Animalverse

Сынхён продолжал пропадать неизвестно где. Терпение омеги подошло к концу, когда он понял, что до течки осталась пара недель, а он только и делал, что сидел в номере и общался с Сынхёном и Дэсоном. Это было несправедливо. Но чтобы не злить альфу, Джи решил делать все тайком. Пока Чхве отсутствовал, Джи спускался в бар. Поскольку бармен знал его как постояльца, он всегда наливал ему сок или холодный чай, и довольный лис, болтая ногами, наблюдал за гостями заведения. Джиён вел себя тихо, ни с кем не общался и, когда привлекал к себе внимание, вставал и прятался в номере. Но по большей части его никто не замечал. Иногда Квон попадал на представление, где команда из омег танцевала канкан и отбивала чечетку. Хвост лиса дергался в ритм звуков пианино, и молодому омеге хотелось броситься в пляс, но он вовремя себя останавливал. Ближе к вечеру он возвращался в номер, и альфа даже не замечал, что Джиён где-то бродил в его отсутствие. В очередной день очередной сок был допит. Сегодня было скучнее обычного: ягуар и игуана обсуждали бизнес; мистер альфа-бегемот доедал свой ланч, который он поглощал каждый день ровно в два часа дня; конь-пианист лениво играл из-за жары, да и песни Квон давно все выучил. Лис уже было собрался идти в номер, как вдруг дверь в бал хлопнула и на пороге появилась знакомая ему пара кота и собаки. Они тоже сразу узнали Джиёна и, улыбаясь, подошли к стойке бара. — Привет, лисенок. Тебя и не узнать в этой одежде — лишь по хвосту признали, — сказал омега-пес и улыбнулся. Джи смутился, но явно был доволен и комплименту, и знакомым лицам. У омеги-собаки были на редкость удивительные уши. Они не торчали вверх, а были спущены вниз, как у пуделя. И судя по серым и кудрявым волосам и голубым, как небо, глазам, он пуделем и являлся. Кот был вполне типичным: белым, коротко стриженым, с рыжими пятнами на ушках и хвосте. Его глаза были зелеными, почти как у всех котов-оборотней. Он всегда одевался по классике: костюм, галстук, шляпа. А вот пес носил более легкие вещи: футболки, джинсы, ошейник с шипами. Такие разные, но они были очень счастливы, когда были вместе, и все время обнимали друг друга, не отводя взглядов. Джиён любовался их нежностью друг к другу и иногда с болью вспоминал про Енбэ и их многолетние отношения. — Пиво, пожалуйста, — сказал альфа-кот и присел около лиса. — Ты будешь пиво? — Ой, нет, спасибо, — сразу заскромничал омега. По сути, Джиён никогда не пробовал спиртное и не очень-то хотел, тем более с посторонними людьми. — Не стесняйся так, — сказал омега-пес и присел с другой стороны. — Мы же угощаем. — Эм, ну … — растерялся Квон, но ему под нос сунули кружку, до краев наполненную хмельным напитком. — Ты же совершеннолетний? — обеспокоился альфа-кот. Джиён закивал головой. — Да-да, я просто молодо выгляжу, но мне исполнилось девятнадцать. — Ого, совсем большой. А то я думал, твой альфа нас на фарш пустит: так грозно он смотрел на нас, — осторожно проговорил пес. — Просто он говорил мне ни с кем не разговаривать, поэтому разозлился… — Джи пригубил напиток и сделал пару глотков. Шальной запах и горьковатый вкус ударили в голову. Лис подавился и откашлялся, а парочка снова рассмеялась. — Ты что, первый раз пробуешь? Тогда надо налить еще. Через три кружки лиса развезло сильнее, чем пара предполагала. Перед глазами все плыло, язык не слушался, но зато было так хорошо и легко, что все проблемы стали казаться слишком пустыми, чтобы грустить о них. — Кстати, а как вас зовут? — пролепетал