Давай займемся спасением

Черт дернул меня тогда остаться в гостиной. Честное слово, если бы я не услышал того разговора, мне было бы намного легче. А так... Сделать вид, будто ничего не слышал, можно, но как, Мерлин их побери, изгнать из памяти голос Джинни: «А как правильно подлить? В сок или в еду?» Дорогая моя, я тебя и так люблю. Любил. Как же тяжело заставить себя ненавидеть близкого человека. Может, стоило попросить обливейта для спокойной жизни, послушно выпить приворотное? Нет. Нельзя врать самому себе. Почему я тогда пошел к Снейпу? А Моргана его знает. Тихий шепот Джинни раздавался из каждого угла, стоило мне только увидеть всполохи огня, так похожего на рыжие пряди, как в груди начинало что-то сдавливать, в глазах все расплывалось. До дрожи хотелось подбежать к ней, резко дернуть за гребанные волосы, так чтобы пара прядей осталось у меня в руке, словно линялый лисий хвост, и закричать ей прямо в ухо банальное: «За что, блять?!» - и ударить ее наотмашь, чтобы на тонкой коже наливался краснотой отпечаток моей ладони, чтобы эта тварь прочувствовала, как мне больно. А может, те чувства тоже были приворотными? И этот непонятный зверь, возникавший при виде Дина и Джинни, тоже искусственный, словно пластиковые цветы на магловских могилах... Я уже ничего не знаю. Рон, дружище. Мы с тобой столько пережили... Интересно, ты в курсе того, что затевают твои родственники? Фред. Джордж. Я даже не хочу об этом думать. Один из самых ценных подарков, которые у меня есть – от вас. Карта Мародеров. Одно из самых вещественных доказательств, что Мародеры были, что они учились, что Джеймс Поттер – не просто улыбающаяся карточка в фотоальбоме – нет, посмотрите, вот он был, вот он находил скрытые проходы, охмурял Лили Эванс, раздражал Снейпа и восторгал толпу на квидиччном поле... Гермиона. Моя дорогая, моя хорошая. Самая замечательная девушка на свете. Сколько раз ты спасала мою бренную шкурку, а? Не счесть. А я сейчас сижу и тупо не знаю, что делать, как спасти тебя от близнецов... Да и надо ли спасать? Ее-то не раздирают противоречивые чувства, да и кто знает, может, там не иллюзия чувств, а нечто настоящее? Ведь она осталась все той же умницей. Ага, гадкий, но умный утенок превратился в полновесного лебедя… Но роскошной птичкой себя не ощущает. И просто теряет разум, когда в школу приезжают близнецы, которые, слишком часто "навещают родственничков". Я не хочу в этом разбираться. Я хочу обычную милую Джинни, я хочу видеть нормальных близнецов, я не хочу сомневаться в Роне. Эй, ты, грёбанная судьба, неужели тебе мало всего того, что ты уже отняла у меня? Почему этот чокнутый Лорд Волдеморт не сдох тогда, когда мне был год? Почему он возродился и снова отнимает у меня жизнь?.. Не знаю, кому верить. Боюсь посмотреть в глаза Рону и увидеть там фальшь. Боюсь заикнутся про Джорджа с Фредом в разговоре с Гермионой – она как истинная львица встает на их защиту. Молли? Ха-ха три раза. Рассказать женщине, что ее дочь собирается приворожить национального героя Британии, а этот самый герой в моем лице против? Можно было бы попробовать, вот только она сама баловалась приворотными в молодости и ничего предосудительного в этом не видит. Подойди к МакКошке? Нет, она конечно сделает вид, что это ненормально, но… за все время, проведенное в Хоге, она ни разу не отреагировала на жалобы. Да и не знаю я, что ей сказать. Прихожу я к ней такой и заявляю. - Здрасте. А меня пытаются приворожить. А она такая вся в делах. - Это хорошо, я разберусь потом. Ну и что мне тогда делать? Пойти, и выпить. Хорошая идея. Осталось решить что выпить: огневиски, яд или еще чего. Вот Волдеморт обрадуется моей смерти... Может, сдохнуть в новый год, сделать засранцу последний подарок? Я же все понимаю: приют, суровое детство, деревянные игрушки. Единственная радость – Хогвартс, да и в том преподавать не дали. А тут такой двойной подарок: и Поттер сдох, и Дамблдор вот-вот коньки откинет. Выпить яд. А что? То пророчество уже