Симпатика

◄ 14 ►

Долгий взгляд поверх плеча ― в тенях лицо спящего Ханя в самом деле напоминало лицо ангела: игра света и полутонов на тонких чертах, чистая кожа и изысканность с едва уловимым оттенком теплоты. Образ из прошлого или не из прошлого, но Кай помнил Ханя именно таким. Это был первый образ, первый чёткий и яркий образ в его памяти. Хань спал, вытянувшись на покрывале. Пару минут назад Кай накрыл его своей рубашкой и сунул под голову свёрнутое полотенце. Теперь Хань одной рукой придерживал полотенце, а второй легонько касался рубашки на плече. Тонкая ткань под пальцами ― и ведь даже не греет, так, символическое прикрытие, но ничего лучше Кай не придумал. Он скользил взглядом по телу Ханя, смело и откровенно, и находил свои метки на светлой коже. И не чувствовал вины, когда испытывал удовлетворение собственника. Каждый кусочек тела Ханя должен принадлежать ему, только ему ― и никому больше. Каждый кусочек Ханя был для него драгоценным и особенным. Кай дотянулся левой рукой до бедра Ханя и поправил тонкую ткань рубашки, отвёл руку и внимательно осмотрел, сжал в кулак, сильнее... Он ничего не ощущал. Видел левую руку, но не чувствовал её. Рука подчинялась и чётко выполняла приказы мозга, но при этом оставалась как будто чужой или ненастоящей. Как будто... её нет. Уже почти привычно. Наверное, скоро он вообще перестанет обращать внимание на эту странность. Рядом с Ханем легче воспринимать такие мелочи. Кай снова сжал кулак, раскрыл ладонь. Рука как рука, ничего особенного. Просто её нет. Фантомная рука, только настоящая. В умных книгах писали, что у людей обычно остаются фантомные боли и ощущения после ампутации конечностей. Нет руки или ноги, а им кажется, что конечности на месте и болят. У него же всё наоборот ― рука и нога на месте, с ними всё отлично, но при этом кажется, что их нет, потому что он их не чувствует. Совсем. Фантомное ощущение твердит, что руку и ногу отрезали. И в умных книгах почему-то ничего об этом не писали. Только о том, что конечности можно отлежать, но это временное онемение. Достаточно восстановить нормальное кровообращение, чтобы чувствительность вернулась. В случае Кая речь шла явно не о кровообращении, и он до сих пор так и не понял, почему чувствительность появляется и пропадает. В последнее время это стабильно происходило с левой половиной тела, хотя раньше, поначалу, могло случаться и с правой. Он подтянул к себе джинсы Ханя, надел их и бесшумно перебрался по мосткам на берег. Под правой ступнёй ― влажный песок. Сунув руки в карманы, Кай неторопливо побрёл вдоль кромки прибоя. Солнце давно встало и висело над горизонтом, даже песок и вода прогрелись неплохо, хотя до полудня всё ещё прилично ждать. Перепрыгивая с валуна на валун, Кай добрался до самого дальнего камня, окружённого волнами со всех сторон и время от времени совсем уходившего под воду. Верх у камня был плоским, словно сточенным, как плита. Кай пожал плечами и удобно разлёгся на камне, закинув руки за голову. Набегавшие волны беспокоили спину и бока лёгкой щекоткой и вновь отступали, а сверху лилось солнечное тепло и бессильно соскальзывало с его смуглой кожи, лишь согревая, но не обжигая. "Всё хорошо. Просто держись за мою руку..." Кай нахмурился, но глаза не открыл. Голос показался ему реальным и вполне отчётливым. Смутно знакомым. Но Кай знал ― стоит открыть глаза, и всё исчезнет. Обман памяти, намёк, если поддаться ему, можно попытаться что-то вспомнить, но если открыть глаза... "Уже не больно, да? Просто держись за мою руку, слышишь?" ― Да... ― выдохнул едва слышно Кай и слепо повёл ладонью, пытаясь вспомнить, где же должна быть чужая рука, за которую надо держаться. В нос ударило нестерпимой и острой смесью из запахов: расплавленный пластик, горячий металл и... удушливый запах чего-то... Нет, это он вспоминать не хотел точно, но заставил себя удержать глаза закрытыми. Какой-то шум в ушах, гул, отдалённые неразборчивые голоса, постепенно слабеющие запахи, головокружение. Знакомое ощущение, что-то подобное уже было. С ним. Точно ― с ним. Но без Ханя. Кай узнал бы голос Ханя обязательно, даже издали и всего по обрывку слова, но в этом зыбком воспоминании