лис, показывая пальцами на альфу с омегой. Те пьяно хихикнули и подлили еще. — Ну ты даешь, мы же говорили… не говорили? — рассмеялся пес-оборотень. — Меня зовут Мартин, а мою любовь — Топаз. Красивое имя Топаз? — Мартин тоже ничего, — подметил Джиён, и оба омеги захихикали. — Ну, две пьяные омеги — это для меня перебор. Надо отвести Джиёна в номер, пока не пришел его альфа, — распорядился кот, расплачиваясь с барменом. — Джиен, какой у тебя номер? — Хороший, — продолжал смеяться лис. — Но тесный, там всего одна кровать. Топаз посмотрел на Мартина, который тоже был не в самой трезвой форме и понял, что тащить походу придется обоих. — Номер-то ты мне скажешь? — Номер он тебе не скажет, — послышался знакомый басовый баритон, и все трое оглянулись назад. Сынхён пришел, как всегда, поздно, но Джиён совсем потерял счет времени. Альфа был жутко недоволен и даже взбешён, увидев своего благоверного в компании каких-то посторонних, к тому же пьяных оборотней. — Так стопэ, спокойно, мы друзья, — сразу пояснил альфа-кот, ощущая сильно враждебную ауру волка. — Да не бойтесь его, он добрый, как щенок, — сказал Джи, и это сильно ударило по нервам альфы. Мартин попытался его заткнуть, но молодого и пьяного Квона было не остановить. Сынхён мрачнел с каждой фразой, а руки машинально сжимались в кулаки. — Ой, вы посмотрите, какой сердитый, может, еще покажешь всем, какой ты грозный и свирепый? А лучше закажи мне еще пива, давай, — махал руками Джи, привлекая внимание окружающих. Для Чхве пределом кипения стал момент, когда даже музыка стихла и все уставились на пьяного рыжего лиса, размахивающего хвостом и пытающегося показать, где место его альфы. — Что молчишь, от восхищения язык проглотил? Или ты такой тупенький, что не можешь сказать ничего другого? После этих слов рука альфы сама соскользнула, и на лице омеги появилась яркая пощечина. Это немного отрезвило Квона. Он дернулся, касаясь своего лица: кожу жгло, но почему-то внутри болело сильнее. — Он просто пьян, не злитесь на него, это мы виноваты, — попытался защитить его кот, но Сынхён был непреклонен. — Может, я сам решу, как воспитывать своего омегу? — огрызнулся он, угрожающе рыча. — Вы кто вообще такие? Какое вы имели право спаивать его? Видите, что лис пить не умеет, а мозгов у самих, видимо, нет. — Не смей их трогать! — заступился Джи, но волк тут же схватил его за шиворот и толкнул в сторону лестницы. Джиён кубарем перекрутился и упал. Тогда волк снова подхватил его одной рукой, поставил на ноги и направил на второй этаж. Мартин и Топаз виновато переглянулись. Как бы там ни было, вмешиваться в процесс воспитания альфой своего омеги они не имели права, тем более после публичного унижения. Как только Чхве затолкал пьяного Джиёна в номер, он захлопнул за собой дверь. Ноги у Квона подкосились — он упал на пол и ползком попытался добраться до кровати. Сынхён снова рывком схватил его за шкирку и прижал к матрасу, словно котенка, которого тычут носом в лоток. — Что я тебе говорил по поводу общества? Что говорил? — прикрикнул он. Джиён заскулил: его чертовски пугал такой нрав альфы. — Что, я должен был молчать? — тихо простонал он. — Ты, маленький глупый засранец, даже не представляешь, какие могут быть у меня и у тебя проблемы, если ты будешь продолжать так себя вести, — альфа со всей силы вдавил его в матрас. — На меня могут напасть, посчитав слабым альфой, и убить. И тебя не выпустят на волю, а отдадут чужому альфе в рабство, он будет бить тебя до тех пор, пока не перевоспитает в