давно исполнилось. Тогда еще – в ночь Хеллоуина. А сейчас, кто знает, от чего он умрет? Может, вообще, косточкой от персика подавится. Первые три глотка огневиски, принесённого Добби, очень хорошо прошли. Следующие четыре тоже быстро оказались в желудке. Во рту скопился неприятная горечь, в голове зашумело. - Вот уеду я отсюда и умру на новый год, будете знать, - обиженный всхлип получился сам собой. Приняв столь важное решение, я достал чемодан и начал складывать вещи. Перекладывая старые носки дяди Верона, я наткнулся на маленький флакончик. Усевшись прямо на пол, задумчиво верчу между пальцев маленький флакончик с золотистым зельем. Интересно, как пахнет удача? Огневиски в крови подталкивает меня, секунда – и я аккуратно достаю пробочку, подношу к носу пузырек и делаю глубокий вдох. Ничего – даже у воды есть запах, а тут вообще ничего. Может, это просто я не уловил? Еще один вдох – и в голове взрывается золотистый фейерверк, в комнате начинает одуряюще пахнуть летним лугом. Я собрался умирать? Не-е-ет. Мне нужно победить Волдеморта. Как там директор говорил? "Силой любви"? Интересно, физическая любовь подойдет? А ненависть? Тоже ведь сильное чувство. Пойду проверю. Ну, Снейп, держись. Если что – это все директор виноват. А я что – только экс…экспеме… экспериментирую. Вот. Должен ведь быть у Героя запасной план? Вот и проверим, так же действенна ненависть как и любовь? В теории, это два антипода… Да и вообще, негоже умирать девственником. Пусть Джинни выкусит! Пока я спускался в подземелья, моя голова напоминала мне лесное озеро, полное ледяной воды, в которой плавает куча рыбешек. Каждая мысль мелькала, не давая себя рассмотреть. Позже анализируя это состояние: опьяненный огневиски и надышавшийся зелья удачи, - я не мог точно сказать, что мной двигало. Хотелось одновременно сравнять Хогвартс с землей, вознестись в небо, проснуться в своем чулане – абсолютно нормальным, - отмотать время назад, чтобы не слышать разговора Джинни с братьями, хотелось стать драконом, чтобы сигануть с горы вниз, хотелось обычного человеческого тепла, без примеси лжи. Осталось только найти Снейпа, уговорить его на эксперимент... Когда я наконец пришел в подземелья, во мне бурлила такая сила, что я сам казался себе гелевым шариком, таким ярко-голубым, сливающимся с летним небом, – Дадли как-то отобрал у мелкой девчонки такой, и лопнул его, – но меня то никто не лопнет! Вот, впереди двери в крышку моего спасения. Стучу буквально подушечкой пальца – но раздаётся такой грохот, будто я хочу выбить эту дверь. Неправда – я очень вежливый. Феликс и огневиски со мной соглашаются, и мы все вместе продолжаем стучать. Дверь открывается на третьем полустуке, и я почти вваливаюсь к Снейпу. Ух ты, он не висит на потолке, словно летучий мышь. Ну вот, все, теперь шок обеспечен мне и большей части Хогвартса . Лицо самого опасного преподавателя в школе (да Грюм, по сравнению с ним белый и пушистый!) выглядело как-то неожиданно... усталым? Он же ровесник моих родителей... Неужели они выглядели бы сейчас такими же? Впрочем, сейчас про родителей лучше не думать. Ну-с, приступим к практической части эксперимента. Если здесь все сработает, приду к Волдеморту и нагло заненавижу его до смерти. Ух, какой я кровожадный... - Что вам нужно, мистер Поттер? – скучающий голос, взгляд не отрывается от какой-то старой книги. Дикая смесь зелья удачи и алкоголя в крови тихим шепотом напомнили мне про вежливость. - Профессор Снейп, можно Вас кое о чем попросить? - Мистер Поттер, неужели Вы умеете выражаться вежливо, если Вам об этом не напоминать? Поразительно... - а у него приятный голос, когда он не шипит из-за испорченного зелья. Бархатный такой. - Вы можете заняться со мной сексом... сэр? Вежливость – наше все. Иначе отчего у профессора так удивленно открылись глаза? - Мистер Поттер, мадам Помфри с удовольствием обследует вашу голову на предмет сотрясения мозга... Хотя я сомневаюсь, что там есть, что сотрясать. Но все же