Небо ждёт.

      Холодная квартира. Ледяной кафель. От каждого прикосновения к нему - мурашки. Голые ноги поджаты под себя. Слёзы обжигают тело, медленно скатываясь на пол, отражаясь и приобретая серые оттенки. Окно открыто настежь. Она долго думала, как умереть. Мысли вновь перешли к кухонному ножу, лежащему на столе. Там всё так же стояла наглухо закрытая бутылка водки. Пить не хотелось. Не было сил даже открыть бутылку со спасительным содержимым.       Пряди белокурых волос непоседливо спускаются на лицо, она же не обращает на это внимание. Весь её взгляд, все её мысли направлены в сторону холодного оружия. От мысли о смерти тело судорожно сжимается. А смысл жить? Задаёт себе риторический вопрос женщина. Было бы для кого. Продолжает мысль она же. Предатель. Как не стало девочек, сразу же ушёл. И поддержать некому. Они погибли из-за него. Только из - за него. Не углядел. Какой он после этого отец?       Руки медленно скользят по лицу, спускаясь к светло - серому свитеру, крупной вязки. Опускаясь на колени, холод пробирает на сквозь. Кашель вырывается наружу.       Серёжа. Вспоминаю его глаза. Мысли смешаны. Поеживаясь от холода, медленно проплывают воспоминания связанные с этим прекрасным человеком, майором.       Сколько я могла ждать? Но мне уже не чего терять А я всё ждала ... А я всё скучала ... В толпе искала глаза. Но теперь я никто в твоей судьбе!       Скрежет ногтей по полу. Обещал быть рядом. Все уходят. Все. Никто не остался. Я ведь тебе верила. Уехал. Не сказал ни слова. А я искала причину твоему поступку. Жила без тюльпанов в дождливый октябрь. Где ты только их находил? Ты всегда был главным мужчиной в жизни. Степан? Он не мужчина. Предатель.       Слёзы полностью заполнили глаза, комната приобрела смутное, туманное описание. Кое - как, женщина доползла до стола. Тело ломила боль. Достав со стола нож, крепко сжала деревянную рукоятку ножа.       Было невыносимо страшно, но по другому нельзя. Уговаривала себя женщина. Руки уже давно были оголены. Рукава подкатаны.       Последний раз посмотрела на семейную фотографию. Разбить? Попыталась встать, не получилось. Ноги подкашивались, опуская тело на пол.       Оглядев нож со всех сторон, крепче сжала рукоятку.       Холодный метал коснулся нежной кожи, заскользил по вене, оставляя не ровный разрез. Руки дрожали.       Валентина не ощущала боль. Только ощущение ненужности, пустоты и конца. Кое - как, перехватив нож, в другую руку, быстро повторила предыдущее действие.       Облокотившись об стенку, женщина, выкинула нож куда-то в сторону. В глазах потемнело. Резкая боль пронзила сначала кисть руки, затем всё тело.       Единственное, что видела сейчас Антонова-так это кровь на руках. И то, кровь напоминала собой смазанное красное пятно.       Дыхание учащалось. Женщина пыталась вдохнуть воздух, но ничего не выходила. Ей словно перекрыли дыхание.       Звонок. Такой громкий. Ненужный.       - Чёрт ... - шёпотом промолвила патологоанатом. Через секунду её веки плотно закрылись.       Женщина резко открыла глаза. Белая плитка потолка резала глаза. Свет, еле проникал в комнату через закрытые шторы. Полоска яркого, весеннего солнышка ворвалась в комнату, заставляя женщину шире раскрыть глаза. Осмотрев комнату, патологоанатом не могла понять, где она находиться. Вчерашний вечер был словно в тумане. Её воспоминания нарушила боль в кистях рук. Она попыталась поднять руку, но вместо этого её настигла настолько сильная боль, что женщина вскрикнула, наконец обратив внимание на мужчину, смирно спящего в её ногах. В глазах снова появился туман.       Степан? Нет. Он не придёт. А кто тогда?       Когда изображение стало более четким, Валентина была не мало удивлена.       Майский? Уехал 2 года назад. Что он тут делает?       От крика женщины, майор неохотно открыл глаза. На лице появилась слабая улыбка. Майор слегка коснулся руки Антоновой.       - Эх ты ... Дурочка ты - Антонова ... - майор сочувственно вздохнув, сел ближе к женщине.       - А что мне оставалось? - в зелёных глазах майора читалась необъятная нежность,сочувствие и одновременно злость на Валентину за её поступок.       - У меня мама заболела, вот я и уехал, как узнал. Она ведь одна меня растила всю жизнь. Когда она умерла, я сразу сюда, к тебе. - мужчина прикрыл руками лицо, затем виновато взглянул на патологоанатома. - Валь,- после недолгого молчания, майор опустил голову и тихо прошептал: " Прости ".       Антонова подняла свои серо - голубые глаза на майора. Ласково улыбнулась.       - Как же я люблю тебя, Майский, - женщина вздохнула, слегка сжимая пальцы на руке, она ощутила тепло руки любимого.       В ответ майор лишь провел по щеке патологоанатома, лаская её белоснежные локоны.