Встретились

— Какого хрена ЭТО здесь делает?! — от громогласного рычания Гриммджо Джагерджака вздрогнули даже некоторые квинси вдали. Люппи только растянул губы в улыбке. — Ты не рад меня видеть? — обиженно спросил он, похлопав ресницами. — Ты еще, сука, спрашиваешь?! — Между прочим, с твоей стороны это было очень грубо — взять и испепелить меня… особенно, после всего, что между нами было. Рядом сидящий Куросаки изогнул бровь и повернул голову в их сторону. Орихиме удивленно похлопала глазами. Садо не отреагировал. Гриммджо взбесился сильнее. — Во-первых, не всего тебя, а только верхнюю и очень болтливую часть! — рявкнул он, сдерживаясь, чтобы не сжать тонкую шею Антенора и не переломить ее. — Во-вторых… ты о чем вообще?! — Не придуривайся, у тебя не амнезия, — сладко протянул Люппи, облизав губы. У Гриммджо дернулся кадык, когда он вспомнил, что делали эти губы и этот болтливый рот. Антенор фыркнул и протянул руки, касаясь ими плеч бывшего теперь, как и сам Антенор, Сексты. — Р-руки убери! — Ну, что ты, как девственница на выданье? — Это я — девственница?! — Ты. — Хэй, давайте вы про свои любовные похождения потом! — встрял Ичиго, вдарив реацу. Слушать про отношения арранкаров ему хотелось сейчас меньше всего. Мало того, что появление одного из Приварон Эспады было внезапным, так еще и Гриммджо объявился. Довольный такой, падла. И сразу же попытался сразиться с рыжим синигами, но не успел. Увидел Люппи Антенора, и понеслось. Арранкары кинули на Ичиго испепеляющий взгляд, а после синхронно поднялись и вышли из полуразрушенного ледяного дома, где находились последние пятнадцать минут. — Вы это куда? — Поговорить, — рыкнул Джагерджак и схватил ухмыляющегося Антенора за шкирку. Гриммджо выволок его на улицу и огляделся на предмет квинси. Квинси не наблюдалось. — Ах ты ж сучонок, — вжать Люппи в стену проще простого. Особенно, когда тот не сопротивляется, а только гаденько ухмыляется. Гриммджо грубо сжал его челюсть и цапнул тонкие кривящиеся губы. — Что, грохнул и пожалел? На кого потом дрочил, а? — Сам виноват, нехер было становится Секстой и злорадствовать. — Нехер было терять руку. Гриммджо зарычал, бесясь сильнее. Скучал ли он? Да. Хотел всё изменить? Да. Хотел, чтобы Люппи был рядом? Да. Тогда зачем так жестоко убил? Просто так. От злости, от переполнявших эмоций. Гриммджо не думает, когда убивает. Он следует инстинктам и желаниям. Мысли и осознание приходит потом. Но он же арранкар, пустой. Без чувств, без эмоций. Чувства у пустого — это как смертельная неизлечимая болезнь. Табу. Строжайший запрет. — Так как ты… — спросил Гриммджо, оторвавшись. — Как так вышло, что я жив? Нихрена я не жив, я мёртв… ну, вернее, мертвее некуда, но при этом вполне себе способен осуществлять осмысленные действия. Благодари того ненормального капитана. Давно ты в некрофилы заделался? Гриммджо поборол в себе желание отпрянуть и только крепче сжал подбородок Люппи, другой рукой стискивая плечо. Насмешка в сиреневых глазах бесила. Изогнутые налившиеся цветом губы притягивали взгляд. Джагерджак рыкнул и снова грубо поцеловал, чувствуя, как тонкие руки Приварон зарываются в голубые волосы. Гриммджо скользнул ладонью к прорези в одежде на левом боку Люппи, оттянул и почувствовал пальцами края татуировки. Шесть. Даже её восстановили. Теперь тут другая жизнь. Без Айзена, без должностей и положений. Теперь наличие шестерки на бедре не раздражало, не бесило и не вызывало желание убивать. — Я специально попросил ненормального капитана это сделать, — самодовольно протянул Антенор, прогибаясь в сильных руках и заглядывая в глаза пантеры. — Думал, тебе понравится, — в голосе сквозила издёвка. — Понравилось, — рыкнул Гриммджо и стиснул пальцами покрытую чёрным кожу. Джагерджак шумно вдохнул, снова касаясь губами. Люппи фыркнул и ответил на поцелуй, сжимая волосы. — Я всё, конечно, понимаю, но тут война полным ходом, а они обжимаются! Гриммджо дрогнул и рыкнул: — Кур-р-росаки, ты огребаешь!