Франкенштейн

Грим скорее размазывался, чем оттирался. Правый глаз уже изрядно покраснел, оттого что Сакамото его натёр. «Надо будет спросить у гримеров, чем это лучше снимать…» - мимоходом подумал он, оставляя лицо в покое. Он еще раз взглянул в зеркало, чтобы оценить масштабы бедствия, и тут увидел за своим плечом чье-то отражение. Сакамото резко обернулся: - Что-то случилось, Хигашияма-семпай? - Можешь называть меня по имени, я же говорил, - лениво протянул Хигашияма, однако взгляд его был пронзителен и ничуть не отвечал расслабленной позе. - Пожалуй, мне ещё рановато, я не заслужил, - улыбнулся Сакамото, шутливым тоном пытаясь разрядить обстановку. - Заслужил, заслужил… - протянул Хигашияма, делая шаг вперед и разворачивая кресло Сакамото обратно, лицом к зеркалу, - ты же сегодня позволил себе на сцене так много… - положил одну руку ему на плечо, а второй медленно повёл от виска вниз по щеке, к губам. - Этого требовал режиссер, и, по-моему, мы оба выполнили его задачу на сто проце… - призыв к разуму был задушен тем, что Хигашияма-сан прикоснулся одной рукой к его губам, а второй слегка поглаживал его шею: - Ты сделал вот так, да? Я не ожидал, и теперь мне хочется отплатить тебе тем же. - Но… - Не перечь семпаю! Я ведь чувствовал там, на сцене, что ты и правда хотел меня. По настоящему, верно? Кое-что трудно скрыть, – Хигашияма решительно повернул Сакамото к себе и красноречиво скользнул взглядом по бедрам Сакамото. Его красивые глаза сверкали страстью и нетерпением. - Семпай, я… Тут дверь гримерки резко распахнулась, оба мужчины обернулись на звук и увидели на пороге недоумевающего Окаду. - А, вы все репетируете… - растерянно пролепетал он, пытаясь спрятать за спиной огромный букет лилий. - Ре-пе-пе-тируем… - таким же бесцветным голосом произнес Сакамото. - Ну ты выходи, как будешь готов, ладно? – Окада принял деловой вид. - Подожди, я уже иду! – Сакамото вскочил с кресла, обогнул Хигашияму, схватил свои вещи и выбежал вон. Секунду Хигаши, подняв брови смотрел на затворившуюся дверь, затем бросил взгляд на неубранный гримерный столик, разбросанные принадлежности. Взял кисть, испачканную в черном гриме, и с ухмылкой написал на зеркале: «С премьерой! Впереди еще три месяца игры :)» * * * После второго представления Окада не пришёл в гримерку. Сакамото с грустью подумал, что Окада не пришел на бутай вовсе, но тут ему пришло сообщение на телефон: "Ты был превосходен, я не мог оторваться! Я почти поверил, что ты и правда такой." Сакамото улыбнулся, хотя от второй фразы у него остался неясный осадок. В этот раз он заперся в гримерке, прежде чем начать смывать грим. Минут десять провозившись с глазами, и перейдя к губам, он вдруг остановился, посмотрел на себя в зеркало, встал и отпер дверь. Сакамото провёл в гримерке ещё по меньше мере минут сорок, за дверью роились звуки голосов, шагов, передвигаемой аппаратуры… Почти час спустя он вышел из здания театра и на пути к своей машине увидел у ворот главного осветителя. Секунду он колебался: - Простите, Шибата-сан, а Хигашияма-семпай уже уехал? - Да, минут пять стартовал прямо с места на своем Мерсе! Может, торопился куда-то? «Или откуда-то», - на лице Сакамото мелькнула досада. Он сел в машину и немного подождал, прислушиваясь к себе. По сути, он видел сейчас для себя два варианта – пойти кутить, либо поехать к Окаде. Он вырулил с парковки так и не решив, что делать… * * * После третьего представления, едва упал занавес, режиссер с багровым от ярости лицом крикнул: - Сакамото! Хигашияма! Какого