проверьтесь. Видимо, последствия квиддича просто так не проходят. Какой он заботливый. Может, рассказать ему про эксперимент? Он же ученый, поймет. А если нет? Язык решил не дожидаться решения мозга и ответил сам. - Да не бился я головой! Не бился! Это не шутка, не бред идиота… С поразительным спокойствием выслушав меня, он зачем-то встал и подошел к шкафу, достал маленький флакончик чего-то, принюхался к кубку – что, вы тоже экспериментируете? Ух, круто. Значит, я могу раздеваеться. Баш на баш, проф, эксперимент на эксперимент. Пока вы готовитесь к своему, я подготовлюсь к своему. - Пейте, - кубок как-то почти внезапно оказался в фокусе, и содержимое легко перекочевало куда-то к огневиски. - Спасибо, профессор, так лучше – пальцы не дрожат, - ух ты, круто. Ну-с, продолжим раздеваться. - Поттер, я не собираюсь с тобой «трахаться». С чего ты вообще взял, что что-то будет? – как, не собираешься? А... я же... - Что такое произошло, мистер Поттер, что вы прибегаете ко мне за два часа до отбоя и неудачно пытаетесь меня соблазнить? - А давайте я вам все расскажу и переночую у Вас? Пожалуйста... Просто что-то вдруг накатило, и все эмоции, которые заткнула было дикая смесь алкоголя и Феликса, вновь свернулись комом в груди, мешая нормально дышать. - Вон отсюда. Почему резко стало холодно? Мне нужен камин... мне нужно в камин – там огонь, там тепло... Нужно. Не знаю, говорил ли я что-то или просто выглядел так хреново, но проф разрешил мне не возвращаться в башню Гриффиндора. Там сейчас очень, очень темно, словно вся башня сжалась и перенеслась в чулан под лестницей, я чувствую это. Эффектно покинув гостиную, Снейп оставил меня наедине с пока не трансформированной кроватью и пониманием того, во что я вляпался. Эффект от крышесносной смеси огневиски и зелья удачи начал отпускать, позволяя лучше вникнуть в происходящее. Вот что интересно, а до меня кто-нибудь смешивал Высшее зелье с алкоголем? Или я и тут выпендрился? Ладно, все потом. Сейчас спать, тем более, что к гриффиндорцам возвращаться, ой, как не хочется. Трансформирую из кресла что-то на подобие раскладушки и быстро ныряю под ледяное одеяло. Холодно. Очень-очень холодно. Кажется, что вся кожа покрыта инеем и снежинки медленно проникают через кожу, точно осколки трольего зеркала, чтобы кольнуть в глаз и в сердце – как в той магловской сказке про смелую девочку Герду – настоящую гриффиндорку, на мой взгляд, которая сделала все, чтобы спасти своего названного брата. Тетя Петунья однажды читала ее Дадли, но тому она не понравилась, и, чем закончилась сказка, я так и не узнал. Интересно, а Кай спасся? Вот здесь нет милой девочки Герды, только профессор зельеварения. Будь мы в сказке, девочка обошла бы такого колдуна стороной. A вот у меня инстинкт самосохранения притуплен. Резко встаю с постели, чтобы не передумать, поправляю одеяло, чтобы не все тепло ушло – вдруг меня сразу же прогонят, если конечно не заавядят на месте. Но рискнуть стоит, ведь даже мысль об этом разгоняет кровь в жилах. И ведь не зря зелье удачи привело меня сюда? Профессор резко выделялся на фоне темного в сумрачном свете одеяла. Бледная кожа, казалось, чуть светилась, внушительный нос не пугал, как обычно на уроке, a тихо сопел, и в целом Снейп выглядел весьма привлекательным. Не мучая себя больше размышлением над сущностью бытия, я быстро залез к нему под одеяло, стараясь не касаться ледяными пятками профессора, дабы не разбудить. Тепло от соседа по постели и какая-то ложная уверенность в завтрашнем дне – откуда появиться настоящей? – быстро усыпили меня. Целая ночь без кошмаров и без опасений удара в спину – что может быть лучше? Утром меня что-то будто подбрасывает на кровати, и я обнаруживаю, что практически вплотную прижат к Снейпу и, что самое важное, эта мысль не вызывает у меня отторжения, скорее наоборот. Быстрый взгляд за окно: над Запретным лесом небо начинает окрашиваться в розоватый рассвет, предупреждая о начале нового дня. Интересно, как проф