послушного или не продаст за деньги. Ты этого добиваешься, тупая ты башка?! Джи, трясясь от страха, перевернулся на спину и сжался. Сынхён хотел ударить вновь, но потом обмяк и присел на стул, тяжело вздыхая. В принципе, омега был молод и не понимал, что если кто-то узнает, как сильно альфа потакает омеге, то может сделать обоим больно, а этого Чхве никак не мог допустить. Это был его маленький страх, его тайна. По сути, у Сынхёна действительно была слабость — его Джиён. И как только лис научится этим пользоваться, оба будут в опасности. Джиёна лихорадило: опьянение отпустило и пришло озарение того, что случилось. Он закрыл руками лицо и стал реветь взахлеб. — Как я устал, за что мне все это? Что я тебе такого сделал? Я же не специально, я не хотел, почему ты ведешь себя так? — спрашивал он сам у себя, а может, у Сынхёна. Альфа молчал, не реагируя на его слезы и истерику. Он сослал все на опьянение и лишь пытался унять собственное раздражение. Чхве просто злила вся ситуация, и вечно недовольный, ноющий омега, поэтому он не придумал ничего другого, как швырнуть в него одеялом. — Ложись спать и прекрати реветь, как тряпка. Поговорим, когда протрезвеешь, — скомандовал Сынхён и под всхлип Джиёна вышел из номера, хлопнув дверью и закрыв ее снаружи. Джи, укутавшись в кинутое покрывало, скулил весь вечер. Альфа так и не вернулся. Утром, когда омега открыл глаза и огляделся, Сынхёна нигде не было. Раньше волк всегда дожидался, пока Джи проснется, они вместе завтракали, и он уходил по своим делам. А сейчас его просто не было. Квон понимал, почему тот был не в себе, но тем не менее лис тоже злился. Джи выставил его дураком, но и Чхве унизил его не меньше. Молодой омега никак не хотел признавать, что его поступки были аморальны и глупы. На столе остался остывший завтрак, значит, альфа все-таки вернулся, пока Квон спал, и ушел, не дождавшись его пробуждения. От обиды Джи прикусил губы и обратил внимание на маленькую записку с краю: «Разочарование сломало мое доверие к тебе». Лис не понял смысла слов: это могло значить что угодно, например, что он ушел и никогда не вернется. Но что, если все иначе? Квона осенило, он дернулся к двери, попытался открыть замок и, пошевелив ручкой, дернул на себя. Закрыто. — Ах ты мудак, решил теперь запирать меня? — прокричал Джи, стуча кулаками по двери: вдруг кто услышит. Одно дело, когда Джи добровольно никуда не уходил, а другое, когда его запирали. Лис в отчаянии побежал в противоположную сторону, к окну. Второй этаж… Не так высоко, но, если спрыгнуть, ноги сломать можно. А если не прыгать, а спуститься? Немного подумав, Джиён раскрыл шкаф, доставая оттуда более плотные вещи, и, стянув простынь и одеяло, стал связывать их узлами друг с другом. Получался некий канат, по которому он планировал спуститься и сбежать от этого изверга куда глаза глядят: его терпению пришел конец. Неожиданно в дверь постучали три раза. Джи замер, прижимая уши. Если бы это был Сынхён, он вряд ли бы стучал. Значит, это кто-то посторонний, хотя исходящий запах был знакомым. — Джиён, ты тут? — послышался бархатный шепот. — Это Топаз и Мартин, мы вытащим тебя отсюда. Сначала омега очень обрадовался и подбежал к двери, но в последний момент остановился. Джи вспомнил, что они вчера очень настойчиво спрашивали цифру его номера, а когда он не сказал, все равно нашли его здесь. Зачем? — Джиён, почему ты молчишь? Сейчас мы найдем ключи и освободим тебя, — сказал Мартин, чем-то шурша за дверью. Лис не понимал, что происходит, но тут