Synapse

Как только время обеда подошло к концу, Дом завернул за угол и попал на Трафальгарскую площадь – Лондон был пуст. Ни одна душа не сновала туда-сюда по извилистым улочкам города, автомобили и черные кэбы такси не пытались протиснуться между тротуаров. Пробка из кучи двухэтажных автобусов, нервно толкающихся у светофоров, была обычным явлением в этой части города, но не здесь. Не то, чтобы они не были неподвижны – их просто не существовало. Легкий ветерок изредка трепал светлые волосы молодого человека, но в воздухе явственно ощущалась испарина английского городского лета. Доминик поправил солнцезащитные очки, перешел пустынную улицу – автоматически поглядывая в обе стороны, пересекая дорогу, а затем мысленно закатывая глаза, понимая тщетность сего действия – и оглядел площадь. Она была в точности такой, какой он ее знал, за исключением стаи алых павлинов, взвившихся в воздух, как только Доминик подошел ближе. Солнце освещало белый камень, и статуя Нельсона отбрасывала такую ничтожно маленькую тень, что Дому едва удавалось ее разглядеть при таком свете и с этого ракурса. За колонной располагался кольцевой перекресток - дорога, отделившаяся от него, вела вниз, к реке, окутанной туманной дымкой, и к Биг Бену, знаменующего берег Темзы. На циферблате, казалось, не было стрелок. Несмотря на впечатляющие достопримечательности, Доминик пришел сюда не ради окружающей обстановки. Точнее, ради конкретной, гораздо более важной ее части, и она оказалась ближе, чем он предполагал. Эта самая часть (что неудивительно) оказалась человеком, который, сгорбившись, сидел на каменной плите одного из двух гигантских фонтанов, что стояли на площади. Молодой человек был худ, на нем не было футболки, а джинсы были подвернуты до колен, позволяя ему таким образом болтать ногами в воде. В руках он держал лист бумаги. Может, страница из газеты, но, казалось, что ему интереснее было ее складывать, нежели читать - Доминик пригляделся и обнаружил, что водная поверхность была усеяна множеством крошечных бумажных корабликов. Занимая место на широких ступенях, ведущих вниз от Национальной галереи, Доминик присел и начал смотреть на него. Его первоначальной задачей было наблюдение. С этого ракурса он мог видеть лишь спину пациента: изогнутая, бледная линия позвонков вела к выступающим лопаткам, которые двигались и смещались, когда его руки были заняты складыванием корабликов, и надо всем этим возвышалась копна почти черных, торчащих во все стороны и прилипающих к шее волос. С их кончиков стекала вода. Значит, он совсем недавно плавал. Взгляд Доминика переместился на фонтан. Солнечный свет отражался в бесконечной ряби голубой воды, и холодные прозрачные капли, падая из фонтана, разбивались о большой каменный водоем. Конечно же он плавал. Вдруг парень резко выпрямился, и его длинная бледная рука потянулась к лицу, прикрывая глаза, которые сосредоточенно смотрели в центр импровизированного бассейна. Доминик проследил за его взглядом. Один корабль из бумажного флота проплывал в опасной близости от падающих сверху капель. - О, боже, - услышал Доминик крик человека, в равной степени сочетающего в нем чувство восхищения и страха. – Народ, поворачивай, нам там не проплыть! Погодка сегодня жуткая, мы все уйдем под воду! Она утонет, я вас уверяю! Утонет! Доминик невольно улыбнулся, глядя на кораблик, который сейчас раскачивался из стороны в сторону, рассекая волны, создающиеся падающими сверху каплями. Его пациент сложил руки у рта, чтобы кричать по-настоящему – в комментаторской будке ему бы не было равных. - Уже—уже слишком поздно! Она утонет! Конец путешествия, ребята, или—она обходит их, да, обходит волны, очень близко, обстановочка, я вам скажу, здесь накалена до предела, так, слабая волна, о боже, господи боже, я не могу на это смотреть, это все, дамы и господа, она… - кораблик попал под поток