Блеск алмазов

«Я определенно сошел с ума, это все чистое безумие, и главное – зачем?..» Взгляд не отрывался от рулетки, сердце пропускало удары, забывшись. Никакого здоровья не хватит, ему и так уже давно не двадцать, чтобы выжидать, притаившись, искусно подлавливая момент, когда чутье, внутренний голос, или все вместе подскажет, в какой момент сделать ставку. - Зеро. - Спасибо, ставок больше нет. Колесо крутится, шарик кружится в противоположном направлении. Если смотреть долго – закружится голова, хотя она и так – его уже повело – от обилия виски в клубах сигаретного дыма. И среди всего этого четко пробивается один-единственный запах горьковатых мужских духов, рожденный пульсирующей жилкой на длинной белой шее. Запах приближается, окутывает, смыкается облаком над головой, и нечем дышать, хочется повернуть голову и до голодного головокружения впиться в сомкнутые светло-розовые, как у девчонки, губы. Черта с два. Искоса взглянув, Торин ловит взглядом высокую тонкую фигуру, облаченную в черный шелк очень простой рубашки безупречного покроя – две верхние пуговицы расстегнуты на горле, виднеется проклятая сладкая ямка, в которую так хочется впиться губами. Светлые волосы собраны в низкий хвост – волосок к волоску – сама скромность, а так хочется порой взять и растрепать эту идеальность, схватить у корней, сжать, подтащить, сделать больно и дернуть, так, чтобы в пальцах осталось несколько трофейных золотых волосков. Он это сделает, позже. - Зеро. Вам сегодня удивительно везет. Торин сдерживает ухмылку, чуть плотнее сжав тонкие губы в четкую линию. Галстук-бабочка чопорно и строго сидит меж треугольничков ворота рубашки, облегающий фигуру бархатный пояс дарит чувство защищенности хотя бы в том, что ни один мускул не дрогнет, когда белокурая тварь подсядет ближе. Такой свободный, вальяжный, с грациозными еле заметными движениями тонкой кистью, и вместе с тем чудовищно напряженный, как припавшая к земле пантера, готовая к прыжку. - Хочешь сыграть? – Торин наклоняется к нему, почти касаясь губами аккуратного уха, и с трудом удерживается, чтобы не лизнуть мочку. Знает, что если сделать это – Трандуил задрожит, прикрыв глаза, потянется ближе, и спустя секунду он, Торин, уже будет с рычанием кусать его ухо, оставляя ярко-розовые следы на коже. - Рулетка меня утомляет. Давай поиграем в покер? Голос над ухом такой мягкий, мурлычущий, но это обманчивая шелковость притихшей до поры до времени дикой кошки. Торин молча заглядывает в серые глаза и кивает, не потому что ему наскучила рулетка. Он иначе не может, будто под гипнозом поднимаясь со своего места и медленно идя за Трандуилом к столу с картами. В покере он не слишком хорош. У него мелькает какая-то смутная мысль, что Трандуил что-то задумал. Он просто не умеет по-другому, и их отношения – опасная пляска над пропастью, американские горки вверх-вниз. От головокружительной нежности до ссадин и синяков, разбитых скул и жесткого, до крови, секса. И если бы только Трандуил хоть раз дал понять, что не хочет так, что ему не нравится, ему больно, ему оскорбительно все это – Торин обращался бы с ним нежнее, чем с младенцем. Но Трандуил не хочет. Ему нравится этот бег по лезвию ножа, то ли потому что он мазохист, то ли просто чокнутый со склонностью к самоубийству. Осознает ли он, что в ярости Торин запросто может свернуть ему шею? Безусловно. А понимает ли, что после этого Торин сам на себя наложит руки? Едва ли. Он усаживается на свободный стул, делает ставки. Сразу на десять тысяч, взнос немалый, но по меркам казино – обычный. Трандуил не играет, останавливается у него за спиной, держа в тонких пальцах бокал мартини, и наклоняется, мягко упершись изящным локтем в массивное плечо. Ведет себя как дорогая эскорт-проститутка, не хватает только вечернего платья – черного, в пол, с открытыми плечами. Торин почему-то никогда не думал о Трандуиле как о женщине, но сейчас не может отделаться от ассоциаций. Как можно быть такой соблазнительной блядью в обычной рубашке и обтягивающих брюках? Торин вдруг замечает, что сильно поторопился, решив, что Трандуил одет скромно – в манжетах поблескивали алмазные запонки, в ремне, жестко перехватившем бедра, золотая пряжка. Откинув голову назад, он упирается взглядом в тонко мерцающую на бледной шее цепочку, явно с кулоном. Крест? Знак зодиака? Буква имени? Он не помнит. Но точно видит, что цепочку вниз что-то оттягивает и прячется в шелковых складках рубашки. Торину так безумно