что-то было явно нечисто, ведь он не просил его спасать. С чего они взяли? Поведение Сынхёна было вполне уместным, как бы он ни отрицал, да и Джи никогда не жаловался на своего альфу. А значит, поводов его спасать, по сути, не было. Квон осмотрелся, привязав конец веревки к шкафу, и спустил тряпочный канат через окно. Пока в замке что-то щелкало, лис ловко сполз вниз и побежал без оглядки, скрываясь в переулках. Сейчас Джиён слишком запутался в себе. Он не знал, кому верить и можно ли доверять своим ощущениям. Альфу видеть не хотелось, но инстинкты тянули к нему. Почему-то думалось, что рядом с Сынхёном он обретет спокойствие и поразмыслит над тем, что произошло в номере. Остановившись между очередными рынками, лис огляделся и, переводя дыхание, закрыл глаза, втянув воздух. Пахло пряностями и сладкими булочками. Пахло новой тканью и коврами. Пахло разными омегами и альфами. Пахло Сынхёном. Джи удивленно открыл глаза и вновь глубоко вдохнул. Действительно, это был знакомый запах, ставший ему каким-то родным. Лис, словно по волнам, плыл вдоль улиц и домов, чувствуя, как приятный, но резковатый запах усиливался с каждым шагом. Джиён шел до тех пор, пока не увидел знакомый белый хвост. Спрятавшись за углом одного из домов, он притаился и стал наблюдать. Сынхён был вместе с Дэсоном. Они перешептывались, и после фраз, сказанных львом, Чхве все время улыбался и смеялся. С Джиёном он себя никогда не вел так расслабленно, и в душе лиса кольнула ревность. Джи нахмурился, надулся, как мыльный шар, но продолжил наблюдать. Дэсон прогулочным шагом подошел к одному из прилавков кондитерской и стал мило беседовать с продавцом, помахивая хвостом с кисточкой. Сынхён в эту минуту бродил рядом, и Джи не отводил от него взгляда, хитро щурясь. Вдруг он увидел, как одна рука альфы схватила пару булочек и ловко спрятала в кармане. Волк ускорил шаг и скрылся за домом, куда следом побежал Дэсон, так ничего и не купив. — Офигеть, они воры! — ужаснулся Джи, не веря своим глазам. Если бы кто-то сказал об этом, лис вряд ли бы послушал: трудно было поверить, что молодой статный альфа может воровать. Омега всегда представлял его принцем, лежащем в собственном дворце на мягких подушках, но никак не на улицах, ворующим хлеб. Теперь омеге стало понятно, откуда вся еда, что приносил альфа домой. Каждый раз это было что-то вкусное: булочки, яблоки, груши. И в основном ел именно Джиён, а сам Чхве устало лежал и просто смотрел. От осознания того, как легко давался ему этот хлеб, у Джи поперек горла встал ком, который он не скоро смог бы проглотить. Сынхён и Дэсон часто проворачивали такую схему, деля добычу пополам. Одну булочку альфа отдал Дэ, другую отложил для Джиёна. Хоть Чхве и был разозлен из-за его поведения, он не мог злиться вечно, ведь он любил этого упрямого и свободолюбивого лиса. Вдруг в нос оборотню ударил сладкий приятный запах, и Чхве сразу узнал в нем своего омегу, будто он был где-то недалеко, хотя это было невозможно. Тогда альфа повернулся, поменявшись в лице, потому что Джиён все-таки был здесь, тот самый, которого с утра он запер в комнате. И, наверное, стоило было его отругать, но выражение лисьего лица пугало. Волк, виновато поджав уши, медленно подошел к нему, а Дэсон предпочел скрыться из поля зрения. — Спасибо, что перед тем как решил сбежать, забежал попрощаться, — он попытался пошутить, но омега не оценил шутку. — Ты вор, — сказал Джи, только он не задал вопрос, а сказал это с уверенностью. — Ты всегда был вором. Даже меня украл и