Fairytales don't always have a happy ending, do they?

*** Курт не знает, когда это случилось. Он знает только то, что единственное, что он сейчас чувствует это холод пола и теплые слезы, текущие по его щекам. Единственная вещь, которая его поддерживает в настоящий момент, это рука Блейна, которая сжимает его ладонь. Она как якорь, который помогает удержаться на месте, во время ветра, который бушует внутри Курта. Курт никогда не верил в Бога. Никогда не верил, что существует что-то свыше, что наблюдает за нами и поддерживает всех. С другой стороны, если этот фантастический «кто-то» существует, то его мама должна уже быть там с ним. Потому что его мама была прекрасным человеком, и она не делала ничего такого, из-за чего должна была уйти из жизни преждевременно. Но теперь… Теперь он надеялся, что Мерседес была права, когда говорила про Рай и про жизнь после смерти. Потому что Финн не мог закончить так. Не мог оставить их так. И теперь стоя в объятиях Блейна, прижавшись к нему перед шкафом, там, где они обнялись первый раз, - Курт покраснел, подумав об этом. Его сводный брат, друг, брат… Курт почувствовал вкус слез на губах, которые разрушили его маску. Которую он носил для Барта, для Кэрол. Это заставляло его безнадежно рыдать, уткнувшись носом в шею Блейна. *** Тина сжимает руку Майка, а из глаз безостановочно продолжают течь слезы. Она не может поверить в это. Финн был с ними, с ним все было хорошо. Финна больше нет. Она чувствует что-то странное, как будто сосет под ложечкой, она помнит. Помнит все его объятия до хруста Костей, каждый раз он так поддерживал ее, когда она плакала. Отчаянно она понимала, что его больше не будет. Но пока она ничего не может делать, только плакать. *** Это то, что чувствуешь, когда умирает брат. Так думал Пак, в то время когда шел по парку. Он не мог идти домой. Он шел только десять минут или может быть два часа. Он боялся признаться, что ему больше ничего не интересно в этот момент. Его больше ничего не интересовало. Он только что потерял своего лучшего друга, своего брата. Он еще не поверил в это. Он твердо был уверен в том, что это кошмар, что в любой момент он откроет глаза и поймет, что это только сон. Но этот момент не приходил и он боялся. Боялся, потому что больше не было того парня, который научил его тому, что в мире есть что-то хорошее, ради чего стоит жить. Он говорил это. И сейчас его нет. Вдруг словно произошел взрыв, пришло осознание. Он остановился и сел на землю, на мокрую траву, потому что ноги больше его не держали, не могли его держать. И все. Он подтянул ноги к груди и сделал несколько глубоких вдохов. Вдох- выдох, вдох- выдох. Дыши, Пак. Он не рыдал, не кричал, не делал ничего такого. Только одинокая слеза оставила след на его щеке. *** Сантана даже не осознавала, что она дрожит, до тех пор пока не посмотрела на свою руку, в которой сжимала бутылку воды. Несколько секунд она смотрела в никуда. А потом внезапно все задрожало. Ее руки, ее губы. Грудь сотрясалась от рыданий, без слез, но со злостью и криками. Она больше не могла это сдерживать, не могла сдерживать себя. Он бросила бутылку на пол, из нее вылилась вся вода. Он был единственным парнем, который понимал ее. В глубине души она не была плохой, не была язвой. Это было не правильно, что он ушел. Он был первым человеком, который принял ее такой, какая она есть и не осуждал ее. Больше его не было. Теперь она орала, кричала и плакала. Сжимала кулаки так, что ногти впивались в кожу, она продолжала винить метал в том, что из-за него все так громко звучит, в то время как она сама себя не слышит. Вы даже не понимаете, что у вас болит горло, до тех пор, пока не перестаете орать, плакать, кричать, бить. До тех пор, пока Бриттани не обнимает ее и шепчет, что все хорошо, все будет хорошо. И только теперь понимаешь, что должен держаться, что должен держаться, что можешь сделать это. Она сжимает кулаки и начинает биться головой об шкаф, который стоит перед ней. Еще сильнее, еще быстрее и неважно, что это больно. Ничего не может быть хуже этого. *** Один удар, второй, третий. Боксерская груша возвращается назад. Четвертый, пятый, шестой. Не такие сильные, как бы хотелось. Не достаточно сильные для того, чтобы выбить из головы Курта, который плачет в его объятиях, тело которого сотрясается от рыданий. Не достаточно сильные для того, чтобы убрать чувство пустоты в груди, в животе, везде. Седьмой, восьмой, девятый. Финн, который смеется. Финн, который обнимает Рэйчел. Финн дает пять профессору Шу. Финн, который радостно поднимает футбольный кубок. Десятый, одиннадцатый. Финн счастливый. Это слишком. Блейн поднимает руки и ловит грушу. Ждет, когда восстановится дыхание, сжимает кулаки, глаза полузакрыты. Слезы закончились, так и должно быть. Он должен быть сильным. Для Курта, для себя самого. Он должен идти вперед. Для Финна. *** Куинн села на стул, на нем она могла сидеть долго, проводить часы. Ее мозг не мог уловить даже телефонный звонок, который был недавно или уже давно. Кто знает? Куинн бежала, бежала в больницу, бежала. Финн, Финн был… Она говорила, кричала, плакала, уткнувшись в чье-то плечо. Она даже не заметила, в какой момент она стала как будто парализованной. Она не могла понять, отказывалась понимать это. Отказывалась понимать то, что кружило в ее голове, ища выхода наружу. Не может, не хочет. Слишком много времени прошло в этих белых