Чувство острова

Вечером позвонила мама, чтобы узнать, как прошло моё очередное второе ноября. Традиционный вопрос. И ответ требовался тоже традиционный. - Я всё ещё ничего не вспомнил, если ты об этом. Могу я тебя попросить больше не спрашивать? - Жаль. И - нет, не можешь... Я беспокоюсь о тебе, Сэмми. Ты там совсем один. - Как все, - соврал я. - Ты же хотела, чтобы я был, как все? Здесь каждый сам по себе, и это нормально. - Это плохо, - далеко-далеко, за полторы тысячи миль, моя милая мама сокрушённо покачала головой. Ей было совершенно непонятно, как можно считать нормальным одиночество - как будто двадцать два года моей невозмутимо-отчуждённой жизни её ни в чём не убедили. Наверное, в её хрустальных мечтах её сын был богат, женат и окружён толпой друзей, и её дом был эпицентром такого же говорливого, поющего, смеющегося, многолюдного и многодетного торнадо, как и дом мексиканцев-соседей, но в реальности имелся только я - долговязый, несуразный и нелюдимый приёмыш с тараканами в голове, - и с этим приходилось мириться. Она вздохнула с таким очевидным разочарованием, и её мысли были так отчётливо слышны безо всякого телефонного посредничества, что я с лёгким сердцем соврал ещё раз: - У меня всё в порядке, мам. Не бойся. Мы немного поговорили о пустяках ("нет, я не отмечал Хэллоуин, это глупо, а на Рождество всех отпустят домой на несколько дней, да, конечно, приеду, передавай привет соседям и не позволяй их собакам валяться на твоём газоне"), а потом я сбросил вызов, отложил телефон и прислушался. Вокруг гуляли, и гуляли с размахом - как это обычно и бывает в доме, в котором девяносто процентов жильцов - раздолбаи-первокурсники, а оставшиеся десять представлены бессемейным дальнобойщиком и двумя незаметными, тенеподобными старушонками. Судя по прихотливой тональности шумов, в квартире слева отмечали чей-то день рождения и с переменным успехом пытались раздолбать пиньяту (обилие текилы точно не способствовало успеху, да и не очень-то они старались, просто хохотали, как гиены, и вслепую лупили палкой по стенам...), а справа проходил поэтический вечер, совмещённый с хаотическим джем-сейшеном, и уж тут-то текила была бы кстати, потому что от звуков, вдохновляемых менее благородными напитками, у меня вяли уши. Впрочем, мои поэтически-хаотические правые соседи намеревались за одну ночь достигнуть глубин самопознания, и требовать тишины от этих безмятежных созданий, детей цветов, было бы верхом цинизма - даже когда к беспорядочному стуку джамбея присоединилось жеманное мяуканье ситара, а голоса прибавили громкости, чтобы их переорать. Посреди чужого стереовеселья я был, как остров, отрезан ото всех. Вообще-то я прекрасно переносил одиночество и никогда не чувствовал себя каким-то обездоленным сироткой, даже если в детстве кто-нибудь, узнав, что я приёмный, строил сочувственную мину - мол, не повезло тебе, малыш, родители умерли, никакой родни, и всё такое... Ну подумаешь, умерли. Я их даже не помнил. Бывает. Брата потерял - тоже бывает. Случаются вещи и похуже, и что толку сопли размазывать... Но временами я завидовал тем, кто может запросто назвать незнакомца другом. В детстве всё было гораздо проще - привет, я Брендон, а я Сэм, давай дружить, - но даже тогда я умудрялся отмечать свои дни рождения в компании одних только родителей. В Сан-Антонио Мартинесы, многочисленное и безумное семейство, обитали в соседнем доме уже лет десять до того, как я уехал, и младшее их поколение каждый день вытаптывало мамины клумбы, а я так и не сподобился выяснить, кого из них как зовут. Мои одноклассники не помнили моего имени - только "эй, фрик!", и на выпускной я не пошёл, потому что это так глупо и жалко выглядит - являться на выпускной одному, без девушки, а найти девушку мне казалось сложнее, чем Индиане Джонсу отыскать Священный Грааль. Нормальные люди заводили знакомства, делились мыслями, впускали друг друга в свои души, не боясь быть