- Джордж Оруэлл, «1984»
***
Спок не существовал. По крайней мере, на этой планете и в этом мире. Никакого «мистера Спока» не рождалось, и никто с таким именем не пропадал во всем дистрикте Ukay страны Земля. - Возможно, вам лучше свериться с вулканской базой данных, - предложил доктору несуществующий мистер Спок. На него уставились два вопросительных взгляда – один с медицинским интересом, а другой с жалостью. Джордж наклонился к нему и прошептал на ухо так тихо, будто то, что он говорит, могло смутить Спока: - Может быть, «Спок» и пропал на Вулкане, но не в Ukay. Никто никогда не выходил и не входил сюда, кроме бежавших заключенных и торговцев. Ты здесь родился, поэтому ты здесь и живешь; и ты умрешь тут, так же, как все в своих дистриктах. Не самая приятная мысль для размышлений. - Я не могу взять шаттл, чтобы добраться отсюда до планеты Вулкан? - Дистрикта, - терпеливо, будто учитель или родитель, поправил его снова Джордж. – До дистрикта Вулкан. Я никогда не слышал о «планете Вулкан», но дистрикт находится прямо за нашей границей. Однако нам не разрешено ее пересекать. Так же как и вулканцам нельзя прийти к нам. - Мне казалось, мы были союзниками с... дистриктом Вулкан, - усомнился Спок. - Так и есть, - подчеркнул доктор. – Мы поставляем товары, снабжаем их оружием и пересылаем средства в случае катастроф. И они делают то же самое, если такое случится с нами. Нам не нужен непосредственный контакт с тем или иным дистриктом, чтобы сотрудничать. Интересно. Пересекать границу нельзя ни при каких обстоятельствах. Скорее всего, разрешение нужно получить от государства – довольно непрофессиональное руководство коммунистической политсистемы. Но Спок решил поразмышлять над этим позже. - Я понимаю, - сказал он, будто припоминая что-то. – Но если я вулканец, как я могу здесь находиться? Если общение между дистриктами не разрешено, не следует ли мне быть по другую сторону? - Похоже, что следует, - пожал плечами Джордж. – Может быть, один из твоих предков был с Вулкана. Следуя стандартам этой планеты, это возможно, но все-таки маловероятно. Мог ли он выглядеть как вулканец, иметь потомка из того дистрикта, если общение, смешение и совокупление между вулканцами и юкеевцами запрещено? Спок что-то упускал в своих логических умозаключениях, и ему просто нужно было время найти, что именно. - Хмм... – промычал доктор, глядя в экран компьютера, огромной коробки, к которой была присоединена мышь. – Пропавшего «мистера Спока» нет, но есть вулканец по имени Селик. От него ничего не было слышно с тех пор, как он ушел из дома на работу в Куб Распределения. - Тебе что-нибудь из этого знакомо? – с надеждой спросил Джордж. Да, действительно. По крайней мере - имя. У Спока был двоюродный брат – или, может, он был ему дядей? – по имени Селик, которого он встречал всего раз, перед его kahs’wan (прим. пер.: вулк. – тест на выживаемость, проводящийся в возрасте семи лет), будучи ребенком. Но вот Куб Распределения… - Думаю, что да, - сказал Спок с фальшивой неуверенностью. – Но я сомневаюсь… - Ничего страшного, - утешительно пролепетал Джордж. – Я уверен, все встанет на свои места, как только ты обоснуешься и подстроишься под расписание. - Возможно, - спокойно согласился Спок. Он надеялся (как по-человечески с его стороны) на то, что, где бы ни был этот Селик, с ним все было в порядке, и он не возражает, если Спок ненадолго позаимствует его личность. К тому же, причина была уважительной: личность его собственная. - Где я жил? Доктор опять что-то промычал; его средний палец ударил по мышке, и картинка на экране поползла вниз. - Театральный проспект, большой жилой комплекс сразу рядом с Главной улицей. Ты живешь в квартире 221, не женат и без детей, - закончил читать доктор. Спок чуть не издал вздох облегчения. Слава богу, не было никакой жены, которая осложнила бы его положение. На самом деле, это было довольно приятно воспользоваться чьей-то личностью. Жизнь уже была построена без его участия – семья, друзья, работа, дом. Все, что ему нужно было делать, это лишь делать вид, будто он ко всему этому принадлежит. - Какое совпадение! – широко улыбнулся Джордж. – Я живу в этом же комплексе. Четырьмя этажами выше, но в этом же здании. Театральная? – переспросил он у доктора и получил кивок в ответ: - Ага, там же. Жаль, ты работаешь в Распре, а не