влюблённый... Заходят врачи и говорят, что если ты не проснёшься через неделю, то они отключат аппаратуру и ты умрёшь... Хиро... Проснись... Ты ведь можешь! Ну же, милый! Я не могу сдержать слёз. Все ушли. – Ну же… милый, проснись… Умоляю, не уходи, – шепчу, целую твоё лицо, – умоля... – голос дрожит, руки дрожат. Я не смогу смириться... Хиро... умоляю... *** Я лежу и всё слышу… Я хочу быть с тобой... Я плачу на разрыв... Ведь твоя бабушка права… Я жалкий… Жалкий… Я противен всем... Всем… Да плевать им всем на мои чувства, только не тебе… только не тебе… Прошу, не плачь… Твои руки так дрожат… Что я делаю с тобой. Я ужасен. Врачи, они отключат аппарат, похоже, это родителям сказали и они согласны. Нет, я должен открыть глаза. Ну же, давай! Больно, я ещё не могу открыть их. Хотя бы нужно попробовать произнести звук. Один лишь звук и ничего больше. Я пытаюсь произнести твоё имя... Я его кричу… У меня получается, получается! Я смеюсь и плачу, и кричу твоё имя… Но в реальности это шёпот. – Джикогу… – едва слышно говорю я. Я слышу уже не очень разборчиво, но ты говоришь, что сейчас придёшь и я должен буду ещё раз сказать… Я скажу… скажу… В палату вбегает врач и ты. – Хиро, ну же, скажи, прошу тебя… – слышу, как ты просишь меня. А я тихо шепчу… – Джикогу… прости меня... Врач не верит своим ушам… ведь я заговорил… Заговорил, значит, я должен скоро и глаза открыть… Но мне ещё больно… *** Ты хотя бы заговорил. Врачи вели наблюдение за тобой. Я некоторое время не появлялся по причине здоровья и ещё кое-чего. Пока меня не было, ты очнулся. Родители были рады, всё же ты их сын. Бабушка моя волновалась и не могла усидеть на месте. На всю округу визг пса. Бабушка на него бежит с криком. – Джикогу! Нет! Эта шавка. Дерутся уже не люди, а здоровые собаки. С меня течёт кровь, я еле стою на лапах, но я дерусь. По твоей же просьбе тебя принесли родители. И увидели этот ад... Я порвал глотки нескольким собакам, а этот ещё и смеётся… – Жалкое подобие собаки! Тебе так важен этот Хиро?! Жалкая тварь! Кровь… Уже моя... С визгом сваливаюсь с лап и лежу на земле. Он что-то говорит… не разбираю… Понимаю, что ты и твои родители тут. Резкая ярость. Нападаю на него. Зубы дробят его кости, мои когти раздирают его плоть, слышу его визг. Он падает и больше не шевелится, но пока ещё жив. Смотрю на его подручных и рычу. Они убегают в страхе. Пошел ливень… такой успокаивающий... Я закрываю глаза и падаю на землю. Я просто сплю… давно не спал.... хоть не в кровати… а приятно... Раны ноют, но постепенно перестаю их чувствовать. Хиро... как бы я хотел, чтобы ты прикоснулся ко мне. Тебя, наверно, пугает эта форма. Моя бабушка обнимает меня и плачет. – Глупенький... Щеночек ты мой… Невольно улыбаюсь, как мило... *** Я стою и смотрю на это всё... Мне страшно… Я так боюсь крови, но я пытаюсь… пытаюсь себя перебороть... Я падаю рядом с тобой... и сижу на коленях и плачу… Плачу, как маленький ребёнок. Скорую уже вызвали, они в пути... Я взял тебя у твоей бабушки и положил к себе на колени, нежно обнимая. Глажу по щеке и плачу. Как ещё не плакать в такой момент. Это вообще не возможно! Я не могу не плакать, не могу… Я тебя люблю, чёрт возьми! Я ненавижу вас всех. Ненавижу! Что вы с ним делаете? Почему нас не могут оставить в покое, почему нам не дают