теперь кормишь меня ворованным хлебом. Удобно устроился, — кивнул он на булочку, что была в его руках — Ты… — опешил Чхве, теряясь от подобных слов и даже не сразу соображая, что ему ответить. Джиён продолжал: — А я-то, дурак, переживал, думал извиниться за свое поведение. Но перед вором извиняться я не буду! Волка накрыла очередная волна гнева, он взял омегу за руку и потащил вглубь переулка, чтобы никто не смог их увидеть или услышать. Джи отпирался, кричал, чтобы тот убрал свои грязные ручищи, и, в общем-то, нарывался на очередную оплеуху. — Пацан, ты почему всегда видишь ситуацию только с той стороны, с которой тебе удобно? — прорычал альфа, сильно сжимая пальцы на его плече. — Отпусти, ты делаешь мне больно! — простонал лис, косясь на волка. — Нет, ты выслушаешь, маленький рыжий засранец. А ты вообще задумывался, на какие деньги мы несколько месяцев живем в гостинице? На что ты ешь и пьешь? Ты живешь, бед и горя не знаешь, делаешь, что хочешь, и при этом умудряешься жаловаться на жизнь! — Я делаю, что хочу? — Джиён, захлебнувшись возмущением, ударил Сынхёна хвостом, посылая слабый разряд электричества. — Был бы честным человеком, нашел бы работу! Чхве отшатнулся от него и злостно рыкнул по-волчьи, покрываясь шерстью: впервые его довели так, что он потерял над собой контроль, принимая звериный облик. — Ты-ты! Если бы мне разрешено было найти работу, я бы ее нашел, но мне нельзя светиться перед охраной города. Может, я и произвожу впечатление волка, у которого все схвачено, но это не значит, что все так! Я за собой-то слежу как попало, а теперь на моей ответственности молодой омега, который жизни-то не видел и постоянно старается подгадить ее мне! — кричал зверо-человек, который раньше был Чхве. Джиен не хотел это слышать, но слушать ему пришлось. Он сам спровоцировал этот разговор, сам захотел знать правду, и теперь омега ей давился. Альфа продолжал кричать и размахивать руками перед его лицом, и Джи лишь успевал закрывать глаза, прищуриваться и опускать взгляд в пол. — Думаешь, я не напуган? — продолжал альфа. — Когда в моих руках спит живой рыжий комок и каждый день хочет кушать. Единственное, что я желаю, — это чтобы мой омега улыбался, не унывал, не грустил, чтобы у него все было: и фрукты, и сладости. Как я могу позволить все это, если я просто волк-одиночка из леса? Конечно, я ворую, но только потому, что тут такой закон: «не пойман — не вор». Если хочешь меня ненавидеть за то, что я старался обеспечить тебя всем, то пожалуйста, я уже не удивлюсь и этому. Ты сделаешь все, чтобы мне было больнее. У лиса не было слов. Его словно кипятком облили с ног до головы: получается, он еще большее чудовище, чем этот волчара? Внутри все жгло и горело. Он никогда и не думал, что альфе приходилось так тяжело. То, что лису казалось самым легким решением, оказалось для оборотня самым тяжелым выбором в жизни. Тот спокойный, улыбчивый и все позволяющий Сынхён стоял пред ним в другом обличии, и Джи будто впервые увидел его настоящего, совсем другого, чужого. Что, по сути, Джи о нем знал, кроме того, что он волк и запечатлен? Кто он? Что за личность, что он любит, что нет? Джиёну было все равно, но сейчас, когда он узнал, как много альфа делал для него, внутри почему-то загорелась совесть. Квон действительно жил в лучах заботы и нежности и не ценил этого. Пусть он не желал быть с альфой, но Сынхён не обижал его, даже когда сильно злился. Все могло быть намного хуже: это мог быть другой оборотень, грубый, самодовольный, думающий