Другой Ракета.

- Давай , спокойной ночи, ходячий кустарник, смотри не наболтай лишнего во сне. - Я есть Грут. - Угу, давай, давай. Ракета повернулся спиной и сбросил с себя защитный костюм. В отсеке гулял сквозняк, енот приподнялся на носочки и поёжился, когда по шерсти в холке пробежала волна мурашек. Грут улыбнулся другу на сон грядущий и сел на свою тахту, пропустив колкость друга мимо. Он часто язвил и шутил, но Грут был бы слепцом, если бы не сумел распознать настоящего Ракету за столько лет дружбы. Енот почесал мохнатый каштановый бок и смачно зевнул, оскалив ряд острых зубов. Щёлкнул выключатель, и мощные лампы сначала моргнули, а потом вовсе погасли. Ракета устроил мохнатую щёку на подушке и почти сразу провалился в пучину сна. Грут сидел в темноте и старался не издавать ни звука – Ракета и так мало спит, а если и удаётся хоть час полежать в беспамятстве, то настигают… не важно. Грут выпустил корни и повесил лежащий комком на полу комбинезон на спинку кровати, другой связкой корней он неслышно повернул ключ в замочной скважине. Древоподобный смотрел на зверька, чей хвост свисал из-под тёплого одеяла. Стрелки часов неслышно спешили к началу отсчёта нового дня. Двенадцать, пора… Чёрт, накаркал. Багровое пятно света стремительно приближалось. Он очнулся. Три часа, контакт! Огонь! Утробно грохочет жилистое тело пулемёта в мохнатых испачканных в саже лапах. Пороховые газы выжигают саднящие раны на груди и шее. Вспышка. Ракета взрыкивает и выпускает когти. Лапы со свистом хватают тёмный воздух отсека. Вспышка. Это Альфа-Юниформ один-четыре, запрашиваю процедуру DUSTOFF*, приём? Звенят гильзы, исходят паром чёрные воронёные стволы. Грубую сбитую шерсть на спине заливает потом. Мелькают бойцы, всё в одной куче. В эфире тихо. Зверёк затихает, без сил падая в объятия мокрой простыни. Грут даже на секунду верит, что кошмар закончился. Ракета поджимает лапы и открывает взору клыки в оскале ярости. Снова в глубину… Это База Огневой Поддержки, один-четыре, все птички заняты, держитесь, приём. Падает на раскалённую землю опустевший магазин, лязгает затворная рама. Воздух дрожит от разрывов снарядов, мечутся по земле беспокойные багровые тени. Оскар-Майк**, Ракета рычит и бросается на живот, когда якро-жёлтые трассеры начинают чертить прямые над головой. Плечо обжигает, он чувствует, как что-то тёплое стекает вниз. Вспышка. Мордочка енота хмурится. Грут настороженно наклоняется. Шерсть на груди Ракеты слиплась и стала колючей от пота, грудная клетка часто ходит вверх-вниз, наружу вырывается хриплый сип беспокойного ночного дыхания. Зверёк выглядит беспомощным, и в этом создании не узнать вечно язвительного дневного Ракету. Вспышка. Свистят в небе боевые тройки бомбардировщиков, и выстреливают вверх фонтаны земли, пыли и осколков. Вспышка. Он вскрикивает. Ракета протяжно скулит, скидывая с себя одеяло. Вспышка. В спину врезаются мириады мелких осколков, заставляя крепкого духом преданного зверка завыть. Разум исколот сотнями острых иголок. Ракета скулит и старается не замечать кровь, вяло текущею из многочисленных ран. Внимание… Вспышка. Внимание. Это Альфа-Юниформ один-четыре, прошу помощи… Вспышка. Прошу помощи… Передаю координаты… Грохочит шальная очередь. Вспышка. Прошу… Эвакуацию… Эвакуацию, - выкрикивает Ракета и вцепляется когтями в простыню. Мрак ночи скрадывает часть звуков, но слышно как ткань хрустит и рвётся. Сердце Грута замирает от вида мучающегося в плену собственного разума друга. Вспышка. Передаю координаты… Три-ноль-два Альфа-Гольф семь-семь, девять-четыре… Тихо. Не стреляют. Молчание, догорает рухнувший вниз борт. Пищит система радиоперехвата. Вспышка. Ботинок бойца в скафандре откидывает в сторону коробочку рации, продолжавшую пищать. Один-четыре, это служба эвакуации, приём? Приём… Вспышка. Удар по мордочке. Боль от шеи, в позвоночник, жгучие плети хлещут по спине. Вспышка, вспышка. Приём? Альфа! Это служба медицинской эвакуации… Удар. Вспышка, всё в багровых пятнах. Кровь стекает вниз, пот застилает глаза. Боец в скафандре нависает над зверьком. Вспышка. Альфа! Аль-фа! Это служба… Ботинок дробит умную рацию на части. Ствол пистолета нависает над Ракетой. Вспышка. Он воет. От боли, от осознания факта. Нет, на смерть ему плевать. Плевать! Столько лет влачить бездумное и бессмысленное существование. Не жить, выживать. Надоело. Вспышка. Грут смотрит. Один, только он может. Может заставить. Нет, Вспышка. Ракета задыхается уже на яву. Вспышка. Только он может… Грань между кошмаром и реальностью стёрлась. Глотку сдавливает. Может… Вспышка. Может заставить жить дальше. Лапа нащупывает ребристый бок гранаты, отгибает усики. Всё ясно и чётко. Но больно, больно не за себя. Отгибается чека, боец скалится, выбирает половину спуска пистолета. Зажимается рычаг. Больно. Не дышит. Из последних. Вспышка. Сил… Прощай… Вспышка… Рычаг вылетает. Три… Вспышка… Прощай… Гру… Вспышка. Два… Прощай. Один… Вспышка. Прощай, Грут. Ухает взрыв. Тело зверька выгибается дугой, мордочка искажается в гримасе боли. Наружу вырывается крик, но… …неслышно перетекают к тахте друга тонкие юркие веточки, подхватывающие бьющееся в агонии горячее тело, обвивают лапы, влажную шею, грудь. Листья шелестят, сплетаются, давят на грудную клетку маленького мучающегося Ракеты. Сердце бешено стучит. Он успокаивается, затихает на руках у Грута и открывает глубокие тёмные глаза. Улыбается, удивлённо касается своей мокрой шёрстки, осматривает рваную простыню и отброшенное одеяло. - Опять? Грут кивает, тоже улыбается. Каждую ночь. Он рядом, он всегда готов. Только никому не надо об этом знать. Что ж, повезло – я есть Грут – много ли поймёшь, даже если читать по интонации и мимике. На каштановый пушистый мех мордочки выпадает слеза. Одна единственная. Только для него, для Грута. -Эй. Спасибо. Великан улыбается. Давай уже, спи, мокрый нос… я посторожу.