отреагирует на мою тушку рядом с ним? Сомневаюсь я что-то в том, что меня ждут жаркие объятья, да пока и не шибко хочется. Вывод один – пора сматываться. Для начала в гостиную, к трансформированному креслу. Утром меня будит хлопок двери, и я окончательно просыпаюсь. Все остатки зелья выветрились из крови, и что-то мне подсказывает что без этого чудо зелья мне с со Снейпом не разобраться. Быстро одеваюсь и на цыпочках покидаю подземелья. Надеюсь, что проф не обидится на меня за это бегство – мне о многом нужно подумать. Весь день просидел в библиотеке, искал... Много чего искал, если честно. Средства защиты от приворотных, как легче овладеть невербальными заклинаниями, свойства корня златокустника и главное – что может грозить мне и профессору, если я к нему приду еще раз и доведу свое пьяное намерение до финиша. В конце концов, обидно умирать девственником-параноиком, a если Джинни продолжит на меня так плотоядно смотреть, то я вскоре уподоблюсь лже-Грюму и буду пить только из своей фляжки. Так-с, что тут у нас? Мне, как несовершеннолетнему, ничего не будет – понятия "совращение преподавателя" нет вообще. A вот Снейпу – Азкабан в лучшем случае. Значит, надо быть очень осторожным, хотя бы до тех пор, пока мне не будет семнадцать лет и Министерство не разрешит мне самому решать с кем трахаться. Трахаться со Снейпом. Заниматься сексом с профессором. Тра-ха-ться со Снейпом. Забавно, эта мысль все больше и больше импонирует мне, теплой волной проходя через все тело. Заниматься ненавистью с Северусом. Заниматься – нейтральная волна песочного цвета, с таким тихим шелестом перьев, словно огромный гриппогриф разминает крылья. Ненависть – пурпурно-алая волна, выжигающая внутри нечто важное. Ненависть гремит и сверкает грозой, прохладным дождем смывая последние сомнения. Северус – северный ветер, настолько холодный, что обжигает при прикосновении. Обжигает - закаляя. Решено, сегодня я снова ночую у него. Когда я прихожу к нему в комнаты, то понимаю, что приперся чересчур рано и «объекта» пока не обнаружено. Что ж, есть время морально подготовиться: все же "что-то решить" и "что-то сделать" – это несколько разные понятия... Можно подремать в гостиной, подождать его. Сам не замечаю, как проваливаюсь в сон-наваждение. Мне снится мама – такая же молодая и красивая, как и на фотографиях. Мы оказываемся на ромашковом поле, и мама молчит, но очень сильно обнимает меня, ласково ерошит волосы, и я смотрю в такие знакомые зеленые глаза. Она аккуратно проводит пальцем по моему шраму, и пара слезинок скатывается по ее щекам, почему-то огибая веснушки, и холодными снежинками падает на мои руки. Тихий шепот, словно шелест травы, звучит повсюду, хотя мама не раскрывает рта, a просто молча улыбается: - Ты уверен в своем решении? Я немного не понимаю, про какое именно она решение спрашивает, но на всякий случай согласно киваю головой. Нежный поцелуй в кончик носа, последнее ласковое касание моих волос – и меня выкидывает из сна. Пару минут просто прихожу в себя, пытаясь соотнести реальные подземелья с солнечным ромашковым полем и тут замечаю, что мантия Снейпа висит на вешалке, a вот его самого не видно. Палочкой вызываю время – два часа ночи. Тихо, стараясь не скрипеть трансфигурированнной раскладушкой-креслом, поднимаюсь и прохожу к Снейпу. Не томя себя размышлениями, так же, как и вчера, забираюсь к нему в постель. От профессора как обычно пахнет какой-то смесью трав, и особенно ярко чувствуется аромат сухой ромашки. Меня словно подталкивает чертенок, и я неловко прикасаюсь к тонким губам, a потом близко подвигаюсь теплому телу и снова засыпаю – без всяких снов. Утром так же, без слов, убегаю. Ну да, я боюсь посмотреть в глаза утром. Мне кажется, что кроме этой странной холодной ненависти, что так сильно греет меня по ночам, я увижу там брезгливость – это подкосит меня окончательно. A днем нам сообщают, что профессора Снейпа какое-то время не будет - неделю как минимум. Все вокруг начинают радостно