Повесть о вишнях

Повесть о вишнях 1. Аццкая жара пришла в Японию строго по графику, - 1 июня, - и стояла вот уже третий месяц без передыху. Солнце пеклО, жарило и безжалостно творило прочие кулинарные премудрости. Ртуть в градуснике за окном Такэнаки Хамбэя (охочего до гайдзинских гаджетов) уперлась в отметку «+43 С», и не лезла выше лишь потому, что на этой цифре у градусника кончалась шкала. При этом - каждую ночь исправно хлестал дождь; с половины двенадцатого и до трех часов утра, как по расписанию. В обстановке жары и 200%-ной влажности овощи и фрукты, цветы и ягоды, пшеница, рожь, рис, и, разумеется, сорняки - пёрли, как на дрожжах. Уэсуги Кэнсин по утрам с подозрением оглядывал свой сад камней: по такому климату - даже булыжники способны пустить корни и заколоситься! Жара, духота и сырость оказывали развращающее влияние на воителей Эпохи Смут. Доблестные полководцы добросовестно вставали со вторыми петухами; поднимали пинками верных вассалов; кляня свою каторжную участь, невыспавшиеся армии, запакованные в неостывшие за ночь доспехи, тащились по росе к полю битвы... А затем всходило солнце, до того яростное, что казалось - еще минута, и под его лучами начнут дымиться шлемы и кирасы. Натурально, боевой пыл народа уменьшался с той же скоростью, с какой солнышко ползло к зениту... Короче, к обеду враждующие стороны закономерно обнаруживали себя - мирно гоняющими зеленый чай в ближайшей рощице, или обсуждающими преимущества мотыля перед червем под сенью приречных ив. Мало-помалу полководцы махнули рукой на междоусобицу (предварительно дав себе суровую самурайскую клятву, что - всё наверстают! Обязательно! Непременно! Едва лишь начнется осень! Или зима... О! Точно, зимой же холодрыга, вот в боях и согреемся!) Но если череда междоусобных сражений и прервалась (временно), - это еще не значит, что по всей Японии этим летом не происходило абсолютно ничего! 2. Сарутоби Саскэ возлежал в гамаке Юкимуры под сенью развесистой сакуры. Лицо Саскэ выражало столь глубокую сосредоточенность, как если бы ниндзя обмозговывал по меньшей мере - покушение на самогО Оду Нобунагу, бич, мигрень и горе лУковое всея Японии! На самом же деле по агентурным данным Саскэ, его возлюбленная, прелестная Касуга, должна была в это время направляться к местному водопаду с целью купания. И ниндзя, которому в такую жарынь было лень даже раскачиваться в гамаке, - размышлял, как бы ему, не прилагая усилий, оказаться сразу в двух местах, дабы и на Касугу полюбоваться, и из-под сакуры на солнцепек не вылазить? Размышления Саскэ прервал стук распахнувшихся ворот. Чьи-то гэта прогрохотали по мощеной дорожке и затихли у гамака. Саскэ с грустью оставил воображать Касугу в разных видах, и открыл глаза. Взору его явился - Катакура Кодзюро. Лицо Кодзюро содержало столь разнообразную палитру эмоций, начиная с досады и заканчивая отчаяньем, - что Саскэ едва не вывалился из гамака: - Катакура-доно????!.. - Сарутоби-кун, мне нужна твоя помощь! - Прохрипел запыхавшийся Правый глаз Дракона. Саскэ ловко сиганул из гамака прямо на веранду, сел на ступеньку, пригласил Кодзюро устраиваться рядом. - Что у вас стряслось? -Ты не поверишь, но... Меня обокрали! Точнее - обкрадывают... У меня воруют вишни! - В ТВОЕМ САДУ РАСТУТ ВИШНИ????!!! - Умиленно взвыл Саскэ, охваченный острым приступом кавая. - Да... а что такого? - Нет-нет, ничего... просто я всегда думал, что ты по корнеплодам специализируешься! - Ловко вывернулся хитрый ниндзя. - Ладно, значит, у тебя растут вишни, и кто-то их таскает... - Угу. Пожалуйста, Саскэ-кун, выясни