в Лите, как я. - В Литературе? – спросил Спок. К сожалению, коммуникатор-переводчик, имплантированный в его голову рядом с ухом, не мог переводить человеческий сленг и расшифровывать аббревиатуры. - Куб Литературы, - подтвердил Джордж, даже не подозревая, что Спок и понятия не имел, о чем он говорит. – Мы имеем дело с газетами, мультфильмами, голограммами, образовательными книгами и поэзией – в общем, довольно много из того, что ты смотришь и читаешь. Особенно история, чаще всего - прошлое. К чему еще история имеет отношение? – спросил себя Спок. Закрыв глаза, он вообразил себя персонажем из книги, которую однажды читала ему мать, когда он был еще «от горшка два вершка», как бы выразился доктор МакКой. В этой книге логика была нелогичной, бессмысленное обретало смысл, а белый кролик опаздывал на чаепитие. Будучи ребенком, он сильно переживал, представляя, что чувствует Алиса. Смущение и осторожность – ни в коем случае не страх – предавали уверенности в сделанном им последующем шаге. Любое действие может быть или катастрофически ошибочным или идеально верным. Не было ни золотой середины, ни права на ошибку и ни одного логического решения. Простая интуиция и – как посмел он об этом подумать? – эмоции, которые привели бы его домой. Он открыл глаза и увидел перед собой хмурящегося доктора и озабоченный взгляд Джорджа. - С тобой все в порядке? – спросил последний, ища своими голубыми глазами то, что так беспокоило его новоиспеченного друга. - Да, - ответил, качнувшись и потирая двумя пальцами висок, Спок, - просто голова болит. - Так и должно быть, - добавил темнокожий доктор. – На вас начинают действовать препараты. Он отвернулся и начал рыться в своем ящике, пытаясь найти тонкую, запакованную в синий целлофановый пакет иглу и маленькую баночку с фольгой вместо крышки. - Подождите еще минуту и… Инстинктивным и непроизвольным движением Спок оттолкнул от себя его руку. - Не проще бы было дать мне таблетку? - Таблетку? – доктор поддался вперед и с нетерпением потрогал большим пальцем иглу. – Это с вашими-то ушами? Неуверенный в том, искренняя ли это забота или обычное замечание о его расе, Спок протянул свою руку по направлению к длинной игле. До этого ему только несколько раз делали укол, когда без капельницы обойтись было нельзя, но этот был совсем другим. Рукав был закатан, а его длинная рука от самого плеча была смазана холодным спиртом. Пальцы доктора, теплые, по сравнению со спиртом, схватили его кожу, и игла быстро проникла в пространство между большим и указательным пальцем. Спок чуть не вздрогнул – гипоспрей был эффективней и менее болезненным, по сравнению с этой инъекцией. Чистая жидкость втекла в его зеленую кровь, оказавшись еще более холодной, чем руки доктора и спирт вместе взятые. - Вот так, - сказал доктор, бросая иглу в оранжевую коробку, а бутылочку и вату со спиртом в мусорный бак. – Если будут еще проблемы – приходите. Память должна начать возвращаться в течение недели. Если ничего не изменится, возвращайтесь. Даже не считая укола и странных показателей трикодера, это был самый агрессивный медицинский осмотр среди тех, что Споку приходилось когда-либо проходить. Возможно, это потому, что на самом деле с ним все в порядке, а неподалеку в космосе находится Джим, который уже готов телепортировать его обратно на Энтерпрайз, где его ожидает доктор МакКой, сгорающий от нетерпения, чтобы сделать очередное замечание. Конечно, МакКой был настоящим врачом по сравнению с тем, кем был этот «доктор», но Спок не собирался жаловаться, ведь глупость в данном случае работает на него, а не против. Он поблагодарил «хорошего» доктора, расправил рукав и отправился с Джорджем, предложившим показать дорогу к дому. Не было ни малейшего признака того, что что-то может пойти не так.***