лишь о своем удовлетворении. Но Чхве не был таким и хотя бы за это заслуживал лучшего к нему отношения. Тогда Джи решил все исправить, по крайней мере, исправить что-то в себе. — Пойдем, я отведу тебя домой, — вдруг сказал альфа. Джи поднял на него виноватые глаза. Сынхён успел успокоиться и принять человеческий вид. Удивительно, что пару минут назад он был таким эмоциональным, шумным, зловещим, а сейчас снова стал спокойным и тихим. — Мы не можем пойти домой, — тихо ответил омега и снова уткнулся в пол, рассматривая обувь. Он даже не знал, как подобрать слова и описать то, что с ним случилось. — Почему? — напрягся Чхве. Виноватое выражение лица омеги сулило ему лишь одни неприятности. — Я сбежал, но не потому, что хотел сделать тебе плохо, — потом лис скривился и вздохнул. — Ну и поэтому тоже. Но… Потом в дверь постучали те омега и альфа, с которыми я вчера был в баре. Они хотели взломать замок и отвести туда, где мне будет лучше. Я испугался, потому что не поверил им, и спрыгнул с окна. — Спрыгнул? — перепугался Сынхён, но Джи поспешил его успокоить. — Со мной все в порядке, я спустился по канату из одежды, но все личные вещи я оставил. — К черту вещи, главное, ты в порядке, — выдохнул волк и подошел ближе. — Я не знаю, что это за типы, но ты молодец, что не поверил им, — Сынхён неуверенно коснулся уха лиса, и Джи подставил голову под его руку, давая понять, что он не прочь, чтобы его погладили. — Не верю, я же их видел всего два раза, а тебя я знаю чуточку больше. Может, я не во всем согласен с тобой, но ценю твою заботу и терпение. Прости, что принес тебе столько хлопот. Сынхён удивленно поднял брови и замер. Впервые он видел такого виноватого Джиёна и впервые слышал от него слова извинения. Это тронуло сердце альфы, и он даже простил ему вчерашнюю обиду. — Я это делаю не для того, чтобы ты чувствовал обязанность передо мной. А потому, что я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. Так что улыбка будет в самый раз, ну и поцелуй в качестве чаевых. Джи смущенно улыбнулся и замахал хвостом. Все-таки Сынхён был волшебным альфой. Конечно, если подумать головой, волк не был похож на вора, так что если он решился на это из-за Джиёна, то сам Квон был решительно настроен изменить ситуацию и облегчить заботу о нем, став взрослее и самостоятельнее. И сначала он должен был заставить Чхве перестать воровать. Он верил, что все будет хорошо и Сынхён поймет его желание помочь жить правильно. Жить по закону сердца, а не города. Краем глаза омега заметил Дэсона. — Сынхён, они идут! — в ужасе прокричал лев и в один прыжок зацепился за перила балкона на втором этаже, подтянулся и был таков. — Кто? — непонимающе спросил Джи, замечая, как альфа начал заметно нервничать и искать пути к отступлению. — Ничего не спрашивай и беги со всех ног. Если мы разминемся, найди наш бар — бармен тебя спрячет, понял? — Что? — Джиёну это не нравилось, и на сердце было неспокойно. Он не мог понять, отчего такая паника. Вдруг на горизонте появилась городская стража Звериного острова. Стражники носили определенную форму с синей каймой, по которой легко было узнать их в толпе. Охранники-волки так же заметили альфу и его рыжего омегу. — Вот они! — один из оборотней указал на пару, и Джи почувствовал, как Сынхён сжал его руку и, со всей силы дернув на себя, вынудил его встать, протаскивая через переулки. Квон бежал за альфой так быстро, как мог, сердце бешено колотилось, пропуская удары, и он даже думать боялся, что же с ними сделают, если поймают.