падающей воды и погрузился в глубины водоема, мгновенно опустившись на каменную поверхность. – Ей пришел конец! Какая потеря для человечества! ТРАГЕДИЯ! Затем молодой человек замолчал, спокойно уселся обратно и взял следующую страницу газеты. Доминик наблюдал за ним, растягивая губы в улыбке, и потом встал, желая подойти к парню поближе. Он видел достаточно. Его вторичной задачей было наладить контакт. - Привет, - произнес он, и человек перед ним чуть не упал в фонтан от удивления. Он тут же выпрямился в некоем оборонительном жесте и, высунув ноги из воды, повернулся к новичку. - И кто ты такой, черт возьми? Вспоминая то, чему его научили, Доминик поддерживал постоянный и медленный темп у края фонтана, чтобы не напугать, а также не показаться незаинтересованным. - Меня зовут Доминик, - ответил он, стаскивая свои ботинки, и, подтянувшись, присел на каменную плиту. - Я не спрашивал как тебя зовут, я спросил кто ты, - вспыльчиво ответил пациент, при этом отвернувшись к воде, вновь опуская туда ноги и складывая новый кораблик. Видимо, Доминик был принят. - Я просто посетитель, - ответил Доминик и позволил себе дотронуться пальцами до воды. Покрытая рябью, прохладная, она оказалась таким блаженством для его изнывающих от усталости ног, что он продолжил опускать их глубже, пока вода не дошла до середины икр. - В смысле посетитель? - Я просто тебя навещаю, - он пожал плечами, делая круговые движения ногами и наблюдая за маленькими воронками, образовывающимися на водной поверхности. - Никто меня вот так «просто» не навещает, - саркастично ответил парень, показывая своими длинными пальцами кавычки в воздухе. - Ну, а я навещаю, - прохладно сказал Доминик. – И не нужно быть таким мудаком. Я могу уйти, если хочешь, но если ты позволишь мне остаться, то я куплю тебе кофе. - На улице слишком жарко для кофе, - фыркнул его собеседник, но затем его взгляд смягчился, когда он впервые посмотрел на Доминика. Может, все дело было в игре света, но Доминик мог поклясться, что глаза парня были голубее воды в фонтане. – Прости. А, ты можешь остаться, компания мне не помешает, - пробормотал он, опуская последний кораблик в воду, а затем лег, опершись на руку. Его голова в задумчивом жесте склонилась на бок, упираясь щекой в плечо. – И кофе. Кофе хорош в жаркую погоду. Вообще, я думаю, что в жаркую погоду его даже лучше пить, чем в холодную. - Я…хорошо. - Но для начала! – воскликнул он, поворачиваясь лицом к Доминику и подозрительно прищуриваясь. – Как я пойму, что ты настоящий? Как я смогу тебе доверять? - Я знаю, что тебя зовут Мэттью Беллами, - поступил ответ, и парень по имени Мэттью закатил глаза. - Этого навряд ли будет достаточно, - приподнятая в удивлении бровь. – Скажи мне что-нибудь, чего я не мог знать. Что-то, что мы сможем доказать прямо здесь и сейчас. Тогда я пойму, что ты - реальность, а не плод моего воображения. Доминик кивнул. Он был готов к этому. - Окей, - сказал он, неохотно вытаскивая ноги из воды. Он также снял свои солнцезащитные очки и повесил их на воротник футболки. – Ты ведь раньше был в Национальной галерее, так? - Конечно, - ответил Мэттью, после чего встал и проследовал за Домиником к широким ступеням, ведущим в галерею. – Кучу раз. - Отлично, - Доминик на секунду остановился, когда заметил алого павлина, приземлившегося на ступеньки в паре метров от них. На таком расстоянии он мог более подробно рассмотреть его оперение – «глаза» на каждом пере были яркого золотого цвета, а тело птицы было покрыто пурпурными полосами. – Почему павлины? Мэттью пожал плечами. - Они забавнее голубей. Их путешествие вдоль пустынной галереи было молчаливым: босые ноги оставляли мокрые следы на мозаичном полу, пока они шагали по направлению к залу, местоположение которого Доминик запомнил прежде, чем прийти на Трафальгарскую площадь. В конце концов, он привел Мэттью в комнату, наполненную