Конечно, было кое-что не так – сам Спок, или лучше сказать Селик. Он остановился у стойки регистрации и попросил вернуть аппаратуру, которую у него забрали: фазер, коммуникатор и трикодер. Женщина у стойки кинула на него непонимающий взгляд, покачала головой и заявила, что подобных устройств к ним не поступало. И вот перед ним уже здание многоквартирного комплекса. Оно было большим - больше, чем Спок себе представлял, а также намного грязнее. Нет, на нем не было граффити – оно было просто грязным и пыльным, а окна, казалось, почернели от дыма. Длинная ведущая наверх лестница – такому нецивилизованному, варварскому месту лифты были чужды – так же, как и само здание, оставляла желать лучшего. Щели в полу, встречавшиеся на каждом шагу, были забиты грязью, фантиками от конфет и конечностями насекомых; перила были липкими из-за потных рук, прикасавшихся к ним; пятна краски и откуда-то взявшейся слизи покрывали стены. Спок бы смог определить что это за слизь, был бы с ним его трикодер. - Что ж, - объявил Джордж после того, как они прошли через еще один коридор, ища глазами квартиру, в которой якобы живет Селик, - похоже, это твоя комната: 221. В Споке разгорелось поистине человеческое разочарование от того, что он не обнаружил букву «B» рядом с номером квартиры. Он полагал, что из всех совпадений, которые уже произошли, это было бы наиболее позволительным. Спок открыл дверь и удивился, так как она была не заперта. Проверив еще раз, он убедился, что не было ни замка, ни замочной скважины или даже магнитного замка, чтобы закрыть дверь. Только застрявшая щеколда, которую пришлось бы взламывать, если бы дверь закрыли. Казалось, все пыталось омрачить его день: то, что перенесло его сюда, логика «Алисы в стране чудес», которой следовали правила этого места, доктор, трикодер, украденные у него вещи, некомпетентность, грязь, туман, а теперь еще и жилье, в котором проживал когда-то Селик. Было три комнаты: спальня, ванная и совмещенная с кухней гостиная, где был лишь один стул, раковина и холодильник. Под раковиной стоял шкаф, а перед стулом – телевизор, транслирующий какую-то чепуху. По крайней мере, ванная комната была почти чистой, ведь любой настоящий вулканец постарается остаться опрятным, даже в самых плачевных обстоятельствах. Спок прошел в спальню. В шкафу висела какая-то гражданская одежда, а также уродливый оранжевый комбинезон, предположительно, для работы. Кровать была аккуратно застелена, а окно закрыто темной занавеской, едва пропускавшей свет. Джордж поднял тонкую светлую бровь, увидев, что Спок рассматривает стену. - Что ты ищешь? - Выключатель, - ответил Спок, не отвлекаясь от своего занятия. – Не могу найти ни одного в этой комнате. - Это потому что в спальне нет даже лампы, - ответил Джордж, будто это было так же естественно, как и вулканские уши у Спока. – Зачем тебе свет в спальне? Они ведь нужны только для того, чтобы в них спать, значит и свет не понадобится. Солнца вполне достаточно, чтобы одеться утром. Спок был не совсем согласен с последним утверждением, когда открыл темную занавесь. Они находились значительно выше чистых улиц и были прямо в середине облака смога. Он уже ненавидел тот день, когда ему понадобится открыть для чего-либо окно, и надеялся, что Джим придет за ним задолго до того, как возникнет такая необходимость. Даже через мутный коричневый поток света, ворвавшегося в комнату, было видно, насколько запылен и тяжел здесь воздух. Но сама спальня была не в таком уж и плохом состоянии. Одежда как раз подходила ему по размеру. К счастью, вулканский ген в строении Спока оказался доминантным, поэтому он унаследовал рост вулканца от своего отца, вместо человеческого роста, который у каждого представителя этой расы был разный. - Я живу в комнате 567, - сказал громко Джордж, стоя около входа, и, дав Споку время закрыть шкаф, продолжил: - Если хочешь, завтра я могу тебе показать, где находится Куб Распределения. Он как раз по дороге к Литкубу. - Я был бы вам очень признателен, - согласился Спок, кивнув головой. – Во сколько? - В документах сказано, что твоя работа начинается в 9:15, поэтому, может, встретимся в 8:40? Спок согласился еще раз и с типичной присущей людям учтивостью произнес: - Благодарю вас за помощь в течение последних нескольких часов. Джордж добродушно пожал плечами и изобразился на лице «кирковскую» улыбку. - Для чего еще нужны друзья, Спок? Ой, я имею в виду… - хихикая, прервал он себя на полуслове, - Селик. Знаешь, возможно, это и есть твое настоящее имя, но, по-моему, Спок подходит тебе больше. - Я совершенно согласен, - ответил он, поглядывая на книгу и конверт с документами, с которыми он был отправлен домой из больницы. Он намеревался изучить все это в полном объеме, когда останется один. – Если хотите, можете звать меня Спок, пока никого нет рядом. - Ловко придумано, - просиял Джордж. – Как прозвище. Конечно, именно