Hirameki

      Одиннадцать часов пятьдесят минут.       Часы с будильником непреклонно отсчитывают время до подъема в школу. На столе лежит раскрытая тетрадь по литературе. «Эволюция характера Пьера Безухова» — написано в верхней строчке. Одна из самых банальных тем для сочинения.       Время идет, а я по-прежнему не могу выдавить из себя ни единой строчки.       — Ну и где же ты, когда ты так нужен?..       Терпеть не могу писать школьные сочинения по заданной теме. Правила и требования не дают разгуляться фантазии, лишают возможности самостоятельно мыслить.       —Либер…помоги… — зову я почти шепотом, не надеясь получить ответ.       Но, к своему удивлению, я слышу чьи-то тихие шаги за спиной. Развернувшись на стуле я встречаюсь взглядом со своим гостем.       Передо мной стоит высокий стройный юноша в длинном черном плаще. В его глубоких темных глазах явно читается недовольство, тонкие алые губы искривлены ехидной усмешкой, белые руки с длинными изящными пальцами сложены на груди.       — Ну, и зачем ты меня разбудила? — спросил Либер, приподнимая черные брови.       Не смея верить своей удаче, я встаю с места и подхожу к гостю. Осторожно, стараясь не шуметь, словно боясь испугать опустившуюся на цветок бабочку.       Но Либер отворачивается от меня и, все еще держа руки скрещенными на груди, садится на диван. Он похож на обиженного ребенка — взгляд, полный недовольства, кажется, вот-вот затуманится слезами, черные брови нахмурены.       Я стою напротив него в нерешительности — продолжать разговор или отпустить.       — Давно ты ко мне не заходил.. .— я тщательно подбираю слова, стараясь не обидеть моего гостя, — Где ты был?       — Спал. — ответил он невозмутимо и как бы удивляясь моей несообразительности, — И знаешь, с удовольствием бы вернулся к этому занятию. Так что говори быстрее, зачем ты меня позвала.       Поняв, что тянуть бесполезно, я прямо сказала:       — Ты не поможешь мне со школьным сочинением?       Либер повернул голову в мою сторону. Его глаза неприятно сощурилась, рот снова скривился усмешкой.       — Ты позвала меня, чтобы написать сочинение? — спросил он, отчетливо выговаривая каждое слово. Затем опустил руки на диван за спиной и откинулся назад, окидывая меня вопрошающе-презрительным взглядом.— Мне даже интересно, по какой теме. «Как я провела лето»? «Кем я стану, когда вырасту»? —Либер порывисто встал на ноги и подошел к столу, заглядывая в тетрадь. — «Эволюция характера Пьера Безухова». Безумно оригинально. Тебя никогда не интересовало, сколько сотен таких сочинений пришлось проверить твоему учителю за весь его педагогический стаж?       Я неопределенно пожала плечами. По горькому опыту я знала, что спорить или возражать что-то было бы так же глупо, как метать бисер перед свиньей.       Либер теперь стоял лицом ко мне. Его глубокие темные глаза пылали недовольством, нахмуренные брови соединились под острым углом, отделяясь друг от друга еле заметной морщинкой.       Но вдруг изящные губы чуть дрогнули. Морщинка между бровями разгладилась, и все лицо приобрело более мягкое выражение.       «Не к добру», — мелькнуло у меня в голове.       — А может быть мы пожалеем твоего учителя, — вкрадчиво начал Либер. — и внесем, так сказать, ярких красок в его серые будни? Давай-ка, садись за стол, зачеркивай свою «Эволюцию»…— он на секунду задумался.— Что-нибудь про несчастную любовь…— сказал он тихо, все еще размышляя. — Давай детально пропишем страдания Сони в то время как Николай Ростов флиртовал с Жюли? Ревность, отчаяние… — продолжал Либер, все глубже погружаясь в собственные мысли, — Слезы, утешение…       Я была готова часами слушать его приятный голос, улавливать каждую интонацию, следить за выражением глаз, изгибом бровей… Но мой взгляд падает на часы с будильником. Половина первого. До подъема не так уж и много, а сочинение все еще не написано.       — Нет, — решительно говорю я. — «Эволюция характера Пьера», и ничего кроме. Так ты не поможешь? Задумчивое выражение глаз Либера снова сменилось презрением. Он повернул ко мне лицо и твердо произнес:       — Ни за что.       Затем выпрямился и уверенно зашагал от стола в другой конец комнаты.       — Куда ты?       — Все туда же. Спать.       — Когда ты придешь в следующий раз? — спросила я, наивно надеясь получить ответ. Но Либера в комнате уже не было.