кто это, а? И навешай ему по ушам, как ты умеешь! Жалко, понимаешь; там всего урожаю-то - на трехлитровую банку максимум! А я в долгу не останусь... Саскэ с досады закусил губу. Меньше всего ему хотелось по такой жаре вкалывать частным сыщиком; но с другой стороны, отказать в помощи Катакуре Кодзюро, верному вассалу и лучшему другу Датэ Масамунэ, каковой Датэ - любимый враг Санады Гэндзиро Юкимуры, каковому Юкимуре Саскэ присягал на верность... ну, в общем, вы поняли. Это даже не западло, это еще хуже! Короче, Саскэ принял компромиссное решение: он, безусловно, придет Кодзюро на выручку, - но не прямо щас... а попозже, вечером, как жара спадет... а может - и вообще завтра! А пока Саскэ авторитетно заявил: - Тэкс, Катакура-доно, ваше дело принято к рассмотрению! И я вычислю эту сволочь в самое ближайшее время, не сомневайтесь! А сейчас позвольте задать вам парочку вопросов! Прежде всего: как давно и откуда именно крадут ваши вишни? - Пять ночей кряду, считая и вот эту, которая со вчера на сегодня. Вишни - с вишневых деревьев, из моего сада. Сад находится около усадьбы Датэ, между деревней и лесом. - Обстоятельно ответил Кодзюро. - Ага... а докудова от него ближе - к лесу, или к жилью? - Ближе к лесу... собственно, он почти на опушке. - Угу... Собаки? Сторожа? Забор? - Забор обычный, из досок; высота - ну, метра полтора, наверное. Собак я не держу, сторожей тоже нет, но на участке есть маленькая хижина, - инструменты там хранить, удобрения... Когда созревает урожай, я иной раз в ней ночую. - Ясно... В какое именно время происходят кражи? - Саскэ! Я ж тебе объяснил уже - ночью! - Ночь - понятие растяжимое... - Философски изрек ниндзя. - Около полуночи, перед рассветом, в час Волка? Кодзюро замялся: - М-м... ну, не в начале ночи, точно; я ложусь поздно, если что - всяко услышал бы, тем более что деревня далеко, шуметь особо некому... А поутру выхожу - хлоп, а вишенок-то и нету! - Ну что ж... в принципе - картина складывается ясная. А, забыл спросить: сколько всего сперли-то? - Ну... - Кодзюро возвел глаза к небу. - Каждый раз - примерно на литровую банку... Саскэ мысленно присвистнул: пять ночей подряд, да по литру... учитывая ранее упомянутую Кодзюро трехлитровую банку, вор уже начал выносить возможный урожай по второму разу! И рачительный Катакура - спохватился только теперь?! Но хитрый ниндзя - не стал упрекать Кодзюро в данной несообразности. Вместо этого он заявил: - Всё, Катакура-доно! Можете считать, что вор уже пойман, заперт и с содроганием ждет вашего сурового, но справедливого суда! - Вот и чудненько. И с этими словами Кодзюро тактично отбыл восвояси (кажется, он тоже понимал, что украденные вишни - не такая уж чрезвычайная ситуация, чтобы лететь разрешать ее немедленно по послеобеденному пеклу). А Саскэ завалился обратно в гамак, - благо Юкимура, невзирая на жару, суицидально отправился в чисто поле поупражняться с копьями, и вернуться должен был не раньше ужина. 3. ...А ночью ему приснились вишни. Крупные, круглые; почти черные в неярком лунном свете; искрящиеся капельками ночной росы. Губы были тоже темные и блестящие; длинная полуулыбка легко скользила по ним, как мерцание светлячков по листьям. Лицо за темным кружевом листвы - светлело нежно, будто луна за облачком; узкий безупречно-тонкий овал, слегка приострённый к подбородку, - настоящее классическое «уридзангао», «дынное семечко». Тонкие пальцы безошибочно отыскали во влажной путанице листвы очередную вишню. На мгновение ее спелая чернота слилась с темнотой губ, а потом - в жеманно-узкой щели