так я и буду делать. Высокий и сильный мужчина направился к двери, но остановился и быстро повернулся обратно: - Просто напоминаю: комендантский час – в 23:30. Спустя пять минут, свет должен быть выключен. Чем больше он узнавал о дистрикте Ukay, тем негостеприимнее он оказывался. Тем не менее, Спок просто снова поблагодарил этого человека, подождал, пока дверь за ним захлопнется, и бросился читать документы. Он начал со своего собственного медицинского дела – с пропущенных доктором через огромный принтер бумаг с напечатанной на них информацией о его личной жизни. Имя: S’chn T’gai Selik cha’ Skon. Возраст: 28 лет. Прошлый и нынешний статус: не женат, не связан, под контролем (что это означает, Спок узнал лишь через пару дней). Там указывались также его привычки, график, места, которые он посещает чаще всего, когда уходит на работу и когда возвращается, сколько часов провел в местном центре Флота и на общественных работах (что было одним и тем же). Изучение того, у кого он украл личность, отчасти было увлекательным занятием, но все-таки казалось не таким интересным и важным по сравнению с удивительной тоненькой книжкой, из которой можно было узнать намного больше. Она была старой и пыльной, но корешок ее затрещал, поэтому было ясно, что ее давно не открывали. Прошлые читатели, видимо, мало заботились о тех, кто будет читать книгу после них, о чем говорили рисунки на полях и в углах страниц. К своему ужасу, Спок обнаружил, что одна страница слиплась, и, попытавшись отделить их, содрал несколько слов. Теперь все становилось логичнее, а пробелы в его знаниях заполнялись; но чем больше он читал, тем сильнее жалел об этом. Флот контролировал все. Товары и их распределение, путешествия и связь, покупку и продажу, деньги и то, как они тратятся, все, что кто-то когда-либо читал и смотрел, и даже самих людей. «Свобода – это рабство, - в тишине, шевеля губами, читал Спок. – Незнание – это сила. Война – это мир». То же самое сказал доктор после фразы Джорджа: «Так говорит Флот» Флот не был Звездным Флотом. Звездный Флот имел благие намерения и занимался миротворчеством. Флот воплощал зло, боль и распространял войну. И, согласно пропаганде в брошюре, материал в которой Спок пытался усвоить, Флот никогда не ошибался. За всю историю не было ничего, что не предвидел бы заранее Флот. Каждое предсказание, каждое пророчество, даже прогноз погоды – все имело стопроцентное исполнение. Невероятно. Ум Спока мгновенно среагировал на это. Более того, невозможно. «Кто контролирует прошлое – контролирует будущее. Кто контролирует настоящее – контролирует прошлое». Все это было абсолютно логичным и абсолютно нелогичным одновременно. Это была идеальная, холодная, жесткая логика – никаких эмоций. Диктатура, коммунизм, тирания и ни одного, кто бы заметил, что они делают все так, как им говорят, и ведут рабский образ жизни. Даже хуже, так как рабов держали хотя бы в качестве людей. Они же были безжизненными роботами - Флот беспокоится лишь о том, как все выполняют свои функции, а если люди не справляются с обязанностями, то от них избавляются. Настоящее было под контролем Флота, поэтому они наверняка знали, что история вершится так, как они этого хотят. Управление историей давало Флоту возможность предсказать ближайшее будущее. Флот был похож на ребенка, спорящего во время игры о том, что он выиграл, и нежелающего признавать поражение. Согласно установленным правилам, он проиграл. Но по его собственным, придуманным, правилам, он заслуживает победу со всеми почестями. От этой мысли Споку стало не по себе. Его головная боль усилилась от напряжения, связанного с попыткой понять, как все эти люди могут быть так слепы, когда правда лежит перед их глазами. Непрекращающееся гудение голокрана не давало его голове успокоиться. Не запомнив страницу, на которой он закончил читать, Спок оставил книгу перед собой в раскрытом виде, пересек грязный ковер и подошел к телевизору, который, видимо, был оставлен включенным Селиком. Брови его удивленно поднялись: поиски выключателя на телевизоре принесли те же результаты, как и поиски выключателя в спальне. Там была лишь кнопка регулирования звука, которая сейчас установлена на самую низкую громкость. Не было ни кнопки отключения звука, ни переключателя каналов, ни выключателя. Но была камера