темнотой, отполированным деревом, искусно вырезанными из него столбиками и несколькими портретами членов королевской семьи, облаченными в смехотворно роскошные золотые рамы. Ко второму по величине портрету и шел Доминик, положив руки на плечи Мэттью и двигая его в нужном направлении, пока картина не предстала прямо перед его глазами. - Какой-то жирдяй на коне, - без обиняков сказал Мэттью. - Ага, - кивнул Доминик, - просто какой-то хренов жирдяй. Когда он снимал корсет, то его жирные складки, казалось, свисали до колен. Мэттью придвинулся ближе, оглаживая портрет пальцем и чувствуя крохотные трещинки масляной краски, нанесенной кистью на холст несколько веков назад. - Сочувствую я этому коню. Доминик фыркнул от смеха, кивая и делая шаг вперед, чтобы указать на маленькую табличку, висящую рядом с портретом. - Король Георг Четвертый. На Трафальгарской площади находится его статуя. - Не-а, нет там такой статуи, - хмыкнул Мэтт, убирая палец с картины. – Там только львы, солдаты и младенцы, выплевывающие воду. - Ты останешься доволен, если мы найдем на площади его статую и табличку с его именем, что докажет, что я знал об окружающей тебя обстановке что-то, чего не знал ты, и, следовательно, я не являюсь частью твоего воображения? Мэттью подавил улыбку и резко отвернулся от картины, направляясь к двери, через которую они и попали в зал. - Лучше бы ему там быть, не так ли? Прогулка до площади была значительно быстрее и шумнее – Мэттью шел впереди, а Доминик, едва поспевая, шел за ним следом, иногда крича ему о том, что он не туда повернул или перепутал коридор. Вскоре Мэтт понял, что он может просто идти по оставленным ими следам, и уже через несколько минут молодые люди вышли на солнечный свет. Взяв Мэттью за руку, Доминик потянул его влево, указывая на один из четырех постаментов, стоящих в углах площади. На нем располагалась статуя человека, сидящего на коне. Худого – хорошо, подтянутого – человека. Закаленного в боях воина на пике сил и здоровья. Мэттью обошел постамент, прикрывая глаза руками, и осуждающе нахмурился, глядя на спину коня – казалось, если он будет смотреть достаточно осуждающе, статуя все сама про себя расскажет. Звук шаркающих ног заставил его обратить свой взор на землю, где возле постамента стоял ухмыляющийся Доминик и медленно водил ногой туда-сюда по теплым, прогретым солнцем камням. Мэтт было собирался выдать саркастичное замечание о том, что ему бы не стоило выглядеть таким чертовски довольным собой, но вдруг он заметил, что на постаменте, над самым плечом Доминика, висела серебряная мемориальная доска. - Подвинься, - Мэтт щелкнул пальцами, отвлекая своего собеседника и заставляя таким образом отойти, и прочитал вырезанные на табличке слова. – Король Георг Четвертый, 1762-1830. Король Георг. Четвертый, - он чуть отклонился назад, вновь смотря на статую. – Ну охуеть теперь. - Он действительно был очень толстым, - сказал Дом, шагая вниз по лестнице и направляясь обратно к фонтану, Мэтт плелся следом. – Скульптор, которому было приказано изваять статую, боялся обидеть короля, и поэтому убрал весь жир. Когда эту новость обнародовали, общественность начала насмехаться над ним – говорят, что скульптору стало так стыдно, что он сбросился в Темзу и утонул. - Какой чувствительный. - Совсем чуть-чуть, - фыркнул Доминик. – Хотя, скорее всего, это все выдумки. Мэттью нагнулся, поднял измятую белую футболку, лежащую у края фонтана (которой, Доминик был в этом уверен, раньше там не было) и натянул ее через голову – что, однако, не сильно ему помогло – тонкая ткань прилипла к его все еще влажному торсу и местами слилась с его бледной кожей. - Так, - начал он, - ты там что-то говорил о том, что купишь мне кофе? - Говорил, - уголки рта Доминика приподнялись в улыбке. - Ты ведь в курсе, да, что здесь не существует денег? Доминик кивнул, улыбаясь еще шире и