приоткрытого рта соблазнительно блеснули хищные жемчужинки зубов... Дико загрохотав, обрушилась на пол лопата, с вечера неустойчиво прислоненная к стене. За ней последовали стоявшие рядом тяпка и грабли (поведшие себя столь же шумно). Кодзюро спросонья подскочил чуть не до потолка, отбив себе бок об пол сторожки (подстеленный футон - категорически отказался смягчать доски, намекая, что хозяину стоило бы раскошелиться на матрас). С минуту он сидел, соображая, где кончается сон и начинается явь. Встал, прибрал валявшиеся на полу инструменты. Выглянул в окно; прикинул по звездам, что до рассвета еще часа три... Однако - снова спать не лег. Боязно было вновь окунуться в тот же причудливый лунно-вишневый сон: чем-то притягательный, но слегка зловещий. До восхода Кодзюро просидел на крыльце сторожки, закутавшись в футон. Сад мирно спал под пологом лесного тумана... В эту ночь вишневый вор так и не пришел. 4. Сарутоби Саскэ - был парень честный, добросовестный и обязательный. Именно поэтому совесть и начала его грызть с самого утра, едва лишь юноша разверз очи. Совесть действовала нахрапом, зудя Саскэ в оба уха: ну, и что теперь? Вот оно, твое «завтра», уже настало! А у твоего друга - проблемы! А у тебя в плане их решения - еще и конь не валялся! В течение 10 минут совесть обглодала Саскэ до костей. За это время парень успел умыться, одеться и в один укус прикончить завтрак. Потом он запрыгнул на ближайшее дерево и помчался к усадьбе Датэ. Благо погода сегодня стояла - благодать: всего-то +27 в тени; прохла-а-а-ада!.. Кодзюро, согнувшись в три погибели, мужественно освобождал клубнику из зарослей пырея. Он аж вздрогнул от неожиданности, когда меж грядок возникла из ниоткуда бодрая фигура в камуфляже: - Ками в помощь, Катакура-доно! Как прошла ночка? - Здравствуй, Саскэ-кун, все в порядке. - Ото ж! - Не удержался Саскэ, и гордо выпятил грудь, как если бы он всю минувшую ночь лично водил дозором вокруг Катакуриной дачки всех своих подручных ниндзя. - Ну, не буду вас отвлекать! Пойду, пошныряю тут еще на всякий случай... - Валяй, действуй. - И Кодзюро опять погрузился в пучины противостояния клубники и сорняков. А Саскэ отправился делать то, что ему, по-хорошему, следовало совершить еще вчера. А именно - изучать место преступления! ...Давеча Кодзюро сильно преуменьшил, сказав, что сад его располагается на опушке леса. На деле сад находился не ОКОЛО, а практически В ЛЕСУ. С трех сторон участка почтенные клены подступали почти к самому забору (и впрямь невысокому, Саскэ где-то до плеча). И лишь с четвертой стороны участок был открыт взорам жителей усадьбы Датэ и прилегающей к ней деревни... при условии, что у кого-нибудь из местных нашелся бы оптический прицел! Сад от жилья отделяло километров 5, и рассмотреть из деревни или замка, кто там в нем копошится, да еще ночью, - было нереально. В довершение ко всему вишневые деревья росли в ближнем к лесу углу сада. Было их ровно 16 штук (Саскэ пересчитал, не поленился); не очень высокие, метра по 4, но с ровными стволами и крепкими развесистыми ветками. В зеленой пене листвы соблазнительно багровели спелые вишни... Стоп! Саскэ осмотрел деревья и почесал в затылке. Мало того, что все пять пострадавших вишен росли с одного края, у них еще и ягоды были обобраны - лишь с середины и верхушки! А на нижних ветках, которые в первую очередь и бросаются в глаза, - вишни успокоительно рдели, никем (ну, окромя дроздов) не тронутые. Хотя - как известно, плоды на деревьях поспевают снизу вверх; и на верхушках сейчас должна быть зеленая кислятина! Одним