обманутыми, и даже приходили на свидания во второй раз, и обычно меня нисколько не беспокоил этот круговорот доверия в природе, и не казалось обидным то, что я из него исключён. Но иногда я ломал голову - как, чёрт возьми, они это делают?! **** После полуночи вокруг поутихло. Слева, видимо, всё-таки разбили пиньяту и прикончили запасы текилы. Справа ещё похныкивал ситар, терзаемый неумелыми, но старательными руками, и раздавалось невнятное бормотание на два голоса. В квартире наверху, внезапно ожившей в половине двенадцатого, энергично занимались сексом. Всё-таки стены в этом доме были такие картонные... На моём необитаемом острове я сидел и читал, закинув ноги на стол. Круг жёлтого света падал на страницы учебника по латыни. В глазах уже двоилось, голова наливалась тяжестью, пора было ложиться спать - чёрт с ними, со склонениями существительных, пробегусь завтра перед семинаром... Я захлопнул книгу и протянул руку, чтобы выключить настольную лампу, когда в дверь постучали. Я так и замер с вытянутой рукой, перебирая в уме всевозможные и равно невероятные причины, по которым кто-то может стучать в мою дверь в первом часу ночи. Пьяные соседи. Полиция. Тихие соседи. Ангел смерти. Пожарная команда, эвакуирующая здание. Кошмарная маленькая девочка в белом платьице и с топором в руке, сбежавшая из психушки... Но постучали ещё раз, уверенно и нетерпеливо, и за дверью оказался Дин, с лицом в бурых земляных разводах и таким взглядом, что я не решился ему воспрепятствовать. Он молча отодвинул меня в сторону и вошёл. От его куртки за милю несло бензиновой гарью и порохом. - Ты что, был на кладбище? - безнадёжно спросил я, уже зная, что да, был. - Рад, что ты жив-здоров, но вообще-то я собирался спать... Он молниеносно развернулся, и я вдруг обнаружил себя вдавленным спиной в стену прихожей. Левой рукой Дин прижимал к стене мои плечи - и его локоть больно впивался мне в бицепс, - а правой держал какую-то злую пушку, дуло которой уставилось прямо мне в висок. Дин же смотрел в глаза, и это было пострашнее пушки. Я ничего не понял, кроме того, что, похоже, у милого и дружелюбного утренне-паркового Дина есть кровожадный брат-близнец, которого я чем-то ухитрился здорово разозлить. - Я был на кладбище, - медленно сказал он, и версия с близнецом мгновенно отпала. - Всё было так, как ты сказал - зажигалка не сработала, хотя я залил её под завязку, а призрак подошёл со спины и пытался меня полапать, но я успешно отмахался и сжёг кости. Только вот вопрос - почему ты про второго не упомянул? - Какого ещё второго?! - А то не знаешь! Их было двое - девчонка и мамаша, которая её прокляла. Девка покончила с собой в девяносто втором, но успела проклясть мамочку в ответ - о чём, разумеется, никто не знал, потому что мамаша жила долго и счастливо до прошлого уикенда. Застряв на полпути к адским сковородкам, эти сучки встретились, и пошла свистопляска, а пострадали, как водится, совершенно левые люди. Просто попались под горячую руку. Два трупа в понедельник, ещё один - вчера. И не говори, что ты об этом не знал! Весь Стэнфорд в курсе! - Так я и не знал. Я не читаю газеты... - Слухи, сплетни, досужая болтовня - ты не мог об этом не слышать! В конце концов, ты же хренов экстрасенс, это должно было быть в твоих видениях! Я хлопал глазами. Ствол пистолета зловеще вздрагивал в опасной близости от моей головы каждый раз, когда Дин повышал голос, и в конце концов эта игра мне разонравилась. - Я же говорил - никакой я не экстрасенс! Один-единственный раз что-то померещилось - и тут же вваливается среди ночи какой-то псих и тычет пушкой! И никакого второго призрака я не видел! Их вообще в природе не существует! А если существуют - значит, я тебе жизнь спас, придурок! Мог бы и спасибо сказать! Кажется, это была самая длинная гневная тирада за всю мою жизнь. И, завершив её, я вспомнил, как опасно говорить настоящим буйным психам, что они психи. Очень вовремя, ага... Возникла