Черный пепел наших сердец

И остается только молча стоять, смотреть на этот мертвый город, и, задыхаясь от собственного бессилия, беззвучно плакать. Еще недавно люди шли с работы, гуляли по парку, смотрели телевизор, обнимались, говорили о всяких пустяках. Почти сорок минут назад небо стало черным, и ушей достиг первый крик отчаяния. Тогда, около сорока минут назад, мир окрасился в красный. Цветом алой крови. Тех людей, что были ближе всего к эпицентру, испепелило на месте. И только ветер, развеявший горстки пепла, знает, где они теперь. Те люди, что находились дальше от места сброса ядерной бомбы, искалечены. Их мертвые тела неподвижно лежат на пропитавшейся кровью земле. Кажется, что сама почва окрасилась в этот алый цвет. Люди лежат: кто-то мертв, кто-то еще сдавленно стонет. Кому-то оторвало руку, кому-то ногу. Человек, что лежит рядом, не имеет ног и рук, одежда почти сгорела, кожа обуглилась, окрасилась в грязно-коричневый цвет, и, если присмотреться, можно увидеть его внутренности сквозь разорванную рану на его распоротом животе. На лице застыло выражение ужаса и страха. Глаза, широко открытые, выкаченные наружу, как будто выдавленные из глазниц, невидящим взглядом смотрят в небо. Как будто небеса могут ему чем-то помочь. Выжившие собираются в группы, те, кто могут, помогают раненым. Здесь нет верующих. Люди перестали верить в Бога, в тот момент, когда земля окрасилась красным, и в раскаленном от пожаров воздухе были слышны громкие стоны раненых и умирающих. Когда были слышны отчаянные крики и плач выживших. Здесь забыли о вере и больше не смотрят в небеса. Нет веры и надежды в черном небе, и быть не может. Над головами людей собрались тяжелые смоляные тучи, и на землю падает первая капля черного радиоактивного дождя. С каждой минутой он становится сильнее. Этот дождь разъедает одежду и кожу, оставляет неизгладимые следы на уцелевших, еле стоящих, стенах зданий. Людям некуда идти и негде укрыться. У них больше ничего нет. Дома их никто не ждет, потому что нет больше дома, да и ждать некому. Скоро наступит ядерная ночь, а следом и ядерная зима. И знаете что самое страшное? Думаете то, что видите вокруг себя? Эти страшные картины изображающие пепелище, оставленное на месте некогда мирного, прекрасного города. Эти стонущие люди с оторванными руками и ногами, с уродливыми ранами на все лицо, со вспоротыми животами, с зияющими дырами в неподвижных телах? Эта красная земля, усыпанная чьими-то частями тела, органами, покрытая пеплом людей, когда-то стоявших на этих местах? Нет, не это страшно. Ты это видишь – ты этому не веришь. Как будто смотришь очень реалистичный фильм. Страшны звуки. Слышишь, как стонет умирающий, его прерывистое дыхание? И как будто физически чувствуешь, как он выдыхает боль с каждым своим протяжным стоном. Слышишь, как плачет мать, потерявшая ребенка? На взрыв, не жалея легких, она кричит и давится собственными слезами. Размазывает по щекам грязь, пытаясь смахнуть слезы, целует своего умершего ребенка в холодный лоб. Слышишь, как пожар уничтожает все, что осталось от твоего родного города? Треск огня, гуляющего по бывшему зданию любимого театра; тихий рев, бушующей не по своей воле, стихии. Слышишь тишину? Да, именно тишину. Через крики и плач, ее можно услышать. И ужаснуться. Тишина, образовавшаяся после того, как погибли все птицы и животные. Они не кричат в отчаянии. Они просто молча умирают и уносят с собой последнее живое, напоминающее о том, что было раньше. Дождь все усиливается, заливая своими черными потоками яркое пламя, играющее на развалинах домов. Все, что осталось людям – это ждать своего конца. Кто-то умрет тихо, так что никто не заметит. Кто-то будет, умирая, кричать и привлекать к себе внимание. Но всех ждет одно. Просто никому уже не спастись. Кто-то умрет от лучевой болезни, кто-то от голода, а вскоре наш город, наш мир, накроет ядерная ночь. Синее небо станет черным. И в этот момент умрет последняя надежда для нас, презренных, на спасение. А почему? Почему это все произошло? Почему эти люди сейчас корчатся от боли, лежа на земле? Просто потому что кому-то потребовалось что-то там доказать. Чья-то гордость, жадность, надменность – наши страдания, крики, отчаяние. И, быть может, это все сон, но нет… Наша реальность, где что-то кому-то доказать важнее, чем жизни миллионов людей. Важнее, чем жизни невинных детей, теперь уже никогда не узнающих этого яркого повседневного бытия. Прощай, земля. Прощай, любимый город. Нас никто не спасет - самим не выбраться. И остается только стоять на руинах, на этом черном пепелище, некогда такого любимого и родного города, молча взирать на страдания людей и плакать. Еще недавно на детской площадке играли малыши, в школах шли уроки и какие-то нерадивые ученики выводили из себя учителя. Еще недавно все эти люди были живы. Почти сорок минут назад пели птицы. А сейчас идет черный радиоактивный дождь, и близится ядерная ночь. Она навсегда скроет от нас синее небо. Мы будем умирать без веры, глядя в черное небо.