прыжком Саскэ взмыл на половину высоты ближайшего дерева. На лету успел сорвать ягодку, - нежно-алую, явно недоспевшую. На вкус она, однако, оказалась вполне: чуть с кислинкой, но - ароматная-я-я-я... Сглотнув слюну, Саскэ мысленно похвалил себя за правильное предположение: жара и обильные дожди - ускорили созревание ягод, на высоте они были ничуть не хуже, чем внизу, а собирать их там - куда безопаснее, пропажа кинется в глаза гораздо позже, чем голые нижние ветки! Ай да вор, ай да хитрюга! Саскэ прокрутил перед мысленным взором круг подозреваемых: солдаты Датэ и жители деревни - отпадают, Катакуру здесь слишком уважают, и слишком хорошо понимают, как дорог ему этот уединенный садик. Дети из окрестных деревень? - нет, вряд ли у них хватит терпения обчищать деревья методично, одно за другим, и мозгов, чтобы не трогать вишни на нижних ветках... Работал кто-то из взрослых, но с хорошей физической подготовкой, - попробуй-ка впотьмах побалансировать на такой высоте! Поспрошать, что ли, Юкимуру с Кэнсином - не объявился ли у них в войске солдат, отличающийся аномальной любовью к фруктам-ягодам? Примерно так текли мысли в голове Саскэ; а сам ниндзя тем временем - покинул сад Катакуры и теперь в поисках улик обходил его по периметру со стороны леса. С уликами было хреново: ни следов у забора (перелетал вор через него, что ли?), ни надломанных или подпиленных досок, ни даже подкопов... Потом Саскэ пришло в голову, что на участок можно попасть и воздушным путем, а именно: проползти по одной из кленовых веток, нависающих над забором, и спрыгнуть вниз. Ниндзя мрачно усмехнулся: кого можно было точно не подозревать, - так это Тоётоми Хидэёси: не с его габаритами проделывать такие фокусы! Итак, Саскэ потопал вдоль забора, внимательно осматривая каждое встречное дерево. Примерно на 30-м клене ему повезло. Сам клен рос довольно далеко от забора. Но одна из его нижних ветвей была достаточно толста, чтобы выдержать взрослого человека нераскормленного телосложения. И протягивалась она над забором, уходя довольно далеко вглубь участка... Недолго думая, Саскэ полез на клен. Добрался до искомой ветки, пополз по ней. Когда до забора осталось метра три - ветка под ниндзей начала многообещающе похрустывать... неужели и это - тупиковый вариант? Чертыхнувшись (и дав себе суровую самурайскую клятву завтра же сесть на диету), Саскэ задом наперед, как рак, отступил обратно, к стволу. Перевел дух, устроился поудобнее, осмотрелся. В яркой зелени одной из молодых веточек - нежно искрилось нечто, похожее на паутинку... Ниндзя придвинулся ближе, и осторожно выпутал из листьев длинный тонкий светлый волос. 5. Сарутоби Саскэ начал готовиться к аресту вора сразу же после обеда. Первым делом он сгонял на горячие ключи, где принял ванну по всем правилам самурайского этикета. Оделся во все чистое. Вернулся домой, наточил метательные ножи и начистил сюрикены. Потом забрался в спальню Такэды Сингэна, где в аптечке рядом с бальзамами от ран хранилось несколько флаконов с ароматическими маслами. После долгих принюхиваний и колебаний Саскэ осторожно помазал за ушами пробкой от того флакона, который пах морской свежестью. И в довершение Саскэ срезал в саду шикарную розу! Правда, от садовника пришлось удирать вприскочку по деревьям, но роза того стоила! Темно-алая, душистая, с бархатно-нежными лепестками и бледно-коралловыми шипами на толстом зеленом стебле, - оная роза как нельзя лучше выражала все те чувства, которые Саскэ испытывал к вишневому вору! А подозревал он в воровстве - никого иного, как Касугу... Нет, правда, ну всё же сходится! И ветка та рассчитана явно на легонькую девушку, и - светлый волос! На закате Саскэ вернулся в сад Кодзюро и засел в засаду. По лицу юноши бродила мечтательная улыбка... 