слежения. Камера, направленная в одну сторону. Вдруг Спока осенило, что все это время за ним следили. Он с трудом подавил в себе желание быстро отойти и не спеша начал ходить по комнате. Теперь стало ясно, зачем здесь эти провода - поначалу он ошибочно принял это за плохую электропроводку. Спок сконцентрировался, напрягая все свое логическое мышление. Исчезнувший Селик, должно быть, оставил эти провода здесь не просто так. Скорее всего, он позволял следить за собой по причине, которой Спок все еще не может понять. Он попятился назад к стулу, поглядывая то на слова в книге, то на голокран. Программа была включена: ничего интересного или очень важного, всего лишь реклама какой-то рабочей обуви, в которой говорилось о перевыполнении норм производства. Там благодарили великих мужчин и женщин Флота из Распркуба. Спок вернулся к книге, но мысли его были далеко, а глаза не следили за текстом. Капитан Кирк однажды находился на большом расстоянии от корабля, вне зоны связи, а память его была стерта. Он был женат, ждал ребенка и руководил народом, похожим на древних уроженцев Америки. Идеальная Утопия, как он тогда сказал. Да так оно и было в воображении Джима. Для Спока это оказалось трудным, - намного труднее, чем он мог бы себе признаться - вычеркнуть так много всего из его жизни: жену, ребенка и идеальный мир, которым Джим дорожил. Но если Джим завел семью и начал жизнь вдали от Флота, Спока выкинуло в совершенно противоположный, другой Флот. «Антиутопия,» - пробормотал Спок, быстро взглянув в сторону голокрана, прежде чем вернуться к книге. Он не мог быть слишком осторожным. По крайней мере, не сейчас.***
Один громкий и длинный гудок. Не было ни топанья ног, ни кричащих голосов, ни лейтенанта Ухуры, возвещающей о Красном коде. Вместо этого было шарканье множества пар кожаных ботинок, направляющихся к своим рабочим местам. Шепот был настолько тихим, будто он находился глубоко под землей. Спок шел за низким, переваливающимся с ноги на ногу коренастым мужчиной, неприятный и громкий голос которого был похож на гогот гуся. - Из-за твоей травмы, Селик, работа у тебя сегодня будет простой, - сказал мужчина, новый босс Спока по имени мистер Монтег, указывая на огромную машину с размещенным на ней стулом на колесах. – Люди, стоящие на ленте конвейера выше, прикрепляют кожу к основанию ботинка. Твоя работа – это нажимать на рычаг каждый раз, когда конвейер останавливается около тебя, чтобы прочно соединить ботинок с подошвой. Понял? Спок кивнул. Надуваясь, мужчина разглагольствовал о его работе так, будто она была очень важной, и это честь ее выполнять. Ему всего-то нужно было опустить рычаг, чтобы под тяжелым весом две части ботинка прилипли друг к другу, а потом поднять его обратно. И так много раз. Спок еще не приступил к работе, а она уже казалась ему скучной. Он хотел вернуться в свой офис на корабле, к нескончаемой человеческой бумажной волоките, избежать которую он мог, имея для этого миллион отговорок. - Да, сэр, - вежливо ответил Спок. – Полагаю, я смогу вернуться к своей обычной работе, как только вылечусь? - Ты вернешься на свое рабочее место и займешься составлением статистики уже очень скоро, - пообещал мистер Монтег, приглаживая свои единственные несколько волосков. Прежде чем заговорить снова, низкий, жирный и чрезмерно потный мужчина вытер руки о свои джинсы и поправил воротник. - Твой перерыв начинается в 14:30 и кончается в 15:15. Не сложно запомнить, верно? Последовал еще один вежливый кивок. Потворствующий тон голоса этого человека напоминал то, как Джим однажды разговаривал с детьми, которые, следуя указаниям Ангела-хранителя, убивали своих родителей. - Я понял, сэр. - Вот и хорошо, - Монтег похлопал своей толстой рукой по спине Спока, одетого в мешковатый комбинезон. Вулканцу было не по себе из-за его бледно-оранжевого цвета, отчего болезненный оттенок зеленого появился и на его лице. - Что ж, пора приступать к работе! Как только круглый человек ушел, Спок облегченно вздохнул. Он моментально осмотрелся: на каждой стене было по голокрану, так, что каждый мог смотреть на них в любое время из любого угла – и наоборот. Как только раздался второй гудок, Спок занял свое место, положил руку на рычаг и приготовился к часам утомительной черной работы.***