хочется знать, что это, что он пропускает начало игры. Трандуил сдержанно усмехается, все еще мягко опираясь о его плечо, взглядом указывает вниз, на обитый темно-зеленым бархатом стол. И Торин переворачивает карты, ни взглядом, ни жестом не показывая охватившее его волнение. Каре, сразу же. Либо везение, либо у проклятой блондинки в друзьях этот крупье. - Твой любовник? – шепотом интересуется Торин, невзначай откинув назад голову, едва не прикрыв от удовольствия глаза. Носом он утыкается в четко очерченную скулу, слыша тихий смешок Трандуила. - Вот еще. Ты все такой же идиот. Повышай. Он повышает. И опять повышает. И еще раз. Ему фартит, карта идет, он выигрывает как новичок, впервые оказавшийся в казино. Новичкам везет, но они всегда все проигрывают, потому что не умеют вовремя остановиться. Торин за собой знает, что тоже не умеет. Он понял это, когда однажды обнаружил себя посреди растерзанной постели, над телом едва дышащего Трандуила. Его тогда охватил такой бешеный страх. Он дрожал, пока осторожно переворачивал покрытое ссадинами и полосами от ремня тело, укладывал на колени, старался не смотреть на окровавленные бедра. А этот псих, едва придя в себя, тут же улыбнулся разбитыми губами. Они вели такие опасные игры, Торин каждый раз боялся, что однажды не успеет остановиться. Руки Трандуила обнимают его плечи, блядские мягкие губы почти касаются уха в тот момент, когда он шепчет что-то. Он пахнет вермутом и лимоном, и еще – грехом и похотью, переспелой пьяной вишней, и его хочется, так хочется. Даже больше, чем выиграть. «Он решил меня разорить. Он нашел способ. Сейчас я просто спущу все, что есть, в карты…» Мысли метались, когда он ставил контрольный пакет акций на свою корпорацию. Чистое безумие, а он ведь даже не пьян. Он сам не знает, что делает, что творит, но тягучая нежность обволакивает и заставляет прекратить думать. Если он проиграет – лишится всего. И обладателя этих рук и губ в том числе. Трандуил всегда был сукой, всегда судил только по внешним факторам. Он ни за что не подпустит к себе нищего, не посмотрит даже. Как не смотрел много, так много лет назад. Он уже тогда был сверкающим королем, каким и остался. Некоторые рождены, чтобы править миром. В первый миг, когда он берет карты, ему кажется, что это сон. Такого ведь не бывает на самом деле. Трандуил запечатлевает влажный поцелуй на его шее, Торин чувствует, как его едва заметно трясет от азарта, и понимает – сегодня они будут трахаться как никогда. Сегодня они сорвут банк в постели, точно так же, как Торин только что сорвал куш, рискнув по-крупному. - Роял-флэш. Теперь он точно уверен, что Трандуил спит с крупье. Никому не может так повезти. Как никому не может достаться это нечеловечески прекрасное создание, греховное, испорченное дитя, сумасбродный делец, президент алмазного фонда, вредный белобрысый мерзавец и по совместительству – самый нежный и желанный любовник, который только был у него за всю жизнь. Сладкие губы шепчут на ухо «Ты блефовал?», хотя их обладатель прекрасно знает – если кто и блефовал, то не Торин. И становится плевать на все, плевать на крупье и людей за столом, на камеры, натыканные по всему залу, на деловых партнеров их обоих, которые тоже сегодня пришли. Потому что в крови бушует адреналин, его необходимо залить чем-то сладким. Лучше всего для этого подходят губы. Вот эти. Он хватает Трандуила за длинный белокурый хвост, тянет к себе, усаживая на колени. И целует с яростным рыком, чувствуя, как тот в ответ обнимает его за шею, так крепко, ерзает бедрами на его коленях, жадно сплетается своим жарким языком с его, позволяя глубоко вылизывать свой рот. Они оба не слышат и не видят яркие вспышки фотокамер, но подозревают, что завтра украсят собой первые полосы скандальных газет. Потому что для всех они – непримиримые враги, которых даже общие дела не могут уложить в одну постель. Но в одну постель всегда с успехом укладывают чувства. «Я люблю тебя, тварь» - читается в глазах Торина, и Трандуил это видит. И отвечает ему тем же, укусив в какой-то момент за уголок губ так сильно, что в поцелуй примешивается стальной привкус крови. Торину уже плевать на скандал и все, что он может услышать от партнеров. Плевать на, возможно, расторгнутые контракты. Он только что выиграл полмира в покер и отхватил главный приз – на его коленях самый желанный человек всей его жизни. Желанный без малого двадцать лет. Это слишком большой срок для кратковременной одержимости.