6. Дождь, начавшийся на закате, закончился вскоре после полуночи. Тучи разошлись, лунное сияние посеребрило сад. Из своего укрытия Саскэ хорошо видел злокозненную кленовую ветвь: на фоне посветлевшего неба она рисовалась вполне отчетливо, напоминая чью-то загребущую руку, коварно простертую к невинным вишенкам. Саскэ поморщился. Лично ему куда больше нравилось воображать эту ветвь - мостом, по которому его возлюбленная скоро снизойдет с небес прямо к нему в объятья... Предназначенная в подарок роза, которой Саскэ укоротил стебель и засунул себе за ухо, многообещающе царапала висок. Долго ждать не пришлось. Как только лунный свет приглушило случайное облачко, - в кроне клена наметилось некое движение. Хрупкий черный силуэт соскользнул на ветку и двинулся вперед, да не ползком (как Саскэ давеча), а - изящно ступая мелкими аккуратными шажками. Силуэт добрался почти до конца ветки, попружинил-покачался на ней, а затем - взмыл вверх и приземлился уже в кроне одной из вишен... Тот факт, что на той же самой вишне прятался Саскэ, - ни в коей мере не следует объяснять простым совпадением! Учтя педантичность вора, ниндзя без труда просчитал место для засады: шестое с краю дерево, растущее рядом с пятью уже обобранными. Так или иначе - наконец-то они встретились... - Ку-ку, моя рыбонька! - Как можно нежнее проворковал Саскэ, лихо перескочив на ту же ветку, которую уже оседлал вишневый вор. Как всегда не вовремя, вышла из-за тучки луна. И седые лучи ее вместо глазастой мордашки Касуги - высветили бледное и длинное лицо Акэти Мицухидэ... Причем, судя по выражению оного лица, Акэти предпочел бы, чтобы его именовали как угодно, но - только не «рыбонькой»! Саскэ икнул. Ветка угрожающе затрещала (видимо, сообразила с запозданием, что на ней восседают не парень с девушкой, - а два парня). А затем, дабы снять с себя всякую ответственность за происходящее - она сломалась... ...На землю они рухнули молча, - хотя обоих так и подмывало издать матерный вопль, коий расслышали бы и на далекой Окинаве. Впрочем, Саскэ упал удачно; перекатился на бок, вскочил на ноги... и с крайним неудовольствием обнаружил перед собой - Мицухидэ, застывшего в боевой стойке. - Ты чо тут делаешь? - Прошипел Саскэ (ему требовалась минутка, дабы выпутать застрявший в рукаве нож). - Мозг включи! - Вполголоса рыкнул Акэти. - Вишни ворую, неужели не видно?! - На фига?! - Растерялся Саскэ. - Что, на базаре купить - жаба давит? Или самурайская гордость не дает? Акэти усмехнулся: - Знаешь поговорку «краденое - вкуснее»? Короче: ты меня не видел, и я тебя - тоже! - А что мне за это будет? - Невинно поинтересовался Саскэ. Мицухидэ многообещающе оскалился, в лунном свете похожий на упыря: - Н-ну, если ты настаиваешь, - тебе за это ничего НЕ БУДЕТ! Никакого членовредительства, имею я в виду... Саскэ добросовестно поиграл бровями, делая вид, что обдумывает предложение. А затем - оскалился еще шире Акэти: - Не-е-е-е, я не согласный! Так не интересно! - Ты попал... - Сквозь зубы процедил Мицухидэ. После чего они и сцепились. Саскэ яростно полосовал воздух танто; Акэти успевал уворачиваться. Долго так продолжаться не могло, без своих знаменитых кос самурай чувствовал себя как без рук (если не хуже). Уйдя в двойном сальто от очередного удара, Акэти взлетел на забор, рассчитывая удрать и смыться. Саскэ, весь в горячке боя, скаканул следом: - А ну стой, падл...