Спок чувствовал себя мертвым. Вернее сказать, мозг его был мертв. Разум будто онемел, ведь он почти им не пользовался. Интересно, так ли чувствовали себя в начале XXI века рабочие или, что хуже, видеогеймеры. В голове была сплошная каша, каждая клетка серого вещества была засорена постоянным вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, которое ему приходилось делать рычагом. Его рука все еще двигалась по той же траектории. Каждый раз, когда он за чем-то тянулся правой рукой, она незамедлительно пыталась поставить это обратно. Колени Спока болели из-за долгого сидения на том стуле, ведь он не шевелил ни чем, кроме плечей и рук. Все это время он ни на что не облокачивался, поэтому в спине чувствовалась боль. С 9:15 до 14:30 – Споку казалось, это были самые долгие пять часов и пятнадцать минут в его жизни. И сейчас был всего лишь перерыв на обед. После он должен вернуться и продолжить то же отупляющее, приостанавливающее работу мозга вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх… - Эй, Селик! – раздался бодрый голос с противоположной стороны зала. – Селик, сюда! Это был не кто иной, как Джордж Кирк. Похоже, кафетерий был общим для работников всех кубов Флота. Четыре в одном, подсчитал Спок. И все они вместе занимали огромную площадь. Здесь обедали рабочие из Куба Распределения, Куба Литературы, Куба Контроля и Куба Порядка – или Распркуба, Литкуба, Контркуба и Поркуба. Некоторые из людей – если они таковыми являлись – сокращали названия еще короче, а иногда называли место своей работы просто «кубом». Задача одного куба была сложнее задачи предыдущего. Скорее всего, работа Спока в Кубе Распределения была самой простой. Они делали все: еду и одежду, книги и игрушки, даже бритвенные станки для мужчин и колготки для женщин. Вся одежда была одинаковой – комбинезоны, костюмы, юбки, штаны – для любого возраста; она могла различаться лишь в зависимости от пола. Один вид обуви, именно той, в производстве которой участвовал Спок: большие, неуклюжие и ужасно сделанные туфли, которые быстро изнашивались. Второй куб, там, где работал Джордж, был Кубом Литературы. Они сочиняли истории и составляли из них материал для газет, которые Куб Распределения печатал и распространял. Кто-то занимался кинематографом и делал фильмы для развлечения, кто-то - мультфильмы для детей, а другие – книги на все возрастные категории. Некоторые делали ту же самую работу, сюжеты отличались лишь персонажами и развязками. Все произведения куба были кровавыми и жестокими; фигурировало бесчисленное количество смертей и убийств; Флот всегда оказывался прав, был сильным и во всем идеальным, а тот, кто противостоял ему, уничтожался, будто его никогда и не существовало. Третьим был Куб Контроля. Спок определил его как военное подразделение Флота. Они были именно теми, кто наблюдает за тобой через голокран и удостоверяется в том, что ты делаешь все так, как приказывает Флот. Они патрулировали улицы, наблюдали с неба, подглядывали в окна, а камеры слежения проверяли в случайном порядке, поэтому каждый вел себя всегда согласно предписаниям Флота, иначе его имя навсегда вычеркнут из истории. Четвертый и последний куб был, пожалуй, самым пугающим из всех - по крайней мере, так понял Спок, дочитав брошюру. Куб Порядка: закон и правосудие всея дистрикта Ukay. Они имели дело с судебными исками, наказаниями за преступления, и, похоже, это был единственный суд на всей планете. Присяжными всегда были конкретные люди, подкупленные говорить то, что хочет Флот; судьи внушали ужас и, не раздумывая, пользовались полномочиями; весь суд напоминал балаган. (Это было собственным замечанием Спока, так как Флот никогда в этом бы не признавался, и все, похоже, верили, что в Ukay царит утопия.) На некоторое время, пока шел обед, кафетерий соединял все четыре куба. Они были вместе и были под землей. Казалось естественным пойти сейчас к Кирку, к любому Кирку в любом мире и в любой вселенной. Был ли это Джордж, Сэм или Джим, каждый Кирк казался истинным лидером и привлекал Спока. Пройдя через шумный зал, он оказался на его противоположной стороне. Джордж поприветствовал его улыбкой, какой всегда светился его Джим, когда они встречались за ланчем. - Ты взял с собой карточку? – спросил Джордж, схватив грязный, ни разу не мытый поднос и подавая еще один Споку. Увидев зеленую пластиковую карточку, Джордж одобрительно кивнул: - Хорошо. Повесь