чёрта?! Марш ко мне в кабинет! Двое переглянулись, Хигаши плотнее сжал губы, Сакамото бессильно опустил голову, он понимал, что подвел всю труппу. В кабинете режиссер устроил ему полный разнос: - Что за самодеятельность, я тебя спрашиваю?! Всё отрепетировано, никаких претензий на генеральной, что на тебя нашло! Проспись, я не знаю, выпей перед спектаклем, если надо! И нечего говорить, что, мол, сцена психологически сложная, ты всё раньше делал как отрепетировано! И хватал, и прижимал, и таскал. И реплики нужные говорил! А тут что за халтура! В такой-то момент!!! Слава богу, Хигашияма-сан кое-как тебя вытянул, хотя тоже не по сценарию! И вырулил на ту реплику, в итоге вышла полная херня! В общем если такое ещё раз повторится, пеняйте на себя! Вон отсюда оба! Хигашияма, поклонившись и ровным голосом отстраненно произнеся положенные слова извинения, вышел первым. Сакамото двумя секундами позже. Вид у него был удручающий. Хигашияма на задавая лишних вопросов положил руку ему на плечо: - У меня в гримёрке есть бренди, пойдём. Сакамото молча подчинился. Не переодеваясь, не смывая грима, они выпили практически молча почти полную бутылку. Когда на донышке оставалось совсем немного, ощущая, что мир подернулся пеленой какой-то нереальности, Сакамото начал слегка улыбаться: - Хигашияма-семпай, почему вы не ругаетесь? - Зачем? Дело уже сделано и результат известен. - И правда, что на меня нашло… - Сакамото закатил глаза и откинулся на спинку кресла. Тело было приятно тяжелым и теплым, под закрытыми веками будто переливались цветные жидкости, наблюдать за ними было почти интересно. - Я знаю, ЧТО на тебя нашло. Но пообещай мне, что больше не будешь смешивать личные переживания и работу. – Хигашияма-сан приблизился незаметно и сейчас вдруг оказался стоящим прямо у кресла Сакамото. Тот посмотрел на семпая снизу вверх слегка затуманенным взором. Хигаши не торопясь запустил пальцы в волосы Сакамото, тот внезапно улыбнулся и вцепился руками в ремень Хигашиямы. Секундой позже он уже лихорадочно его расстегивал непослушными пальцами… Хигашияма закрыл глаза и победно улыбнулся. * * * Следующее представление прошло без сучка, без задоринки. Режиссер был более чем доволен, зрители искупали актеров в овациях. Сакамото не мог дождаться, когда же занавес опустят и можно будет уйти со сцены. Он не видел Хигашияму неделю, ровно с утра прошлого воскресенья. Всю неделю внутри него все пело: «В субботу! Спектакль!» и сейчас сердце уже выпрыгивало от нетерпения, он изо всех сил старался не поворачиваться в сторону семпая и не смотреть на него сейчас, хотя бы сейчас. * * * - И кстати, называй меня по имени. Это приказ. - Хорошо, Нориюки… - Нет, не так. Говори Нориюки-сенсей, мне так нравится гораздо больше. - Нориюки-сенсей, тогда научите меня еще чему-нибудь новому… Сенсей… Я ко всему готов. - Не надо с энтузиазмом бросаться в то, о чем пока не имеешь представления. Мне лучше знать, к чему именно ты готов, а к чему нет. * * * - Ты пришёл? Не заставляй себя ждать в следующий раз, - в голосе Хигашиямы не было раздражения. Только обычное превосходство. - А что мне будет, если снова опоздаю? - Ты знаешь. - Нет, скажи прямо. - Ты хочешь это услышать или почувствовать? - семпай ждал прямого ответа. - Ты знаешь, - не выдержав взгляда, отвел глаза Сакамото. - Иди ко мне... - подзывающий жест рукой, словно слуге... Сакамото не успел почувствовать боль унижения, как уже уткнулся лицом в плечо своего мучителя. * * * Профиль Окады чернел на фоне цветных огней. Он сидел у стойки и пил крепкий