жить нормальной жизнью?! Чтоб вы горели в аду... Я тихо шепчу тебе на ушко и обнимаю тебя крепче. – Джикогу, слышишь... ты меня должен слышать… Я тебя люблю, ты ведь знаешь это? Да? Люблю тебя… Пожалуйста, живи... Хотя бы ради себя… Ради нашей любви… Пожалуйста, живи… Ты лежишь в больнице уже недели две. Но ещё не приходишь в себя. Каждого, кто мне говорит встать и уйти, я посылаю и со злостью смотрю на них. Я кричу на всех. Ты нужен мне!!!! «Нужен, слышишь!» - кричу я на тебя. Но ты всё ещё спишь. Ну же, открой глаза, открой! Хватит спать! Пора бы и проснуться! Я не могу остановиться, я плачу и кричу на тебя. У меня уже истерика. Вбегает врач и оттаскивает меня от тебя, держит крепкой хваткой. Чувствую, как медсестра колет мне в руку лекарство. Я пытаюсь вырваться, но мне не дают, да и лекарство уже действует, я успокаиваюсь и засыпаю… *** Тело болит... ноет... Хиро, я слышу тебя, но такая боль. Словно душевная стала физической. Врачи проверяют меня в очередной раз. Задевают мои раны. Уголок губ дёргается. Больно! Если бы я мог, я бы закричал. Ты сидишь рядом со мной и ещё врач наблюдает. Я пытаюсь открыть глаза, но это сложно. Слышу твой крик. Тебя уводят. Этот крик, как крик души. Последние силы. Я приоткрываю глаза и начинаю протягивать руку к тебе... Только бы обратить их внимание. На столе стоит ваза. Во всех палатах она есть. Медленно, но верно рука двигается к ней. Дикая боль... Ваза в дребезги разбивается и вы обращаете внимание. Ты как с цепи сорвался. Взял меня за руку и уткнулся носом в грудь. Плачешь… – Хи-ро... – только и смог сказать. – Ты слаб! – волнуешься, - Не говори... Ты рядом и я уже счастлив. Прошло всего четыре дня, а я уже на ноги встал. Врачи, конечно, настаивали, чтобы я полечился, но я отказался. Я пришёл к этому дому, который всё поменял в моей жизни. ТЫ обнимаешь меня и улыбаешься. Опять плачешь… – Зай, ну не плачь... – вытираю твои слёзы. – Я рядом, всё хорошо, – целую тебя. Ты обнимаешь меня за шею и отвечаешь. Нежный, ласковый, любящий поцелуй. Пусть перед твоими родителями... Да мне пофиг. Я люблю тебя. *** Родители смотрели на нас, как сумасшедших... Но папа… Он не так зол, как мама. Он молчит и немного улыбается. Похоже, он не против, он редко улыбается, так значит, он счастлив за меня… – Мальчики, вы понимаете, что ваши отношения… странные, – говорит мама. Но тут вмешиваются старший брат со средним и говорят: – Не странные, а прекрасные, – они улыбаются. Похоже, они нас понимают и счастливы за нас. А я-то как счастлив… Я снова заплакал. Так люблю тебя. – Ну ты и плакса, – старший брат потрепал меня по волосам. Да знаю я без тебя, что я плакса. Гад такой. На дворе уже ночь и на небе звезды с луной. Так красиво. Я обычно не сплю в такое время, мне так хочется смотреть в небо и любоваться этим видом. Но тут ты входишь ко мне в комнату и садишься рядом со мной. – Садись ко мне на колени, – говоришь ты. – Хорошо, – залезаю и кладу голову тебе на грудь. Ты накрываешь меня одеялом и прижимаешь к себе. – Правда, сегодня ночью красиво? Я люблю просто так сидеть в такие ночи. – Да, ты прав, – соглашаешься со мной и целуешь в макушку. Мне так нравятся такие ласки... Безумно. – Я люблю тебя… – тихо говорю я и улыбаюсь, краснея. – И я тебя люблю, – похоже, ты тоже улыбаешься...