пауза. Дин изменился в лице, а я приготовился к скоропостижной гибели. На выстрел, наверное, сбежится половина Стэнфорда, а мои мозги придётся долго отмывать с этих дурацких обоев в цветочек. Хотя проще будет поменять обои... Но Дин вдруг убрал руку, опустил пистолет и отступил. Теперь он выглядел не серийным убийцей, съехавшим с катушек, а просто безмерно уставшим человеком, который весь вечер махал лопатой и рисковал жизнью, но вот - солнце село, его труды закончены и ему страшно хочется спать. Он, конечно, был законченным психом, но ведь и я тоже, и по всем законам природы мы должны были найти общий язык. Психи должны держаться вместе, раз уж с нормальными людьми им так нелегко... Он спросил устало-недоумённо: - Так ты не собирался меня убивать? - Что? По-моему, это ты меня только что собирался! - Это было бы очень умно - я бы спалил кости, расслабился, а тем временем второй Каспер отвинтил бы мне башку. Только на этот раз я оказался проворнее... - На кой чёрт мне тебя убивать? Я тебя вижу второй раз в жизни! Он пожал плечами. - Ты не обижайся, Сэм, но последний экстрасенс, с которым мы имели дело, держал в подвале ручного демона, пил его кровь и мог умертвить человека небрежным движением бровей. Даже вспоминать не хочу, как нам удалось его прищучить... А начинал, как и ты, со спонтанных видений. Кстати, он был твой ровесник, восемьдесят третьего года. А до этого - ещё один парень, в Небраске. И про Нью-Джерси мне рассказывали. Тут явно есть система... На меня накатило ощущение лёгкого безумия. Представьте: ночь, тишина, полутёмный коридор, робкий свет лампы из комнаты, обои, опять же, в цветочек, - и посреди этой идиллии парень, только что раскопавший пару могил, бродит взад-вперёд, нервно ерошит волосы на затылке и рассказывает мне про призраков, демонов и маньяков-экстрасенсов. Я не ожидал от Стэнфорда таких сюрпризов, когда сюда поступал... Я осторожно присел на низкий комодик под вешалкой. - Постой. Ты что, убил того парня, с демоном в подвале? - Иначе он убил бы меня, - ответил он слегка удивлённо - словно объяснял очевиднейшую вещь. - И ещё многих после меня. Это моя работа - избавлять мир от таких уродов, Сэмми. - Я Сэм, - машинально поправил я и осёкся. - Откуда ты знаешь, как меня зовут? И адрес! И даже когда я родился! Дин равнодушно махнул рукой. - Связи в деканате. Мне показались подозрительными твои видения - а вдруг у тебя тоже демон в подвале? Вот я и поднял твоё личное дело... - И что, там написано про моих домашних питомцев? - усмехнулся я. Возмущаться уже расхотелось. - Там написано, что ты страшный зануда, приехал из Техаса и иногда страдаешь мигренью. В общем, вся твоя жизнь умещается на двух страничках, скучных до тошноты. А на деле всё гораздо печальнее - ты даже не подозреваешь, что представляешь собой потенциальную угрозу. Невинен, как барашек. Он вздохнул с искренним сожалением, а у меня пересохло во рту. - То есть ты считаешь, что меня тоже надо убить? - тихо спросил я. - Ну, пока я не завёл себе ручного демона. - Превентивные меры? - заинтересованно уточнил Дин. - Четыре года в колледже не прошли даром - я выучил пару умных слов... Честно говоря, насчёт тебя я в тупике. Минуту назад я был уверен, что ты намеренно не предупредил меня насчёт второго призрака, а ты, оказывается, и правда ни сном ни духом... Может, это было единичное видение, а может, у тебя есть способности, которые со временем разовьются, и когда-нибудь ты сорвёшься и перейдёшь на тёмную сторону. Он задумчиво посмотрел на пистолет в своей руке. Обои, украшенные содержимым моего черепа, замаячили передо мной с прежней пугающей ясностью. - Чёрт, это сложнее, чем кажется, - наконец выдохнул Дин. - Я так не могу. Он сунул пистолет во внутренний карман куртки, решительно развернулся и взялся за ручку двери. - Учти, я буду присматривать за тобой, Сэмми. И дверь захлопнулась за его спиной. - Я Сэм! - зачем-то крикнул я ему вслед.