случайно выставляя напоказ свои ослепительно белые зубы. - То есть, когда ты говорил «я куплю тебе кофе», ты имел в виду «давай выпьем кофе»? - Ну, в общем, да, - признался он, ни в коей степени не выглядя виноватым. - А ты у нас еще и мелкий жадный говнюк, да, - фыркнул Мэтт, но в его комментарии было больше интереса, нежели оскорбления. - Я не уверен, что в мире без денег можно быть «маленьким жадным говнюком», - ответил Доминик, когда они перешли улицу к ближайшему кафе, коих здесь было очень много. Он с интересом отметил, что Мэттью также бессознательно, как и он, помотал головой из стороны в сторону, чтобы увидеть автомобили, которых здесь никогда не будет. Любопытно. Мэтт что-то задумчиво напевал себе под нос, склонив голову к тротуару и раздумывая над своим ответом. - Конечно можешь. Тебе не нужны деньги, чтобы платить кому-то. - И впрямь. - Например, если бы мы жили на средневековой ферме, ты бы заплатил мне курами. - За латте? – спросил Дом, улыбаясь. – Конечно. Крестьяне шестнадцатого века знали толк в латте. Мэттью решительно кивнул, делая серьезное лицо. - Определенно. Или если ты не хочешь платить мне птицей, то мог бы заплатить секс-услугами или убить моего конкурента-фермера, или еще что. - Не думаю, что убил бы фермера ради стакана кофе, - нахмурился Доминик. Они подошли к кофейне, и он толкнул стеклянную дверь вперед, придерживая ее для Мэттью. – Это бы осталось на моей совести, и тогда мне бы пришлось пойти и исповедаться, потому что мы живем в шестнадцатом столетии, а потом мне бы пришлось заплатить священнику. - Курами и секс-услугами? – спросил Мэтт, и его напускное хладнокровие, наконец, исчезло – его хихиканье нарушило тишину одновременно со смехом Доминика. – Не самая выгодная сделка для покупки кофе. - Да уж, не особо. Мэттью проскользнул за прилавок, оставляя Доминика по ту сторону кассы; он наклонился на столешницу, располагающуюся между ними, и криво улыбнулся. - Тогда заплати мне разговором. Давненько я ни с кем не болтал. - Договорились, - он улыбнулся, поднимая взгляд на доску с написанным на ней меню, висящую над головой Мэтта. – Я буду латте. - Обычный или гранде? - Это значит…нормальный или большой? - Я не сказал нормальный или большой, Доминик, я спросил – обычный или гранде. О! – Мэтт комично вздохнул и округлил глаза, после чего полез под прилавок и через секунду вылез, держа в руках униформу – кепку и фартук. Он решительно надел их, ухмыляясь, и продолжил выжидающе глазеть на Доминика. В сочетании с мокрой футболкой, весь этот наряд никоим образом не способствовал тому, чтобы заставить Мэттью выглядеть сотрудником кофейни. -…обычный. - Молоко обезжиренное или с нормальным процентом жира? - Мне правда все равно, - Дом замолчал, и Мэтт начал нетерпеливо постукивать пальцем по столешнице. – Тогда…с нормальным процентом жира. - Сироп? - Нет! Просто чертов кофе! Ухмылка Мэтта делала его похожим на Чеширского кота. - А если этот сироп был бы без сахара? У меня есть шоколад, ваниль, имбирь и—ладно, ладно, я все сделаю. Боже, - заржал он, когда Доминик показал ему средний палец и зашагал к выходу. Мэтт повернулся к кофеварке и начал открывать шкафчики, вытаскивая оттуда необходимые ингредиенты, а затем доставая молоко из холодильника. - Почему бы тебе просто не создать кого-то…кто будет делать это для тебя? – более чем заинтересованно спросил Дом. - Фи, - Мэтт пожал плечами, наливая воду в стакан, и на столешницу брызнула кипящая жидкость. Он, казалось, и не заметил. – Мне нравится делать все самому, и как можно больше. Помогает скоротать время. Хотя, раньше я пытался представлять людей, еще в самом начале, но они не были так уж и хороши. Я могу представлять только то, что представляю, понимаешь? Не могу придумать свежие мысли и новые идеи, поэтому все, что они делали или говорили, я знал еще за минуту до того, как это происходило. Достаточно, чтобы