шуметь, а мне кажется, что кто-то наслал на меня заклинание заморозки. Неделя. И как прожить ее и не превратиться ледышку? Неделя. Интересно, он будет отсутствовать обычную неделю или рабочую? И куда же он поехал? Может его Лорд Волдеморт послал? A если нет? Вдруг убьют или сейчас пытают? A может Дамболдор его послал? Или он в бордель пошел? На неделю? Почему нет… Трольева отрыжка, как прожить эту неделю? Каждый день тянулся словно магловская жвачка, и раздражало все так же. То, как безрассудно Гермиона кидается на защиту близнецов, в очередной раз приехавших в гости к «малышу Ронни и крошке Джинни». То, как завистливо смотрит Рон на мою метлу. То, как часто мелькают рыжие всполохи волос Джинни. То, как шумно в гостинной грифов. То, как раздражающе-неожиданно раздается щелчок от фотоаппарата Коллина. A Снейпа все не было. В пятницу я не выдержал и, вызвав Добби, уговорил его принести мне бутылку огневиски. Лопоухий эльфеныш со слезами в огромных глазах уговаривал «Великого Гарри Поттера, сэра» не пить, но было так хреново, что увещевания домовика не принесли никаких результатов. В итоге, Добби принес мне не магическое пойло, a магловский скотч, и я, завернувшись в мантию-невидимку, отправился в подземелья. Не то что бы я рассчитывал найти там Снейпа – не с моим везением, - но там было тепло, тихо и не было так раздражающих меня сейчас рыжих. Кресло, которое я уже считал своим, быстро нагрелось подо мной, огонь в камине переливался ярко-желтыми язычками, словно зимнее солнце, скотч исчезал из бутылки параллельно с моей хандрой, и все казалось не таким отвратительным. A потом в комнату зашел сам зельевар. От него пахло острыми специями, сухой травой и хвоей, и немного пустыней. Снейп вначале не заметил меня, направляясь в сторону ванной комнаты, постепенно стаскивая с себя одежду, a я старался не отсвечивать, тихо наблюдая за полустриптизом. — Мистер Поттер, не желаете ли объясниться? Какого черта вы здесь делаете? Меня, кажется, заметили. Жаль, но надо объяснится. Руки и язык неожиданно оказываются неподъемными, и вместо красивой речи у меня изо рта вырываются почти несвязные предложения. — О, профессор Снейп, а вы живы... а я вот, — нелепое взмахивание бутылкой, которая попыталась было убежать, — жду вас. Очень жду... Так, ноги, на раз-два встали. Я сказал встали! Ну, пожалуйста, – о-па, получилось. Теперь не выпуская из поля зрения цель – Снейпа, – целенаправленно иду в его сторону. Просто поразительно, каким тяжёлым стало тело при том, что мозг лишь чуть сбросил проблемы, но все держит под контролем. Кроме тела, разумеется. — Проф... А почему понятие «заняться любовью» есть, а «заняться ненавистью» нет? Я стою к нему так близко, как раньше не мог и мечтать. Нет, конечно, он и раньше стоял близко ко мне , перед тем как снять баллы например, но так, что я чувствую отголоски его дыхания на своей щеке. Хм, если подумать, то так близка ко мне была Чу Чанг, когда мы, смешно сталкиваясь носами, попытались поцеловаться, но здесь явно дело не в расстоянии. Я практически чувствую, как бьется его сердце, и мне самому хочется раствориться в этом звуке. Он что-то говорит, я что-то отвечаю и потом целую его – нежно и очень осторожно, словно перед мной не сальноволосый ублюдок всея школы, a хрустальная статуэтка... Или морда дракона. Зеленого, валлийского. И не надо ему превращаться в прекрасного принца: отбивайся потом от рыцарей. Неа. Вот только пусть только на одном поцелуе вечер не закончится. — А давайте займемся ненавистью, сэр? Так сказать, в честь памяти ненавистного Джеймса Поттера. Вы трахнете меня, и всем будет хорошо. Ну, пожалуйста... — вот стоило мне чуть отдалиться, как профессор вновь начинает «покрывается броней», - я практически вижу, как тонкая прозрачная пленка вначале прячет под собой эмоции глаз, опускается ниже... Врешь, не возьмешь! Я перехватываю эту мерзкую пленку на губах, заставляю ее сгореть в своем дыхании, пытаюсь докричатся до чего-то мне не ведомого, но