Ликёр

Вечерней пятницей она возвращается с работы. Он спешит в паб района Ковент Гарден. Она заходит домой и сбрасывает туфли, отправляясь босоногой по прохладному полу прямиком на кухню. Заваривает свой любимый йоркширский чай с кардамоном и достаёт из холодильника кусок яблочного пирога. Кожаный диван, цвета тёмной корицы, мягкий приглушённый желтоватый свет бра располагают к отдыху. Он крутит в руках пустую рюмку и обречённо цокает языком. Вся его жизнь катится к соплохвостам, и он по уши застрял в долгах. Оправданному Пожирателю смерти никто не рад. Все боятся, брезгуют, глумятся. Сегодня он получил последние пять отказов от работодателей из двадцати семи. И ни одного соглашения или приглашения. Прекрасно. Его лицо покрылось недельной щетиной, а волосы взъерошены рукой, которая явно собирается пересчитать каждый волосок на голове Малфоя. Она медленно откидывается на спинку дивана и наслаждается бархатистым голосом Стинга. У неё был тяжёлый рабочий день. Но эта усталость... так сладка. И нега окутывает девушку подобно тому, как золотистый пахучий мёд льётся с ложки. Он сильно пьян. Его дыхание пропиталось запахом Бейлиса. Пустая бутылка стоит на столике рядом с ним, словно боевая подруга. Только она помогает в это тяжёлое время. Сейчас он также пуст, как и эта бутылка, также прозрачен, как слегка запотевшее стекло, также ничтожен и хрупок. Один нечаянный взмах рукой - и сосуд полетит на пол, разбившись на осколки. Один неверный шаг - и жизнь Драко точно также распродаётся на кусочки. Его бренд устарел. Малфои уже не те... Не вымытая чашка из под чая, блюдце с засохшими крошками, молчащий голос Стинга... Лишь где-то старый Живоглот, подобно собаке, стучит коготками по полу и призывно мяукает. Она лежит на диване в лёгком шёлковом халате с каким-то банальным узором и дремлет. Вот уже год, как ей снится Малфой. Иногда маленький, иногда взрослый, смешной или злой, романтичный и нежный или страстный и дикий. Всегда такой разный, но вечно любящий. Каждый сон - как отдельная часть фильма. А всё это - сплошная кинолента. Он нелепо-аккуратно встаёт с места. В руке у него новенькая полная бутылка Бейлис - её любимого ликёра. Да, он пошёл к ней. К той, которая примет его любым. Всегда. Ну и пусть, что они не виделись и не разговаривали около двух лет. Грейнджер так и осталась его единственной. И он дико скучал. Но почему тогда не приходил? Наверное, было стыдно. Или было не подходящее время. Или он был занят. Или не было настроения для визита. Или же он был не в здравии... Или он просто боялся. Семьсот девять дней назад они поссорились. Сильно поссорились. Это был обычный день, утренний разговор, перепалка за завтраком. Которая потом переросла в настоящий пиздец скандал. Семьсот девять дней без неё... И как он выжил?! Может быть, секрет кроется в том, что он всё это время следил за ней? Потому что именно так он и делал. Каждое утро вставал пораньше и смотрел на то, как загорается свет в её окнах, как появляется её силуэт, как она отодвигает тяжёлые шторы. Смотрел, как в просвете на мгновение мелькает каштановая грива и тут же исчезает. Он дожидался её у подъезда и невидимой тенью скользил вслед за ней. Вплоть до входа в Министерство. А иногда, когда в череде серых - нет, чёрных - будней у него выпадал свободный вечер, он накладывал дезиллюминационные чары и "провожал" её обратно до дома, а затем вновь следил за её окнами. Зависимый. А Грейнджер - его зависимость. Он давно уже превратился в алкоголика. В прямом и переносном смысле. Однако, не смотря ни на что, Драко ни разу не попадался ей на глаза и не писал ей, не говорил с ней. Как, впрочем, и она. Гриффиндорская гордость и слизеринская трусость. Но всем известно, что алкоголь делает нас смельчаками и, заодно, глупцами. Этим незамысловатым свойством и воспользовался Малфой. И теперь он поднимается по ступенькам на третий этаж, моля Мерлина о том, чтобы не грохнуться назад. Шершавые стены подъезда колышутся волнами, а перила как-будто кто-то смазал маслом - непослушные руки так и норовят соскользнуть. Юноше казалось, что с каждой ступенькой сила притяжения усиливалась в разы - заплетающиеся ноги было всё труднее и труднее передвигать. Но вот его взор упирается в ту самую деревянную дверь, в которую он два года назад вносил на руках Грейнджер. Наконец-то. Или не наконец-то. Жалкие остатки сомнений решились на последнюю попытку достучаться до своего хозяина, чтобы тот, пока не поздно, развернулся и ушёл. Но увы - особая магия алкоголя, подкреплённая дебильным бараньим упорством целеустремлённого мужчины, который изголодался по ласкам любимой женщины и соскучился по ней до чёртиков, способна творить чудеса. Раздался стук в дверь. Гермиона аккуратно встала с дивана и сонно поплелась к входной двери, по пути мысленно ругаясь на незваного гостя, и при этом чуть не упав из-за Живоглота. Щелчок дверного замка и вот она видит...Его. Такой сон ей ещё не снился. Но сон ли это? Вот она. Сонная, в шёлковом халате, который он подарил ей на какой-то глупый праздник... Спутанные волосы, нахмуренные брови. Босая. Она всегда любила ходить босиком. Поджимает пальцы на ногах, стоя на холодном паркете. Заболеешь, глупышка. Это сон, Гермиона. Просто сон. Как люди отличают сновидения от реальности? Правильно - попробуй посчитать пальцы на руке или ущипни себя. И всё бы ничего, да пальцев на руке ровно пять, а от щипка на бедре останется синяк. Это не правда, это не реально, это не может быть Он... И она практически поверила в этот бред, навязанный самой себе, если бы не три слова, которые врезались в её сознание, которые были слишком громкими для просто шёпота. - Ну здравствуй, Грейнджер.