а-а-а-А-А-А-АААААА!!!!! Что-то невидимое с маху хлестнуло ниндзя по лицу и рукам; неведомая сила ударила в грудь и швырнула его назад, на сырую траву сада. Саскэ взвыл и прокатился по земле, пытаясь погасить энергию удара от падения. Резкая боль пронзила плечо. Рядом скорчился стонущий Мицухидэ (испытывавший то же, что и Саскэ, и находящийся примерно в таком же состоянии)... Дверь сторожки распахнулась; пугая ночных бабочек, по саду заметались отсветы лампы. Грозный Катакура Кодзюро спешил на разборку! 7. - Черт... пацаны... извините... - Кодзюро-доно-о-о-о!! - Провыл Саскэ, садясь и дрожащими пальцами ощупывая пострадавшее плечо. - Чтоб вам провалиться-я-а!!!.. Что это вообще было-о??!!.. - Сетка... - сконфуженно объяснил Катакура. - Я сетку подвязал поверх забора, и свернул плотненько, а когда шум услышал, - то выскочил, и как дернул... и она как поднялась... - Ага-а!! - Прорыдал Саскэ. - И мы - в нее врезались!!.. И - ка-а-ак навернулись!!.. Вы б хоть предупредили!!.. - Ну прости, не подумал я... Тут же высота-то плевая! - Вот именно - плевая! Полтора метра! Да еще внезапно!! Хрен сгруппируешься!! - Плечо проходило быстро, но Саскэ из вредности продолжал давить на жалость. Кодзюро склонился над ним: - Что, из сустава выбил? - Да вроде нет... - Саскэ пробежался пальцами по ключице, убедился в ее целости и, пошатываясь, поднялся на ноги. - Кстати, вон ваш воришка валяется, забирайте! Кодзюро качнул лампой в сторону Мицухидэ. Тот - в присутствии врагов орать себе не повозил, ежился на земле молча. Правая штанина, задравшись, открывала неиллюзорно распухшую щиколотку. Кодзюро вздохнул, аккуратно опустил лампу на землю. - Благодарю за помощь, Сарутоби-доно... видимо - и впрямь придется забрать! С этими словами он поднял Мицухидэ на руки и понес к сторожке. Саскэ проводил их совершенно ошалелым взором... 8. Мицухидэ молчал всю дорогу. И потом, пока Кодзюро укладывал его на раскинутом по полу футоне, пока отыскивал бинты и доставал лед из ледника, - тоже молчал. Будто не только ногу повредил, но еще и откусил себе язык. - Угораздило тебя... - Пробормотал наконец Кодзюро, не выдержав этой напряженной тишины. - ... - Сильно болит? - ... - Перелома вроде нет. Сейчас перевяжу, и надо лед приложить... - Не надо. Голос у Акэти сейчас был такой же тусклый, как и его лицо. - Надо! Иначе отек будет! - Я не люблю холод. - Я тоже... - Буркнул Кодзюро чисто для поддержания беседы. - Потерпишь полчасика? Часов только нету, но можешь считать секунды в уме. - Хорошо. Но когда Кодзюро приложил к забинтованной лодыжке пострадавшего влажное полотенце с осколками льда, с Акэти произошло нечто странное... Нет, он не заругался и не задергался. Просто приподнялся на локтях так, что голова ушла в плечи, зажмурил глаза и замер в этой странной напряженной позе, дыша глубоко и размеренно, словно превозмогал нешуточное физическое страдание. Углы его рта сами по себе расползались все дальше в оскале неподдельной боли. Из них двоих Кодзюро не выдержал первым и сорвал компресс, когда безобразно растянувшиеся губы Акэти - обнажили не только стиснутые зубы, но и десны. - Тысяча... триста... сорок... - Хрипло заметил Мицухидэ. - У меня уже тысяча восемьсот, ты медленно считаешь. - Врешь... - Акэти обессилено откинулся на спину и открыл глаза. - Ну - тысяча семьсот, какая разница. Странная у тебя реакция на холод, сроду такого не видел. - Однажды я сильно промерз... еще в детстве. Кодзюро развернул полотенце, ссыпал остатки льда в ледник. За окном остервенело трещали цикады. - Там... за