Неправильный

– Муза, – негромко позвал молодой парень, бросая очередной комок бумаги в сторону. На его столе всегда царил идеальный порядок, но сейчас отчаяние брало верх над инстинктом чистюли. – Ты мне нужен. Пожалуйста. Парень вздохнул, откладывая ручку в сторону. Все его попытки призвать музу всегда заканчивались неудачей. Этот безответственный юноша приходил, когда ему вздумается, а вот нужен он был действительно часто. У такого автора, как Микаэль, изредка появлялись новые идеи, но талант к их претворению в нечто большее у него определённо был. Внезапно Микаэль почувствовал, как энергия наполняет его. Окружение как будто изменилось, всё приобрело совершенно новые и яркие цвета. Обычные элементарные вещи вдруг показались чем-то большим, способным подарить идею для нового шедевра. Парень резко обернулся. Зелёные глаза встретились с водянисто-голубыми. – Я же просил не называть меня музой. Музами бывают только девушки. А я – вдохновитель, твой личный генератор идей, – слегка раздражённо заметил юноша. – Почему ты не приходил так долго? Неважно, главное, что ты наконец-то здесь, – торжествующе воскликнул автор и взял чистый лист бумаги и ручку. Он быстро застрочил что-то, не обращая внимания на многозначительные вздохи музы. Сейчас есть дело поважнее – написание чего-то стоящего. – Так я и думал. Удачи, – прошипел муза. И мир снова стал тусклым. Дождь, ранее не замеченный Микаэлем, теперь жутко раздражал. Он всегда ненавидел дожди. Грязи становится больше, да и только. Парень сжал наполовину исписанный лист в трясущемся от злости кулаке. Ручка с громким стуком упала на пол и куда-то покатилась. Он снова ушёл. Ускользнул прямо из рук, забрав с собой вдохновение и радость. Микаэль встал, стараясь прийти в себя. Уборка всегда успокаивала. Он поднял скомканный листок и кинул его в мусорное ведро, стоящее рядом со столом. Подобрал ручку, аккуратно засунул её в органайзер и облегчённо вздохнул. В комнате снова царила чистота. Кровать была аккуратно заправлена, любимый мягкий ковёр всегда оставался белым и чистым, книги были рассортированы по алфавиту в специальном большом шкафу, который парень называл своей маленькой библиотекой. Даже русые волосы Микаэля были старательно зачёсаны назад. В свои девятнадцать парень жил в однокомнатной квартире на противоположном от родителей конце города. Он получал стипендию в университете и подрабатывал официантом в кафе. И ему даже нравилась эта работа. Микаэль считал, что, будучи официантом, он избавляет мир от мусора и грязи, преображая его. На досуге парень писал рассказы, набирая большое количество поклонников своего творчества, чем можно было гордиться. Но он знал, что без своего музы он многого не мог, хоть и не хотел этого признавать. Микаэль успокоился и даже смог перестать мысленно проклинать своего вдохновителя. – Прости. Сам ты всё равно не додумаешься извиниться, – пробурчала персона из-за плеча автора. – Тебе обязательно каждый раз появляться у меня за спиной? – притворно разозлился Микаэль. Его душа ликовала. Не только из-за вновь прибывшего желания творить, но и из-за самого музы. Извинился. Значит, останется надолго и даст наконец написать что-то дельное. – Только не бросайся сейчас писать, будь так добр. Надо поговорить, – задумчиво протянул вдохновитель. «Не бросаться писать? Что это он выдумал?» – подумал Микаэль и нахмурился. – О чём нам говорить? Или тебе опять не хватает благодарности? Спасибо. Доволен? – Дело не в благодарности. Неужели ты не понимаешь? Стоит мне прийти, как ты тут же хватаешь листок, ручку и начинаешь строчить, игнорируя меня. Ты не думаешь, что, может, я элементарно хочу внимания? – выговорил муза, краснея. Интересно, с чего бы? – Внимания? Дорогуша, ты – муза, а не мой парень. Будь добр, делай свою работу и не мешай мне творить, – жёстко ответил Микаэль. Его одолевало негодование. Внимание? Пф, парень всю жизнь был асексуалом и никому, помимо себя, внимания не уделял. Даже родителям. Не зря же он съехал от них при первой возможности. Он не считал людей кем-то большим, чем просто существами, загаживающими мир. До некоторого времени муза был его единственной радостью, помощью и поддержкой. Но потом всё изменилось. Юноша стал скандальным и своевольным, а теперь ещё и требует внимания. Совсем забылся, что ли? Муза зажмурился и подошёл к Микаэлю. Они стояли друг напротив друга. Внезапно автор почувствовал что-то новое… Тепло. Любовь. – Разве я могу чувствовать тебя? Ты же неосяза… – дыхание Микаэля прервалось из-за того, что вытворял муза. Он прикоснулся горячими губами к холодной щеке автора, нежно целуя его. Через тело парня как будто прошёл электрический разряд. Его переполняли новые, ранее неизведанные чувства. Микаэль прикрыл глаза от наслаждения, желая продлить мгновение. Но муза отстранился. – Спасибо. Никто ещё не дарил мне таких ощущений, – тихо поблагодарил автор. Вдохновитель смущённо улыбнулся. – Тебе понравилось? – Да, неплохо, - без задней мысли ответил парень. Вдруг юноша снова приблизился к нему и потянулся своими губами к губам автора. Микаэль резко отстранился, легко оттолкнув музу. Тот непонимающе посмотрел на него. – Эй, я не это имел в виду. Я рад, что кто-то питает ко мне такую симпатию, что готов даже поцеловать меня, но я не чувствую того же. Я же асексуал. Прости, парень, но ты знал, на что идёшь. Муза остолбенел. Он некоторое время всматривался в лицо Микаэля, надеясь увидеть усмешку, но парень был серьёзен. Юноша засмеялся. Он долго и истерично смеялся, смех его был пропитан болью. Болью человека, который потерял кого-то близкого. Впрочем, так и было. Микаэль напрягся. От этого смеха становилось жутко, прежде автор никогда не видел своего музу таким. Он зажмурил глаза, надеясь, что всё скоро кончится. Смех резко оборвался. В воздухе повисла мёртвая тишина. Вместе с этим Микаэль почувствовал, как что-то изменилось. От его души как будто оторвали кусок. Он открыл глаза и увидел то, чего так боялся. Серый и блёклый мир. Раздражающий дождь. Ненавистная пустая комната. Муза покинул его. Но он ведь сам виноват. Он – неправильный муза. Влюбился в своего автора, хозяина, как последняя девчонка. Не выдержал давления. Ушёл. Навсегда. Это же даже хорошо, верно? Никто больше не будет надоедать, некого будет ждать... Верно?