***
О феномене «заместительные синонимы» знают немногие, а те, кому это знание было даровано, предпочитают сразу же делать умный вид и высказывать своё «фи» при встрече с ними. Эта статья должна помочь восполнить пробел у тех, кому не повезло ознакомиться с этим явлением и немного поумерить пыл у ярых приверженцев правила «заместительные синонимы = зло».Немного об истории вопроса
Проблема с «заместительными синонимами» появилась сравнительно недавно, может, чуть больше десяти лет назад, и пришла она к нам, как и многие другие явления, из иностранной литературы, а точнее, из советов иностранным авторам, желающим издаться. И называлось это «синдромом «дюжего сыщика»»: «Этот нужный термин заимствован у бульварного детектива. Халтурщики-авторы серии о Майке Шейне почему-то с большой неохотой употребляли собственное имя Шейна и подменяли его эвфемизмами вроде "дюжий сыщик" или "рыжеголовый соглядатай". Причина данного синдрома кроется в ошибочном убеждении, что якобы нужно избегать частых повторений одного и того же слова. Это правило действует только в отношении особенно сильных и заметных слов, таких, как, например, "головокружительный". Лучше повторять раз за разом неброское словцо или определение, чем изобретать неуклюжие способы их обойти».Льюис Шайнер, Брюс Стерлинг Словарик юного графомана, или Turkey City Lexicon
Узнав о том, что подменять имя персонажа «нехорошо», многие фикрайтеры и писатели решили, что любое использование того самого «эвфемизма» уже показатель низкого уровня и плохого вкуса. На самом деле всё не совсем так. «Заместительные синонимы» ― это просто инструмент, который всегда применялся в литературе. Все синонимы служат для замещения равноценных слов и уточнения тонкого смыслового значения, а относится ли это к персонажу или явлению ― непринципиально*. Самым лучшим примером того, что классики отнюдь не чурались заместительных синонимов, как заразы, может послужить роман А. Дюма «Граф Монте-Кристо». Изначально героя звали Эдмоном Дантесом, затем, по сюжету, он несколько раз перевоплотился, сначала в жениха, потом в молодого сына, аббата, узника номер… и так далее и тому подобное, а в итоге стал тем самым графом Монте-Кристо, которого по тексту иногда именовали просто графом, а порой и только Монте-Кристо. Так откуда же взялись эти странные «женихи», «молодые сыновья» и «аббаты», и главное, отличаются ли они от полюбившихся всеми «блондинок», «гриффиндорцев» и прочих? Ответ на самом деле чрезвычайно прост и логичен: всё дело в фокале. На всякий случай, для тех, кто не знаком с термином фокал, поясняю: фокал ― это позиция (взгляд), с которой описывается происходящее. Фокал бывает трех видов: 1) Всеобъемлющий и всеведущий взгляд автора-бога; 2) Взгляд отдельного персонажа изнутри, когда рассказ идёт от первого лица; 3) Взгляд отдельного персонажа опосредованно, т.е. когда повествование ведётся от третьего лица. Для каждого фокала существуют свои особые условия для употребления «заместительных синонимов». И, разумеется, то, что можно в одном, не всегда употребимо в другом.Фокал от автора
В фокале автора мы всё видим со стороны так, словно мы не участники происходящих событий, а просто наблюдатели. Даже знакомство с героем происходит так же издалека. Автор вправе называть своего персонажа мистером N, профессором N, доктором N, графом N и кем-то ещё. Вполне возможно, что в таком романе вы увидите имя героя всего однажды, когда тот попадёт в очень близкую интимную обстановку. Например, встретится со своей мамой или лучшим другом. Основным маркером для персонажа является не столько фамилия, сколько его статус или профессия, потому тот самый доктор N или граф N, вполне может появиться и без уточнения N. Но! Это вовсе не значит, что весь текст романа будет пронизан постоянными чередованиями доктор N/местоимение/доктор. Не стоит забывать о чувстве меры. Основное имя должно оставаться в приоритете. Заместительный синоним «доктор» можно и нужно применять в том случае, если необходимо подчеркнуть тот факт, что ваш персонаж занимается лечением людей, а граф — в тех случаях, когда необходимо отметить статус. Одним из примеров использования подобного рода «заместительных синонимов» можно увидеть у Булгакова в первой главе «Мастера и Маргариты»: «Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца. – Фу ты черт! – воскликнул редактор, – ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, – он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали. Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся довольно бодро: «Ну-с, итак...» – повел речь, прерванную питьем абрикосовой. Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича – изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, – но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф». Здесь есть тонкая грань, а именно Михаил Афанасьевич подчеркивает, что разговор Берлиоза и Ивана относится к профессиональной деятельности, поэтому один представлен редактором, а другой ― поэтом. Впрочем, на этот счёт мнений может быть довольно много. Ещё пример вполне уместного использования заместительных, когда важно дать новую информацию о персонаже: «Дон Педро был человеком решительным и напористым. Прежде этот старый итальянец считался лучшим фехтовальщиком Рима…» Использование синонима «старый итальянец» сразу же объяснило нам и возраст, и национальность дона Педро, хотя мы могли обойтись и обычной характеристикой: «Старый дон Педро был итальянцем решительным и напористым. Прежде он считался лучшим фехтовальщиком Рима…» Оба случая верны, но тем не менее дальнейшее использование «старого итальянца», как постоянного маркера для обозначения героя, будет излишним. Впрочем, если где-то вам опять потребуется уточнить, что дон Педро именно «старый итальянец», вы можете провернуть этот фокус снова. Исходя из логики примеров, получается, что использовать заместительные синонимы, даже такие нелепые, как «блондинка», в отдельных случаях вполне возможно, но называть вашу героиню блондинкой, если это, конечно, не стало её кличкой, на протяжении всей работы немного нелепо. Почему же нелепо? Потому что само по себе слово «блондинка» — обезличенное, т.е. под этим словом вполне может скрываться не ваш персонаж, а кто-то ещё пока незнакомый читателю. И многие люди действительно так и воспринимают появление подобных синонимов. Для них все эти «маги», «мужчины», «брюнеты» ― инопланетяне, неожиданно залетевшие на страницы фика или романа. Но если в вашем романе один единственный доктор, граф или аббат, то иногда вы можете напоминать читателю об этом. Главное ― не переусердствовать!Однако…
Отдельно надо отметить жанры «юмора», «пародии» и «стеба». Если вы хотите показать или высмеять особую деталь у персонажа, заместительные синонимы вам очень помогут. В этих жанрах вполне можно писать о «злобных зельеварах», «юных телах», «бородатых стариканах», «блондинках с формами» и прочих прелестях. Тут фантазия только приветствуется.Фокал «глазами персонажа», или POV
Запоминаем главное правило. Ведя речь от первого лица, для персонажа используем только местоимение «я» и «мне» или безличные предложения:«Я увидел, как мои друзья уезжают. Стало больно и грустно».
Что же касается заместительных, то здесь правила немного иные. Если ваш персонаж называет свою возлюбленную «моя девчонка», то вы смело можете использовать маркер «моя девчонка» для её обозначения, невзирая на наличие у девушки имени. Почему? Потому что имена, как бы дико это ни звучало, не так уж часто используются в быту и в близких отношениях. Мало кто из нас зовёт свою маму по имени, хотя вряд ли оно кому-то неизвестно. То же самое относится и к другим личностным отношениям. Сыновья и дочери, мужья и жены, и даже врачи, учителя, водители ― все они могут называться именно синонимами, а не именами, если ваш персонаж так зовёт их про себя. Но опять же, не стоит излишне нагружать текст новыми «именами». Как бы ваш герой ни обозвал второстепенного персонажа, ваш читатель должен сразу понять, о ком идёт речь. И особенно об этом важно помнить в диалогах. С вашим персонажем не должны разговаривать неизвестные блондинки и мужчины. Если же вас начинает смущать в диалоге постоянное чередование одних и тех же имен, убирайте авторские ремарки, пусть персонажи беседуют без уточнений. Три-четыре реплики, написанные таким образом, не запутают читателя и в то же время дадут отдохнуть глазам от постоянных упоминаний имен героев. В крайнем случае, ваш персонаж всегда может обратиться в прямой речи к другому по имени, и тогда ответ не потребует лишних нагромождений. Пример: — Маша, как ты могла обмануть своего мужа? — с ужасом спросила мама. — Достал! Видеть его не могу! — Но он столько сделал для тебя! — Ты про квартиру? Ничего страшного, новую себе купит. Кто тут и с кем беседует, понятно без дополнительного контекста.Фокал «глазами персонажа, но опосредованно»
Несмотря на то, что в этом фокале повествование ведётся от третьего лица, принцип появления «заместительных синонимов» здесь почти такой же, как и в фокале от первого лица. А именно: если ваш персонаж называет своего кота «наглая морда», значит, эта самая «наглая морда» имеет право появляться в тексте. Однако в связи с тем, что подача идёт опосредованно, применять синонимы лучше только в эмоциональные моменты. Т.е. если ваш персонаж злится на своего кота Ваську, мы можем говорить о «наглой морде», но просто упоминая где-то о коте, мы должны использовать имя. Что же касается главного фокального персонажа, то его лучше всегда называть по имени или пользоваться местоимением. И маленькая ремарка относительно фамилий и званий. Возможно, кто-то из вас и зовёт себя по фамилии и не испытывает от этого какого-то неудобства, но всё-таки гораздо чаще, говоря о себе, мы используем только имя. То же касается и профессии. Едва ли кто-то из вас, рассказывая что-то личное, будет сам себя называть юристом/врачом/туристом/любовником. И всё же фамилии можно считать условно допустимыми, но не стоит пихать их через предложение. Вывод: заместительные синонимы нужны и важны, но только в качестве уточнений, а не замещения примелькавшегося имени персонажа. Каждый раз перед тем, как ставить очередной синоним, подумайте, вы бы хотели, чтобы знакомые вам люди называли вас «блондинкой» или что вы там ещё придумали? * В научной литературе понятия "заместительные синонимы" нет, но само явление относится к категории "контекстуальных синонимов" (Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Теленкова М.А. "Современный русский язык" - "Лексическая синонимия" §16).