это сюда и покажи, когда подойдешь к стойке раздачи. - Есть ли для всего этого какая-нибудь уважительная причина? – сказал Спок, едва слыша свой голос. - Ага, - как-то фыркнул Джордж. – Ты вулканец. Если не хочешь есть рагу с говядиной, нужно показать карточку. Это казалось довольно логичным. Вместо говядины Джордж получил миску бульона и кусок мяса. У Спока был салат, вид которого оставлял желать лучшего. Он был ничем не заправлен, чтобы каждый мог сделать это сам, но среди приправ был лишь пакетик смеси из соли и перца. Листья салата были увядшие и потемневшие, а нарезанные кусочками помидоры, лежавшие под сырой, не до конца размороженной морковью, были надкусаны. Консервированные оливки темно-зеленого цвета катались по тарелке, а при одном взгляде на красные и оранжевые фаршированные перцы просто тошнило. У каждого на подносе с краю лежали завернутые в целлофан печенья. Среди предложенных напитков были разные виды мутной воды. Были ли это просто масляные пятна на стакане или все-таки вода была такого цвета, Спок и знать не желал. Алкогольные напитки отказался бы попробовать даже любивший это делать доктор МакКой, ибо в бурбоне уже что-то плавало. Рядом также стояла обычная газировка. Спок решил остановиться на третьем варианте, газированной воде без сахара, которая выглядела чище обычной. Вместе они сели за столик на двоих; над ними был огромный голокран, еще один стоял рядом. Джордж без промедлений накинулся на кусок мяса, черпая при этом суп, покрытый масляной коркой и с плавающими наверху серыми размякшими кусочками говядины. Спок был более осторожен и, прежде чем насадить листья салата на вилку, потыкал в них. Зеленые, разваливающиеся овощи отказывались быть проколотыми столовым прибором, поэтому в конечном итоге вулканец попросту зачерпнул их ложкой. Чтобы хотя бы как-то избавиться от тошнотворного привкуса, Спок посолил блюдо. Похоже, масло на кухне добавляли везде. Все это время они разговаривали; по большей части говорил Джордж. Он, периодически откусывая жирное мясо и попивая бурбон, весело рассказывал о файлах, которые ему сегодня в одиночку пришлось исправлять для Флота. Благодаря проделанной им работе, производство пшеницы достигло тридцати процентов, когда на самом деле составляло всего пять. И, так как Флотом было прогнозировано, что потребление пшеницы достигнет двадцати пяти процентов, это значит, произошло перевыполнение плана. - Но ведь это все те же пять процентов? – спросил Спок, делая глоток газированной воды - единственной съедобной пищи в кафетерии, имеющей тот вкус, который и должен быть. – Ты лишь изменил число, а не сам продукт. Джордж недоумевающе моргнул; по зубчикам его ложки-вилки стекал жир, поэтому на той части, где была ложка, осталась лишь вода. - О чем ты говоришь? Конечно, продукт изменился. Я изменил прошлое, а значит Флот теперь прав, - Джордж слизал капли жира с ложки-вилки. – Потому что Флот никогда не ошибается. Мы в Лите лишь даем на это гарантию. - Любопытно, - буркнул Спок, голос его растворился в шуме, наполнявший кафетерий. Он еще немного помолчал. Салат на тарелке был почти не тронут, да он и не собирался к нему притрагиваться. Вместо этого он допил воду. - Но, по существу, продукт все в том же количестве. Поменялось лишь само число. Джордж шокировано стрельнул глазами взад-вперед, а потом уставился на голокран, под которым они сидели. - Я понимаю, ты ударился головой, был отравлен и всякое такое, но тебе действительно не следует говорить подобное, - по-доброму предупредил он. – Твои мозги еще не встали на место. Ты почувствуешь себя лучше, как только отдохнешь. Почувствует ли? Ему было плохо не просто из-за испортившегося салата или предполагаемого удара по голове, которого - он знал это - никогда и не было. Его тошнило от тупости этих людей, от их игнорирования науки, логики, очевидных законов физики, от того, что они внимают, говоря словами Джима, херне, которой их пичкает Флот. Они не думают сами, не позволяют думать другим – государство делает это за них. Никто даже не пытается противостоять, все согласны плыть по течению, имея не больше прав на труд и свободу, чем комнатная собачка. Свобода. Это слово застряло у Спока в голове и, среди всего прочего, не вписывалось так же, как его оранжевый костюм не вписывался бы на борту Энтерпрайза. Интересно, знают