***

      «Синус двойного угла равен два синус альфа умножить на косинус альфа….два синус альфа на косинус альфа…» — бормотала я в надежде запомнить формулу. Но мозг упрямо не хотел воспринимать информацию.       — Что-что? Синус двойного угла? — услышала я знакомый голос за спиной. — Ты это серьезно?       Я обернулась. Либер стоял сзади, облокотившись одной рукой о спинку стула, на котором я сидела. Он смотрел на меня ясным задорным взглядом, да и все выражение лица говорило о готовности к работе и присутствии энтузиазма. Но мне было не до него.       — Я очень рада тебя видеть, но ты не вовремя, — сказала я, опуская взгляд в раскрытую тетрадь по геометрии.       — Как это не вовремя? — сказал он заходя вперед и стараясь заглянуть мне в лицо. — Я прихожу тогда, когда считаю нужным. Сейчас самое время.       — Нет, Либер…— я отвернулась. — Я не могу сейчас. Мне некогда, у меня завтра контрольная, да и вообще…где ты был раньше?       — Спал, — ответил он все с той же, как и в прошлый раз, невозмутимостью и чуть ближе подошел ко мне.       — Ну вот, иди и поспи еще вечер. Или два. А лучше — до конца недели.       — Не-а. Сейчас. — Либер подошел почти вплотную. Его холодная рука легла на мой затылок.       — Некогда мне, понимаешь? — с ожесточением сказала я и хотела увернуться из-под его руки.       Ясные глаза полыхнули минутной вспышкой недовольства. Второй рукой Либер обхватил мой подбородок и потянул, разворачивая лицо к себе. Изящные алые губы жадно впились в мои.       Он целовал меня так, как не целует ни один смертный человек. Страстно, с самозабвением. Как голодный хищник, терзающий зубами только что убитую дичь.       Я больше не видела ни лица Либера, ни комнаты позади него, ничего…       Я шла одна по длинному плохо освещенному широкому коридору. Мимо меня проходили люди. Я видела их впервые в жизни и в то же время знала о них абсолютно все: их характеры, вкусы, привычки. Они казались мне близкими, почти родными…       Я не чувствовала ничего, кроме холодных невидимых рук на затылке и подбородке. Я не видела земли под ногами — только темное пространство вокруг меня. И теплые лучи света где-то вдалеке. Я шла на этот свет. Люди вокруг меня разговаривали друг с другом и каждое слово, каждый звук, услышанный мной здесь отдавался эхом где-то в подсознании.       Чуть позже в темноте коридора начали всплывать очертания каких-то зданий и улиц, природных пейзажей. И все они были такими знакомыми, как будто я видела их каждый день. Справа от себя я услышала женский крик. Повернув голову я увидела фигуры двух людей. Одну — с поднятой вверх рукой, и другую — лежащую у ног первой и закрывшую лицо руками. Я наблюдала эту сцену с несвойственным мне равнодушием, обращая внимание лишь на черты лица и линии фигуры. Затем пошла дальше.       Мимо меня пробегали дети, люди смеялись, плакали, танцевали, дрались, обнимались…мне казалось, что все это я уже где-то видела, я знала, чем закончится тот или иной диалог, та или иная сцена…       Теплые лучи, мерцавшие впереди, оказались светом моей настольной лампы. Я невольно щурилась, окидывая взглядом свою комнату, как будто видела ее впервые. Я не выходила за ее пределы.       Взгляд упал на тетрадь по геометрии, раскрытую на столе. Все страницы, от первой до последней, были исписаны мелким почерком, перекрывающим формулы и чертежи. Моим почерком.       Чуть слышный стон раздался откуда-то снизу. Либер сидел на полу возле меня, обхватив колени руками и прижавшись к ним подбородком. Его глаза были закрыты, он весь дрожал.       — Эй… — я осторожно тронула Либера за плечо, но он еще больше поежился. Затем медленно, с явным усилием встал, опираясь рукой о край стола. — Тебе помочь?       Но Либер молчал. Выпрямившись и чуть отдохнув он повернулся ко мне спиной.       — Опять уходишь? — спросила я.       — Конечно.       — Когда ты придешь в следующий раз?       — Тогда, когда посчитаю нужным. Удачи с геометрией.       — Ага, спасибо. Теперь учить формулы стало намного проще, — сказала я, пытаясь разобрать то, что было написано под текстом.       Но ответа не было. Я снова оказалась одна в комнате.