довести тебя до белого каления, - тонкие пальцы скользнули по поверхности прилавка к ящичку, открывая его и доставая оттуда чайную ложку. – Я будто разговаривал сам с собой. Или как если бы чревовещатель пытался вести беседу со своей марионеткой, - смешавшись с кофе, брызнуло молоко. – И именно поэтому, - закончил он, взяв оба стакана с латте в руки и аккуратно захлопывая ящичек со столовыми приборами касанием бедра, - ты весь такой таинственный и загадочный. Доминик взял свой кофе, пробормотав слова благодарности, и они вышли наружу, оставляя в кафе бардак из молочных брызг и разбросанных по прилавку ложек и соломинок. Как только стеклянная дверь захлопнулась за ними, а Мэттью убрал свою руку с ее ручки, столешница и прилавок вновь были идеально чистыми. От их пребывания в кафе не осталось ни следа. Тепло солнца настигло их почти мгновенно. Вернувшись к фонтану в тишине (кроме тихого блять, косорукий ты идиот от Мэтта, пролившего кофе на свою левую ногу), они поставили стаканчики на землю, забираясь на каменную плиту. Мэттью начал отлеплять еще влажную футболку от своей кожи и стянул ее через голову. Доминик начал чувствовать, как пальцы его руки, той, что лежала на плите, горели от соприкосновения с горячим камнем – он потянулся к солнцезащитным очкам и нацепил их на нос. Он сделал глоток и откинулся назад, прикрывая глаза и глядя на голубое небо. С его губ слетел удовлетворенный вздох. Который вскоре оказался прерван чертовски громким и большим всплеском воды. - Чертов—вот дерьмо, Мэтт! Какого хрена? – сбивчиво прокричал Дом, когда голова брюнета высунулась из воды – он радостно запыхался, а его темные волосы прилипли к лицу. Мэтт маниакально хихикнул; все его тело блестело от соприкосновения солнечных лучей с каплями на его коже. В воду он плюхнулся боком, а не нырнул вглубь, если таковая вообще существовала – и сейчас, стоя на коленях, вода доходила лишь до его пупка. Его джинсы мятой кучей валялись у стены, но Дом даже сквозь рябь голубой воды заметил, что на нем были темные боксеры. - Черт, как же здесь холодно! – крикнул Мэтт, скрещивая руки на груди, а затем ныряя обратно в воду. Доминик безучастно смотрел на извивающуюся под водой бледную фигуру, наблюдая за тем, как солнце, освещая водную поверхность, своими лучами очерчивало движущиеся мышцы спины парня. Мэтт резко вынырнул – вода вышла из «берегов», - и затем сел, опираясь спиной на плиту рядом с Домиником. Мэтт протер глаза и посмотрел на то, что сейчас было очень потрепанным флотом из бумажных корабликов. - Упс, - он хихикнул, заводя руку за спину и дотягиваясь до своего стаканчика с кофе. Первый глоток был осторожным. Следующий был уже более расслабленным и уверенным в том, что напиток не ошпарит ему язык. - Доминик, я думаю, что я Кракен. Дом чуть не подавился своим кофе и, фыркнув, вновь опустил ноги в кристально чистую воду, мотая ими из стороны в сторону. - Может, так и есть. Кракен из Трафальгара. Поздравляю с первой победой над могущественным военно-морским флотом Великобритании. - Слыхал, ты, старый извращенец? – внезапно крикнул Мэттью, разворачиваясь в воде и обращаясь к статуе адмирала Горацио Нельсона, располагавшейся на вершине центральной колонны площади. – Я потопил твой чертов флот! Я гребанный Кракен! Доминик посмотрел на статую, улыбнувшись. Нельсон хладнокровно поглядывал вниз, на своего нового соперника в военных делах, явно не интересуясь им. Дом не был уверен, но ему казалось, что обычно статуи не ставят в такие позы, как бы откровенно говорящие съела, сучка. Но, опять же, он никогда не был хорош в истории. - Ну же, залезай, холодно только поначалу – потом вода нагревается, - улыбнулся Мэттью, хлопнув по воде рядом с собой. Вероятно, этот жест должен был быть приглашающим, но это была вода, поэтому он лишь создал кучу брызг, но блондин уже был более чем искушен. Он