Ханя не оказалось. Почему? ― Кай? ― Тёплые ладони поймали его пальцы. ― С тобой всё хорошо? Он моргнул и распахнул глаза, чтобы увидеть над собой лицо Ханя. ― Да. ― С кем ты говорил? Ты что-то вспомнил? ― А что я должен вспомнить? Хань слегка нахмурился, опустился рядом на колени и потрогал ладонью его лоб. ― Если я что-то сделал такое, что тебя обидело, просто скажи об этом, хорошо? ― Что? ― Ничего. Просто скажи, договорились? ― Я не... ― Почему ты здесь? ― Мне захотелось пройтись. ― Ты опять ничего не сказал... ― Ты спал. Я не хотел тебя будить. ― Кай сел и осмотрел завёрнутого в его рубашку Ханя. ― Надел бы мои брюки. ― Они слишком узкие. И тут всё равно никого нет. Только мы. Хань притянул к себе Кая, прикоснувшись пальцами к его скулам, всмотрелся в глаза. ― Что-то не так? Кай медленно покачал головой, накрыл пальцы Ханя на своих скулах ладонями и подался чуть вперёд, чтобы дотронуться лбом до губ и подбородка Ханя. Закрыл глаза и удовлетворённо вздохнул, когда Хань высвободил руки и обнял его точно так же, как когда-то ― в прошлой жизни уже, наверное ― в биокамере. Кай солгал. Солгал, когда заявил, что не хочет требовать ответных чувств. Он хотел, но не стал бы. Требовать ― не стал бы. Никогда. Но необходимость в любви Ханя существовала, сколько бы он её ни отрицал. Он хотел, чтобы Хань любил его. Он хотел этого сильнее, чем чего-либо ещё. И он никогда не признался бы в этом. Никому, кроме себя самого. Сейчас Кай боялся сделать хотя бы один вдох, лишь бы только Хань продолжал его обнимать и сидеть рядом. Так близко, что без труда можно различить стук его сердца. Быстрые удары, значит, близость Кая ему более чем приятна. И Кай слабо улыбнулся, убедившись в этом. ― Что с ногой? ― Вопрос прозвучал слишком внезапно. ― Что? ― Что с твоей ногой? Хань резко отпустил его и схватился за левую лодыжку, заставив приподнять немного ногу. С пятки часто закапало алым. Кай непонимающе смотрел то на красные разводы в воде, то на рассерженного Ханя. Он не чувствовал левую ногу. Как обычно. Хань внимательно изучил ступню и устремил на Кая тяжёлый взгляд. ― Почему ты не сказал, что поранил ногу? ― Шшш, ― прижав палец к губам, попытался утихомирить его Кай. ― Не вопи. ― Я не воплю, но ты вообще видел, что у тебя с ногой? Как ты вообще ходишь и молчишь? Кажется... ― Хань аккуратно там что-то потрогал, но Кай ничего не почувствовал. ― Не хочу говорить это, но, кажется, у тебя тут осколок стекла. И я точно не смогу его достать в полевых условиях и без инструментов. Глубоко сидит, зараза. Как ты умудрился только? Ладно, к чёрту, но почему ты мне не сказал? И... ― Я видел велосипед на берегу. ― Хоть что-то хорошее. Собираемся тогда, отвезу тебя к местному врачу. Но ты мне всё-таки объясни, какого чёрта ты ничего не сказал? Голова кружится? ― Нет. ― Точно всё хорошо? По-моему, из тебя прилично крови вылилось... ― От осколка в пятке ещё никто не умирал, ― не удержавшись от улыбки, тихо пробормотал Кай, чем немедленно спровоцировал новую волну упрёков и ворчания. Хань был возмущён до глубины души подобным наплевательским отношением к собственному здоровью и с энтузиазмом пытался вправить Каю мозги. Кай молчал и просто слушал голос Ханя, потому что сказать, что не чувствует левую часть тела, он не мог. Если от одного осколка в пятке уже столько шума, то что будет, когда всплывёт проблема посерьёзнее? Кай предпочитал видеть Ханя счастливым. На велосипеде им пришлось прокатиться в западном направлении, не слишком далеко, километра два, вряд ли больше. Местный врач достал осколок и проверил ступню полностью, чтобы убедиться ― внутри не осталось лишних фрагментов. Хань проконтролировал процесс и тоже поглазел на монитор и показатели датчиков. Потом Каю пришлось выпить коктейль из глюконата железа, марганца и меди. Сначала он воротил нос, но Хань заверил, что раствор обладает вкусом карамели и вполне себе приятный, и лучше его всё-таки выпить ― для профилактики. В домик на сваях они вернулись после полудня. На обратном пути заодно заехали к владелице этого своеобразного места для отдыха и купили корзину с обедом и ужином на двоих, заодно послушали её ворчание в адрес современной