ли люди здесь, что вообще означает это слово. Целая раса людей, готовых работать как рабы, слепо делать то, что им говорят, вместо того, чтобы понять, что у них есть руки, которыми они могут работать сами. Кивать в знак согласия, когда им что-то внушают, вместо того, чтобы думать самим. Ему хотелось взять этого человека, Джорджа Кирка, оторвать воротничок на его уродливом костюме, прижать к стене и заставить его все это понять. Спок молниеносно отбросил чересчур эмоциональную мысль. Сделать так было бы не логичней, чем пытаться научить четырехлетнего ребенка подпространственной физике и формуле континуума. Представители человеческой расы (Спок предполагал, люди здесь были схожи с этим видом) реагируют спокойнее на светские беседы, поэтому вулканец плавно перевел разговор в нужное русло. Людям нравится рассказывать о себе даже то, что до этого было уже известно. - У тебя есть жена? – спросил Спок, надеясь, что это не было слишком внезапным. (Джим всегда говорил себе, что Спок не был человеком для «светских бесед».) Джордж кивнул, отломив кусок от жесткого крошащегося печенья: - Ага. Вайнона. И у нас есть сын, Сэмюэл. Через пару месяцев ему будет пятнадцать. Это не могло быть просто совпадением. Вайнона и Джордж Кирк, Сэм Кирк – все это имена матери, отца и брата Джима. Это было невозможным, вероятность слишком мала, логичного объяснения не найти. Казалось, это предопределение. - И у тебя есть еще сын, так? - почти утверждая, спросил Спок. Джордж одарил его насмехающимся взглядом, к которому Спок уже начинал привыкать, и помотал головой. - Разрешено иметь только одного ребенка. С чего бы нам заводить второго? Джим Кирк не существовал в этой вселенной из-за контрацепции. Внезапная острая душевная боль настигла Спока при мысли, что его капитан, один из замечательнейших и добрейших людей, которых он когда-либо знал, возможно, был убит еще зародышем. Убит просто потому, что он не первенец и вообще, нежеланный ребенок. Невообразимо, что, в силу воздержания, контрацептивов или абортов, Джиму было просто не разрешено существовать в этом мире. Возможно даже, аборты здесь делали так же по-варварски, как и многие другие вещи, используя отвары и целебные травы, чтобы избавиться от нежеланной жизненной формы. - Понимаю, - спокойно произнес Спок, его дрожащий голос снова растворился в шуме кафетерия. Он сделал глоток, пытаясь прогнать дурные мысли и нарастающую из-за увеличивавшегося повсюду шума боль. Джордж немного подождал, чтобы продолжить беседу, но тут прозвучал громкий сигнал, заставив замолчать весь зал так быстро, что было невозможным представить, будто еще секунду назад здесь кто-то разговаривал. Как роботы, все взяли свои подносы, – не важно, закончили они есть или нет, - аккуратно убрали их и вернулись к своей работе. Грязный синий поднос Спока с грохотом опустился на подставку. Он уже держал свой путь к отупляющему мозг вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз... Спок думал, что кроме него здесь никого нет, поэтому испугался, когда с кем-то столкнулся. Это была женщина, почти такая же высокая, как и Спок, всего на несколько дюймов ниже. Она бросила на него скептический взгляд. Спок мог поклясться, что сначала увидел перед собой красные глаза с черными прожилками. Однако после этого они сразу изменили свой цвет на темно-ореховый, а сам взгляд стал холодным и жестким. Волосы женщины, такие светлые, что могли показаться даже белыми, были собраны сзади и завязаны в тугой хвост длинной красной лентой, лежавшей концами на ее плечах и спине. Она бросила свой поднос, буравя Спока взглядом и всем видом показывая, что он ей мешает. - Прошу прощения, - вежливый голос Спока казался чересчур громким в тихом зале. Женщина прищурилась. На ней был синий комбинезон, а талия была перевязана алым поясом, подчеркивающим ее гибкое тело. Она повернулась на небольших каблуках своих ботинок и заняла место среди других рабочих в синих костюмах. Спок, остолбеневши, моргнул, а потом едва заметно мотнул головой. Он быстро встал в очередь, желая, чтобы его вверх-вниз поскорее закончилось. Спок занял свое рабочее место; стул скрипнул под тяжестью его веса, а рычаг сначала не поддался руке. Прозвучал еще один сигнал, и лента конвейера заработала. Джим не мог появиться здесь так скоро, думал Спок. Мой капитан придет за мной.