чувствовал, как солнце прожигает кожу сквозь его темные шорты – кожа, не покрытая одеждой, в буквальном смысле плавилась, - а его тело становилось липким от пота. - Но я всю одежду промочу, - проскулил он, тем не менее ставя кофе подальше и стягивая с себя футболку. Подвески в форме клыка и голубой бусины, висящие на его шее, слегка покачнулись, когда он закрыл глаза и, ступив в воду, скользнул вниз (все еще будучи в шортах). Он окунулся в воду с головой, восторженно шипя, чувствуя, как мелкие волны охлаждают его кожу. Смешок с его левой стороны, и Дом понял, что это Мэтт ухмылялся над его выражением лица. - Хорошо, правда ведь? Доминик только кивнул, делая глоток кофе. Оба парня сидели молча, наслаждаясь теплом солнца, пока их стаканы не опустели. Иногда легкий ветерок задевал струи фонтана и брызги воды, долетая до парней, охлаждали их тела. Лишь через некоторое время Дом понял, что его смена подошла к концу. - Мне нужно идти, - сказал он, ставя пустой стакан на каменную плиту и поворачивая голову, дабы взглянуть на Мэттью. Его руки были вытянуты в разные стороны, опираясь на чашу фонтана, но услышав слова Доминика, Мэтт резко сел прямо и широко распахнул глаза. - Оу. Ну, ладно тогда. - Не то, чтобы я хотел уходить, - добавил Дом, улыбаясь, - просто мое время подошло к концу. - Хорошо, я понял. Без проблем. Конечно, иди, - Мэттью кивнул, проводя кончиками пальцев по воде и захватывая бумажный кораблик. Он начал играться с ним, раскачивая судно из стороны в сторону и создавая волны. Лишь внимательно приглядевшись, Доминик заметил тоску в глазах молодого человека. Он не потрудился надеть футболку, когда вылез из фонтана. - Не волнуйся, я вернусь, - уверил его Доминик, снимая очки. Солнце вдруг исчезло, хотя на небе не было ни облачка. - Ты…обещаешь? - Конечно, - он улыбнулся. Кораблик отправился в свободное плавание, но Мэтт не выглядел особо довольным. - Хорошо. Повисла длинная, даже слишком длинная пауза, и Дом было собирался развернуться и уйти, как Мэттью вдруг нарушил молчание. - Дом, можешь меня обнять? Глаза Доминика распахнулись в удивлении, и он замер на месте. - Эмм…я… - Просто, знаешь, - прервал его Мэтт, нервно заламывая пальцы под водой, - давненько меня никто не обнимал. Доминик осмотрел площадь: пустынные улицы, кофейня без персонала и автобусные остановки, на которых никто и никогда не будет ждать транспорта. - Конечно, - ответил он тихо, его лицо смягчилось. Мэттью неловко вылез из фонтана и, нервничая, подошел к блондину. Секунда напряженного молчания, и затем Доминик шагнул вперед и заключил парня в свои объятия. Он был маленьким и хрупким, но Доминик почувствовал, как напряжение покидает эти худые плечи, по мере того, как Дом обнимал его. Он ощутил, как тонкие руки обнимают его спину, с силой сжимая, цепляясь за него, как он в застенчивой, но отчаянной потребности прижимался к нему еще влажной грудью. Не раздумывая, Дом начал утешать брюнета, одной рукой поглаживая его спину, другой же проводя по его темным волосам. Мэттью благодарно промычал, и еще крепче обнял Доминика, зажмуриваясь и растягивая губы в улыбке. Когда Дом, наконец, отпустил его, Лондон снова освещало солнце, а глаза Мэтта сияли. - Тогда, до скорого, - сказал Мэтт и развернулся к фонтану. Дом усмехнулся, глядя на горячие камни под ногами, и ушел. На земле остались его влажные следы, и вскоре он исчез. Терапевт: Доминик Ховард Вход в систему: 1 Объект: Мэттью Беллами Примечания: первоначальное тестирование программы прошло успешно – реакция пациента хорошая, имеется способность общаться без каких-либо затруднений. Обладает богатым воображением, мозг постоянно и активно участвует как в конструктивной, так и в деструктивной деятельности. Эксцентричен. На удивление уравновешен, но выявлены признаки крайней степени одиночества и изолированности от окружающих. Довольно хорош в оригами.