молодёжи, которая слишком уж изнежена: не успели приехать, а уже побывали у врача и расхаживают с забинтованными конечностями. Конечно, конечность была всего одна, да и рана не имела никакого отношения к изнеженности, но Хань и Кай с трудом сдерживали улыбки, выслушивая сетования пожилой дамы на нынешние времена. ― Теперь в воду не полезешь. Сам виноват. Но с такой ногой в воде тебе делать нечего. Кай лежал на покрывале, пристроив подбородок поверх скрещенных рук и болтая ногами в воздухе, и наблюдал за Ханем, разбиравшим содержимое корзины. ― Почему медицина? ― Что? ― Хань едва не выронил одну из коробок с едой. ― Почему именно медицина? Ты ведь выбирал сам? ― А... ты про это... ― Хань аккуратно поставил очередную коробку на расстеленную на полу плотную бумагу и слегка закусил губу. ― Мне казалось, что так я смогу очень многое сделать. Может быть, спасти кого-нибудь. Хотя бы одну жизнь. ― Почему мне кажется, что это не всё? ― пробормотал Кай, не сводя глаз с лица Ханя. Тонкие черты едва заметно подрагивали ― верный признак, что Хань нервничает. ― Допустим, не всё. А ты хочешь знать всё? ― О тебе? Да. Хань вскинул голову и устремил на него долгий испытывающий взгляд. Зря старался, потому что Кай прямо сейчас думал о его глазах и губах. Глаза у Ханя всегда были живыми и сияющими, а недавно закушенная губа влажно блестела и казалась соблазнительно припухшей. Слишком красивый, чтобы быть настоящим. Именно поэтому ― "ангел, который притворяется человеком". Кай не видел никого, кто был бы настолько тёплым и красивым, как Хань. ― Не смотри так, ― тихо велел Хань, вновь вернувшись к корзине, откуда достал бутылки с водой и палочки. ― Не могу. ― Только не говори... ― Не уходи от темы, хорошо? Кажется, Хань немного смутился ― это было ещё красивее. Кай едва заметно улыбнулся, совсем чуть-чуть ― уголками губ. ― Ну... ты знаешь, я боюсь высоты. И тогда я был довольно мал и не умел плавать. ― Дай угадаю ― кто-то тонул, а ты не смог помочь, потому что надо было прыгнуть и поплыть? ― Не стоило говорить об этом, ― недовольно поморщился с досадой Хань и отвернулся вновь к корзине. ― Да нет, всё нормально. Просто так и думал, что ты станешь винить себя, хотя и не виноват ни в чём. ― Много ты понимаешь, ― сердито фыркнул Хань и протянул ему палочки. ― Ешь уже. Кай придвинул к себе одну из коробок, разделил палочки и задумчиво поворошил ими смесь из морской капусты и тонко нарезанной рыбы. ― Как нога? ― Что? ― Он вскинул голову и немного отшатнулся от неожиданности ― Хань успел подобраться так близко, а он и не заметил. ― Нога болит? ― Нет, всё в порядке. ― Ты издеваешься? Загнал себе в пятку приличный осколок и говоришь, что не болит? ― Хань сердито подался вперёд, поймал ступню, которой Кай продолжал машинально болтать в воздухе, и потрогал пальцами. Чувствительность вернулась внезапно. От острой боли Кай выронил палочки и сдавленно зашипел. ― Прости, ― повинился Хань и немедленно отпустил пятку, тронул руками голову Кая и прикоснулся губами к виску. ― Сколько же от тебя шума, идеальный ребёнок... Прикрыв глаза, Кай медленно повёл головой так, чтобы губы Ханя соскользнули с виска на скулу, потом ниже, чуть в сторону и встретились с его губами. ― Надо... поесть... ― Потом... - Футболка Ханя улетела куда-то по направлению к двери. ― Твоя нога... ― К чёрту ногу... Они всё-таки вернулись к обеду через несколько минут, слегка растратив силы на раздевание, поцелуи и объятия. Случайно получилось: Кай неосторожно зацепил коробку и вывернул на Ханя её содержимое. Хань потом отомстил, занявшись созданием натюрморта из еды на спине Кая, после поел сам и покормил своего "идеального ребёнка". Ближе к вечеру позвонил Бэкхён, и Кай проводил Ханя внимательным взглядом, когда тот с телефоном выскочил наружу и принялся бродить по мосткам, стараясь говорить как можно тише. Кай сел на покрывале, скрестил ноги и осмотрел левую ступню. Бинт на пятке пропитался красным. Он накинул на бёдра тонкую рубашку, вытянулся на животе и порылся в кармашках рюкзака. Через пару минут нашарил наладонник Ханя, запустил и чуть повернул голову, прислушавшись к голосу, негромко звучавшему над волнами за дверным проёмом. ― ...