забором, под деревом остались мои косы. А чуть глубже в лесу - лошадь привязана... - Тебе завтра утром надо куда-нибудь ехать? - Вроде нет... - Значит, заночуешь тут. Нечего шляться в потемках, и с больной ногой! Сейчас я принесу твое имущество. Оставлять врага без присмотра не хотелось, но пришлось. Кодзюро вышел на крыльцо, огляделся... Саскэ, разумеется, давно уже удрал. Ну и ладно... Кодзюро забрал оставленную под вишнями лампу. Покружив по лесу, нашел скучающую под деревом лошадь, - темно-серую, с пепельной гривой. На обратном пути обнаружились и косы. Кодзюро сперва легкомысленно попытался закинуть их на плечо, причем обе сразу. Охнул, сматюгнулся и добрую четверть часа разбирался, как приторочить косы к седлу, - пускай коняга этот груз и прёт, а ему - свое здоровье дороже! И как только Акэти ухитряется размахивать такими тяжестями, при его-то худобе... По возвращении в сторожку он застал верного вассала Оды Нобунаги крепко спящим. Будить не стал; осторожно укрыл краем футона и уселся на пол в углу комнаты. 9. Солнечный лучик, проскользнув сквозь дырочку в седзе, неторопливо пополз по бледной высокой скуле. Когда лучик уперся прямиком в сомкнутое веко, норовя поднырнуть под пушистый веер ресниц, - Акэти Мицухидэ пришлось проснуться. Бездумный спросонья взор самурая скользнул по дощатым стенам, по чинно расставленному сельхозинвентарю... и замер, напоровшись на Катакуру Кодзюро. Кодзюро сидел напротив, и смотрел на него так, будто решал: под какой из вишен стоит прикопать зарвавшегося вора? Акэти прикрыл глаза, готовясь принять приговор с пофигистичной миной, приличествующей настоящему самураю. Но вместо этого - услышал совсем другие слова, произнесенные тихо, будто Катакура говорил сам с собой во сне: - У тебя - очень красивое лицо, когда ты спишь... Ошарашенный Мицухидэ поперхнулся собственным вдохом. Кодзюро посуровел, и уже всегдашним своим командным голосом продолжил: - У тебя в самом деле очень красивое лицо, когда ты не лыбишься во все 32 зуба, и не корчишь свои дурацкие рожи! Затем Кодзюро поднялся и вышел. В оставленную открытой дверь влетели сразу три мухи и стрекоза; слышно было, как у крыльца нервно переступила лошадь. Акэти кое-как встал. Щиколотку ломило, но приступать на ногу он мог... не всем весом, конечно. По стеночке он выполз на улицу. Кодзюро тактично подвел лошадь к самому крыльцу; Акэти мысленно возблагодарил богов за то, что подвихнул правую ногу, а не левую: не хватало еще, чтобы этот садовод ему в седло залазить помогал! Кое-как утвердившись в седле (и убедившись, что обе косы надежно приторочены к задней луке), Мицухидэ подобрал поводья. Отвесил Кодзюро едва заметный поклон. Тот в ответ тоже слегка качнул головой. Толкнув лошадь в бок, Акэти направил ее к выезду из сада. Сразу от калитки (кем-то предусмотрительно открытой) свернул в лес. Кодзюро задумчиво смотрел ему вслед... Звучно зевнув, Сарутоби Саскэ изящным прыжком слетел с крыши сторожки и встал подле Кодзюро. Тот озадаченно покосился на юношу: - Саскэ-кун? Ты что здесь делаешь? - Ночую! - Широко улыбнулся ниндзя. - В смысле - ночевал! - ?!... - Катакура-доно-о-о-о! Ну не мог же я покинуть вас наедине с этим чудиком?! - Не мог, не мог... Спасибо за заботу. Какое-то время оба защитника вишневого сада наблюдали, как в прогалах между стволов мелькает лошадь с шаткой тощей фигуркой в седле... - Нетвердо сидит-то, - заметил Саскэ. - Того гляди, свалится где-нибудь по дороге! Проследить бы... а, Кодзюро-доно? - Не волнуйся. Я прослежу. - Твердо сказал Кодзюро. Они-кис-кис, август 2011.