самого важного в жизни... И мне отвечают. Да так, что весь остальной мир может навечно превратится в глыбу льда, a я и не замечу. Горячие руки Снейпа подхватывают меня под задницу, нагло прижимают к себе, и я чувствую себя, точно самая счастливая добыча дракона, которую тащат в свою сокровищницу. Обхватываю Снейп... Северуса одной рукой, чтобы он точно никуда не исчез, другой рукой пытаюсь расстегнуть кучу пуговиц, которые скрывают такую белую кожу, что я, по сравнению с ним, выгляжу, как мулат. Короткое заклинание – и все молнии-застежки-пуговицы расстёгиваются, a одежда куда-то исчезает. Меня все так же держат на руках – черт-черт-черт, как классно, – и мы вместе падаем на кровать. Я оказываюсь под Северусом, и это такая приятная тяжесть, что сдерживаться больше кажется невозможным и тихо стону куда-то в район шеи, в черные волосы, пахнущие пыльным лесом. Гребанный колдун, почему я так странно на тебя реагирую? С самого первого дня в Хоге ты постоянно занимал мои мысли куда больше, чем положено учителям, даже таким гадким учителям, как ты. Так почему же меня выгибает от твоих поцелуев-укусов, словно в меня попадает молния? И да, если ты сейчас прекратишь, я зааважу тебя к Мерлиновой матери. Резкий выдох: неожиданно, один палец смазанный чем-то холодным и маслянистым скользнул вниз по позвоночнику, прямо в задницу, и принялся поглаживать анус легкими круговыми движениями, иногда немного надавливая. Сам же Снейп, «не зная», что творит его рука, словно играл на мне, как на очень странном инструменте: поцелуи, пощипывания, поглаживания – от каждого, кажется, даже от случайного касания, с меня словно спадали навешанные кем-то цепи-условности, грудь разрывалась от горячего воздуха, пропитанного чуть горьковатым запахом пота и мускуса. Тем временем один особо наглый палец проскользнул в дырочку, немного поглаживая изнутри и давая привыкнуть к необычным ощущением. Ну, не сказать чтобы это было таким неожиданным – примерно этого я и ожидал, и поэтому, закрываясь на целую кучу замков и запирающих заклинаний в ванне старост, пытался самостоятельно растянуть себя. Так что можете не беспокоиться профессор, все, что в моих силах, я уже сделал. В конце концов, тело – не самая большая плата за тепло человеческой души. Немного поддаюсь бедрами назад – и теперь в моей заднице хозяйничают уже два пальца, в то время, пока Снейп накрывает своим ртом мой член, словно выдавливая остатки воздуха из груди с громким стоном. Чтобы не кончить так рано, пытаюсь представить что-нибудь отвратительное, но даже Амбридж в полупрозрачном пеньюаре почти не помогает. Все остальные манипуляции Северуса со мной почти не запоминаются – только как небольшая боль в самом начале и что-то огненно-очищающее в процессе. Отключился я практически сразу после того, как Северус отстранился от меня и холодок очищающего пробежал по коже. Тихий смешок – эта легкая прохлада даже чуть приятно, что в принципе моей нелюбви к холоду практически нереально. Цепляюсь за него всеми четырьмя конечностями и проваливаюсь в сон. Утром чувствую себя погано – преимущественно из-за похмелья, но и легкий дискомфорт между ног не добавляет любви к жизни. Впрочем, воспоминания о том, как, собственно, этот дискомфорт был получен, резко поднимает настроение. Тело чувствует себя, как после хорошей тренировки и массажа одновременно. А понимание того, что теперь я могу с чистой совестью приходить сюда и греться о «своего» зельевара – вон сколько моих засосов на шее и ключицах у Снейпа – повышает уровень удовольствия от жизни на недосягаемую прежде высоту. Сейчас я пожалуй уйду, но вечером обязательно вернусь к своему зельевару. Не зря же у гриффиндорцев на гербе лев – король зверей, у которого всегда все самое лучшее: лучшие куски мяса, лучшее лежбище… И лучшая чешуйчатая грелка. Не думаю, что Снейп будет против... A если что, я всегда могу включить своего внутреннего слизеринца. В конце концов, старый добрый шантаж еще никто не отменял, хе-хе.