стенах. Все слишком белое там внутри. Стулья, пол, стены. Белый. Цвет, который не имеет цвета. Пустой цвет, пустой совсем, как она сейчас. Она закрыла глаза после того как увидела, что медсестра выходит из палаты, в которой был закрыт Финн. Уже сколько времени, минут, часов, дней он там? Внезапная волна осознания заполняет ее. Они не смогли сделать это. Его больше нет. Ее глаза искали Рейчел. Она была рядом с ней, ее лицо выражало боль и ужас. Потом от слез все стало каким-то плоским и бесцветным. *** Колеса спокойно катились по пешеходной дорожке, как бы подчеркивая контраст, со всем тем хаосом, что был в голове Арти. Финн. ФиннФиннФинн. Парень, который ему помог в туалете три года назад. Первый, кто перестал травить его, когда понял, что лучше думать своей головой. Был мертв. Мертвмертвмертв. Это слово продолжало звучать в мозгу, пытаясь разрушить его потихоньку, как капля воды, которая течет в скале. Не было больше смысла делать вид, что все хорошо. Он старался не плакать, не поддаваться. Знал, что Финн не хотел бы видеть его, видеть их грустными. Арти мог выдержать это. Мог пережить это. Но требовалось время. И слезы. *** Бриттани всегда думала, что этот мир это лучшее место из всего существующего. Потому что тут есть сахарная вата, есть хлопья. Тут есть Сантана. Но теперь все казалось совсем другим, грустным. Должно быть, именно так себя чувствуешь, когда уходит кто-то, кто тебе нравится. Это грустно и Бриттани никогда раньше не чувствовала грусти до этого момента. Несколько слез стекли по ее щеке, медленно. Ей удалось попробовать их на вкус. Соленые. Но после этого она понимает. Может быть, на самом деле это не самое лучшее место, в котором можно быть. Возможно, есть другое. Финн был человеком очень особенным для этого мира. Он заслуживает того, чтобы попасть в лучший мир. Она улыбается сквозь слезы. *** Майк до сих пор помнит. Не может сдержать улыбки, когда вспоминает бесконечные уроки танцев, которые он давал Финну, чтобы обучить его хореографии. Слегка качает головой и надевает черную куртку. Он смотрит в зеркало. Единственная вещь, которую ему удается увидеть – его опухшие глаза. Знает, что потом во время церемонии он должен быть сильным для Тины. Но сейчас в тишине своей комнаты он может быть таким слабым, как хочет. Может плакать, кричать, дрожать. Но он не хочет делать этого. Снова смотрит в зеркало. Он сможет сделать это, он знает. *** Мерседес поет. В течение трех дней. Не может не петь, чтобы выразить все то, что чувствует. Чтобы не начать плакать, чтобы не дрожать. Правда она не знает, что из этого хуже. Когда она поет, она выражает всю боль в словах песен. “Take me into your darkest hour And I’ll never desert you. I’ll stand by you.” Финн, прошу тебя. Останься. Будь здесь, с нами. Мы будем с тобой. Мы тебя любим, Финн. Не уходи. Не уходи отсюда, прошу тебя. Останься. “You’re not alone, ‘cause I’m here with you.” Финн, мы твои друзья. Мы хотим быть рядом с тобой. Почему? Почему ты от нас уходишь? Почему оставляешь так? Не уходи, нет. “If I die young Bury me in satin, Lay me down In a bed of roses.” Почему тебе не хватило сил остаться? Защити нас, Финн. Смотри за нами сверху. Защити нас. Мы тебя любим. *** Сэм чувствовал, что он попал в беду. Он даже не знал, сколько времени он уже провел в объятиях Блейна и Курта, но этого было явно не достаточно. Он продолжал чувствовать трещину посреди груди. Он боялся разжать объятия, потому что боялся, что тогда развалится на много маленьких кусочков. Он посмотрел на гроб в последний раз. В гробу был один из его лучших друзей. По футболу, по лучшим шуткам, которые он когда-либо слышал. Внезапно, он почувствовал комок в горле и начало покалывать в глазах. Он мог плакать, знал, что может сделать это. Никто его не осудит, а если увидит, то будет плакать так же. Прощай, Финн. Пой среди облаков. *** Часы на тумбочке показывали шесть вечера. Рэйчел сидела в кровати, прижав колени к груди и обняв их. Она смотрела в одну точку перед собой. Дверь медленно приоткрылась. Ее папа переживал за нее, оставил ужин и вышел. Он понимал, что она хочет побыть одна. Она посмотрела на часы. Семь. Не правда. Не правда. Не правда. Солнце садится, так же исчезают и маленькие лучики, которые пробивались сквозь жалюзи. Восемь. Не правда. Не правда. Это не так. Она не двигается, только одинокая слеза стекает по ее щеке. Девять. Курт, осторожно постучав, входит в ее комнату. Она продолжает смотреть в одну точку перед собой. И почти не слышит друга, который шепчет, «Все будет хорошо. Рэйчел, все будет хорошо». Курт уходит. Десять. Она все еще не двигается. Но не чувствует никакой напряженности в мышцах или боли в горле. Она не чувствует ничего. Одиннадцать. Он не придет. Нет. Не чувствует сонливости. Не чувствует голода. Не двигается. Полночь. Она вдруг понимает, что не дышала в течение нескольких секунд. Выдыхает и начинает плакать. Маска спокойствия рушится. Час. Теплые слезы продолжают течь, одна за другой. Два. Все еще плачет, сильнее и сильнее. Утыкается лицом в подушку. Три. Веки становятся слишком тяжелыми. Сон быстро завладевает ей. Слышит голос. Возможно он звучит только в ее голове, но она не знает этого. Это не важно. "Любимая. я здесь. Я буду здесь всегда для тебя". Открывает глаза, смотрит на потолок своей комнаты. Вдыхает и перестает плакать. "Спасибо. Люблю тебя". Шепчет перед тем, как провалиться в сон.