коктейль. - Привет! – Нагасе взмахнул рукой, привлекая его внимание. - Привет! – грустное лицо озарилось мимолетной улыбкой. - Мне, пожалуйста, джин, - улыбнулся Нагасе колоритной барменше. - Сию минуту, - откликнулась она, одарив его улыбкой и подмигиванием в ответ. Окада снова обратился к своему коктейлю. Нагасе помолчал с полминуты, дождавшись своего джина. - Ну, выкладывай. На тебе лица нет… - Да что тут говорить… - Как есть, так и говори. Не тяни, ты же знаешь, что я никому… - Да, знаю. Поэтому и позвал тебя. И еще потому что ЕМУ теперь все равно, с тобой я пошел встречаться, или с кем-то еще… Это раньше он от одного упоминания твоего имени вспыхивал, а сейчас его ничего не волнует… как наркоман стал, честное слово. - Да, дело труба… А с чего все это началось-то? Ты вообще уверен, что все плохо? Может он устает сильно? У него кроме группы сейчас бутай… - Да уж, бутай, черт бы его побрал. - Так дело в…? – Нагасе замолчал и поднял брови вопросительно смотрел на Окаду. - Не знаю, ничего точно не знаю, в нём или нет. Он же семпай! И у него семья! Мы же все ему кланяемся при встрече! Но как только начался этот «Франкенштейн», Масаюки как подменили. Хотя может не сразу… - задумался Окада. – Вот в фазе репетиций вроде всё было как обычно. - Есть что-то посущественней подозрений? – Нагасе решил вернуть Окаду в плоскость фактов. - Он в постели стал нежнее, понимаешь, будто жалеет меня, или извиниться за что-то хочет. Я сразу заметил, когда… - Нет, такие подробности не для моих ушей, извини, – прервал его Нагасе, сделал большой глоток джина, - Что-то конкретное есть? - Ну, по субботам он никогда теперь ко мне не приходит. И к себе не зовет. Говорит надо выспаться, сильно выматывает спектакль. И потом всё воскресенье не связывается со мной. И так уже месяца два. - А ты не думал за ним проследить? Что он делает после спектакля, ночует ли дома…? - Думал. Но не стал этого делать. Понимаешь, если я поймаю его, это будет конец. Конец всему, - вскинул голову, глядя в потолок. У Нагасе создалось впечатление, что он сделал это, чтобы слезы не выткатились из глаз. - Понимаю. Но ты должен решить для себя, хочешь ты узнать правду или нет. И в любом случае, велик риск, что ты окажешься в итоге у разбитого корыта. Посмотри правде в глаза. Что-то разрушает ваши отношения. Пока не знаешь что, не поймешь, как с этим бороться. - А может все само рассосется? Это был бы лучший выход. Что бы все само стало как раньше. - Само стало как раньше… – протянул Нагасе. Он прикончил свой джин одним глотком, поднялся со стула, - Послушай, развейся хотя бы сегодня. Поехали со мной. - Это…? - Нет, нет, ты меня знаешь, – улыбнулся Нагасе, - Просто позависаем то тут, то там, напьемся, повеселимся. Тебе это сейчас необходимо. - Уговорил, - улыбнулся Окада. Сейчас ему было чуточку легче, чем быть одному. «Может забуду хоть на минуту, что сегодня проклятая суббота». * * * Нагасе подкараулил Хигашияму на улице, когда тот уже уходил со съемок. Выскочил за ним, не печалясь, что казенный костюм попадет под дождь: - Хигашияма-семпай! Подождите! - В чём дело? Я что-то забыл? – обернулся и вежливо поинтересовался Хигаши. - Нет, я не об этом, - Нагасе догнав семпая, сбавил шаг и остановился на метровом расстоянии. - Хм? - Я хотел спросить насчет Франкенштейна. Думаю, может прийти, посмотреть… - решил зайти издалека Нагасе. - Томоя, не дури мне голову. В чём дело? - В Сакамото, - бухнул прямо Нагасе. В том, что вы с ним творите. Я бы не лез, но Окада… Вы поймите, они же сто лет вместе. - Знаю. - А