то есть как? Что значит "не знаю"? Ты проверил все данные анализов? Хань умолк, видимо, Бэкхён принялся что-то объяснять в деталях, но эти объяснения услышать Кай никак не мог, поэтому он взглянул на дисплей наладонника и ввёл команду поиска. В графе запроса указал "генетика, полный академический курс, все профили". Через пару секунд полюбовался на список архивов и твёрдо выбрал вариант "скачать всё", после чего переложил наладонник в карман своих брюк, валявшихся в стороне от рюкзака. Этот наладонник не был единственным у Ханя, поэтому Хань не слишком расстроится, если решит, что где-то потерял его. ― Не понимаю. Так что именно тебя беспокоит? Кай медленно опустился на покрывало и подложил руки под голову. Ему тоже хотелось знать, что именно беспокоило Бэкхёна, только он прекрасно понимал, что ему этого не скажут. Если не скажут, придётся узнавать самому. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Левая рука и нога вновь утратили чувствительность. Наверное, он на миг отключился, потому что пропустил тот момент, когда Хань закончил разговор по телефону и вернулся под крышу. Приоткрыв глаза, он различил Ханя рядом с собой: тот сидел тихонько на краю покрывала и кончиками пальцев водил по его ноге, постепенно сдвигая белую ткань с бедра. Снаружи внезапно стало темно, и тут же хлынул тёплый ливень. Обычное явление в этом сезоне. Такие дожди случались внезапно, но быстро заканчивались. Он довольно вздохнул, почувствовав прикосновение к плечу. Хань всё смелее водил ладонями по его коже, хотя до сих пор так и не стянул рубашку с бёдер. ― Кажется, это заразно, ― глухо пробормотал Хань, прижавшись губами к его шее. ― Что именно? ― прошептал он в ответ ― голос не слушался. ― Твоё постоянное "хочу". ― Это приглашение? ― Кай приподнялся на локтях, оглянулся и поймал взгляд Ханя. ― А ты намерен его принять? ― Ты флиртуешь со мной? ― Кай собственным ушам не верил, но это совершенно не мешало ему улыбаться от уха до уха. Сосредоточенно закусив губу, Хань медленно стянул рубашку и отбросил в сторону, притронулся тёплой ладонью к бедру и погладил. ― Всё-таки ты идеальный... ― пробормотал он, когда пальцем обвёл проступающие под смуглой кожей очертания гибких мышц. ― Наверное, да. Флиртую. Ты против? ― Я только за. ― Кай притянул его к себе и занял поцелуем, мысленно пообещав самому себе, что скоро губы Ханя будут гореть, заставляя его желать близости всё больше и больше. И утолить этот огонь он не сможет никогда, зато навеки распрощается со своими сомнениями и перестанет бросаться из крайности в крайность. Впрочем, уже только эта внезапная поездка говорила о многом. И о том, что Хань принял решение и не собирался его менять без веской причины. Пока что. Хань упёрся ему ладонью в грудь, перекинул ногу через бёдра и уселся сверху. ― Я ещё помню про твою ногу, так что... Кай слабо улыбнулся в ответ. Он сам ни о какой ноге не помнил и по-прежнему её не чувствовал. Хотя стоило бы сменить повязку ― старая уже вся пропиталась кровью. И он лишь на миг немного удивился тому, что кровотечение до сих пор не остановилось. Странно... Долго думать об этом не вышло, потому что существовал Хань, и думать о Хане хотелось намного больше, как и быть внутри, слившись с ним в нечто единое и неразделимое. А ещё было слишком сладко ощущать прикосновения губ Ханя к шее и груди и осознавать, что Ханю, оказывается, тоже нравится дотрагиваться... Он напряжённо застыл, крепко прижав к себе Ханя. На минуту. Потому что ровно на одну минуту он вдруг забыл собственное имя и никак не мог его вспомнить. В голове крутилось что-то... ― Кай? ― тихонько позвал его Хань. Точно, вот оно. Его имя ― Кай. Кажется. Но если он в ближайшее время не получит ответы, то, скорее всего, просто сойдёт с ума. И даже Хань не сможет это изменить. Вместо слов "Хань, что-то не так, я ведь говорил тебе... Но если ты знаешь, что именно не так, лучше бы ты сказал мне об этом" у Кая получилось неизменное "Люблю", подкреплённое поцелуем. Неважно. В кармане брюк ждал своего часа наладонник с архивами. Всего одна ночь или один день ― и Кай будет знать всё, что знают Хань, Бэкхён и остальные вместе взятые. Или даже больше.