раз знаете, то зачем мучаете обоих? - Он на это пошел добровольно, я его не уговаривал. - Это бессовестно. Я готов умолять, чтобы это всё у вас прекратилось, на Джуничи же больно смотреть! - Ты можешь не смотреть на него вовсе. И больше не вмешивайся. Тебя это не касается. - Между прочим…! – начал было Нагасе, но Хигашияма тут же подошел ближе, положил ему руку на плечо и заглянул в лицо: - Всё под контролем, - его лицо было самой уверенностью. Хигашияма похлопал Нагасе по плечу, словно пытаясь ему что-то втолковать, потом коротко кивнул, развернулся и стремительно ушёл. Нагасе нахмурившись наблюдал за развевающимися полами плаща, пока фигура семпая не скрылась за ближайшим поворотом. * * * Дверь распахнулась, и Сакамото с радостным замиранием сердца ступил внутрь. Квартира была небольшая, но обстановка впечатляла. Было совершенно очевидно, что никто из членов семьи Хигашиямы не ступал на эту территорию. Сакамото бегло осмотрелся, и вновь вернулся взглядом с семпаю: - Нориюки-сенсей, сегодня будет что-то особенное? - Да, особенное. Ведь ты знаешь, театральный сезон на исходе… А значит… - Нет, не будем об этом сейчас, ладно? Пожалуйста. - Ты прав. Ведь всё потрясающее ещё впереди. У нас есть на это вся ночь. Сакамото старался идти к машине ровно и не торопясь, хотя ему хотелось пуститься во весь опор, чего он не смог бы сделать сейчас при всём желании. Голова была как свинцовая. Ноги и руки то болели, то немели и с неохотой слушались его. В глазах был сплошной туман. Сердце заходилось и пропускало удары. «Как же мне хреново…» - это была единственная мысль, устойчиво державшаяся в голове. Наконец-то оказавшись в своей машине Сакамото восторжествовал – дошел! Все утро его мутило и хотелось сбежать домой поскорее. Сакамото пришло в голову, что если сейчас зареветь, то станет получше. Но от зверской усталости не шли даже слёзы. Он просто сидел в заведенной машине, не трогаясь, понимая, что ему в таком состоянии небезопасно находиться за рулем. Минут через пятнадцать он унял дрожь в руках и стал осторожно выруливать со стоянки. «Спать и к Окаде! Наконец-то к Окаде! К любимому, родному Окаде! Навсегда к Окаде!» - стучала спасительная мысль у него в висках. Она позволяла ему не вспоминать события прошедшей ночи и смотреть только вперёд. Хигашияма смотрел из окна в спину неровно идущего Сакамото. Сакамото ни разу не обернулся. Было заметно, что он хочет оказаться в машине побыстрее. Хигаши нахмурил брови и сжал руки в кулаки, так что ногти впились в ладони. Сам он этого не заметил. Он не собирался смотреть вслед Сакамото, и всё же теперь не мог отойти от окна. Тот уже был в машине, Хигаши продолжал смотреть. Он прижался лбом к стеклу и ощутил его холод. Взглянул на асфальт под окном, закрыл глаза. Так сильно он себя еще никогда не презирал. Пожалуй, никогда. Спустя четверть часа, когда машина уехала, он усилием воли наконец оторвал себя от окна и с отвращением вернулся в спальню. Стараясь ни на чем не заострять взгляд, сгреб в охапку простыню, так чтобы все предметы и приспособления оказались внутри нее, и выйдя за дверь квартиры, выбросил всё в мусоропровод. Вернувшись в квартиру, запер за собой дверь и пошел на кухню. Немного подумав, Хигашияма открыл замаскированный под панель бар, и достал оттуда одну единственную бутылку собираясь ее откупорить и в одиночку выпить. Вокруг горлышка была прикручена тонкой лентой самодельная бирка, на которой было написано «Твоё любимое виски образца 1997 года. Для Нориюки-сенсея от Томои, в память о совместной работе».