***
Джоми проснулся с ощущениями невероятного счастья. Длилось оно впрочем от силы три секунды, а в следующее мгновение по привычке открытый всему миру разум впитал в себя мириады чужих мыслей и образов, заставив содрогнуться в молчаливом крике. Джоми сумел быстро настроиться нужным образом. Вокруг всё ощущалось идеальным — ровное биение общего разума, тёплая жизнь, никто не страдает, наставники мирно ожидают, пока будущий командир восстановит свои силы. Заслуга Блю, или всё действительно прекрасно, или он до сих пор дрыхнет на чужой постели? Джоми свесил обутые ноги вниз, едва не рухнув на пол — да, он всё ещё в покоях Блю. Присутствия самого Солдата нигде не ощущалось. Джоми заворочался в попытках слезть на пол, одежда неприятно липла к телу — уже давно пора принять душ и стать нормальным Мью. В брюках было особенно мокро. Джоми некоторое время смотрел на молнию, размышляя, случилось ли с ним то самое, что происходит с некоторыми юношами во сне. Пожалуй, да, случилось именно это. Да ещё в постели Блю… Джоми бурно покраснел. Чуть умерив радость, он спрыгнул на пол и пошёл к себе, готовиться к новым испытаниям. Мысли о чём-то эротическом отныне преследовали его всюду, где бы он не оказался, чем бы не занимался. А несколько раз, в моменты особого напряжения, в брюках становилось явственно узко, слишком узко и жарко, и в голове мелькали совсем непристойные образы.***
Прошло всего несколько дней. Однажды Джоми вдруг очнулся от жуткого воя. В голове мелькнуло лишь, что этой ночью во сне царил Солдат Блю. Неудержимо краснея, Джоми поспешно натягивал одежду. Блю конечно нет дела до его низменных страстишек, но пожелай он вдруг узнать, как дела у того, кто скоро примет бразды в свои руки, натолкнулся бы на отвратительное зрелище… И об этом Джоми никогда не узнает, Блю слишком деликатный. Едва помня себя от стыда и любви, Джоми помчался освежаться в ванную, и был на мостике рядом с Харлеем уже через шесть минут. — В чём дело? Враги? Метеориты? Кого покарать? Экипаж деловито суетился на своих местах, а Харлей приветственно взмахнул рукой навстречу Джоми. — С добрым утром, Солдат Шин! Не волнуйся, и карать никого не надо, у нас плановая учебная тренировка. Джоми выдохнул. Хвала Блю, ничего не происходит, вернее, происходит удивительное зрелище, новое для Джоми. Он ещё не успел толком изучить весь Кодекс Мью, как он называл безумное количество правил поведения на корабле. Харлей признался, что правила были придуманы старейшинами с намеренным ужесточением, хотя это вовсе не удивительно. Блю наверное будет ценить усилия Джоми, может быть, новый предводитель даже сумеет усовершенствовать эту кучу правил. Джоми просто тонул в непомерном количестве идей, но ему ужасно не хватало практики, любой, к тому же, от мысли, что всё это придумывается с целью однажды заменить могущество лидера, который не вечен, как и всё материальное, у наследника портилось настроение. В унынии он вообще не был способен ни на что. Он хотел только видеть Блю рядом с собой, хотя бы разок в день, хотя бы на минуту. Но Блю просыпался очень редко. Джоми знал, где на самом деле блуждает могучая прекрасная душа. Он мысленно молил не тратить слишком много усилий, пока Блю проникал всё глубже в космос, бесконечно выискивая Джоми даже толком не знал, что. Новую жизнь? Ответы?... Джоми верил в ужасающие силы Блю, но космос коварен. Он завлекает светом звёзд, которых вероятно уже нет и в помине, заставляя стремиться вперёд всё дальше, пока вдруг не станет ясно, что на обратный путь уже нет ни сил, ни желания. Джоми точно знал, что пока не способен выдержать такое испытание космосом. Он непременно потерял бы себя в этой бездне. Прошло ещё несколько дней, Блю не подавал признаков бодрствования. Джоми решил зайти к нему, как только сумеет освободиться, поскольку до сих пор не извинился за своё уродское поведение в тот день, да ещё и попортил кровать, ну просто космический придурок! Блю, должно быть, просто устал игнорировать все выходки, избегая его ещё и поэтому…***
Неудержимо краснея, он осторожно ступил в серебристо-синюю дымку вокруг металлической кровати. Блю спал как-то непривычно — на боку, он был без наушников, и руки его были обнажены. Лиловый плащ живописно окутывал стройное тело, а ещё Солдат нежно улыбался. Джоми забыл как дышать при виде такой красоты. Он уже собрался было убраться восвояси, не желая беспокоить Блю всякой персональной ерундой, и даже развернулся, но ему не позволили. Джоми почти физически ощутил крепкий захват, странный паралич, неумолимый, но каким-то образом даже нежный. Да разве объяснишь? — Пусти, — вякнул он. По позвоночнику заструились ласкающие ощущения, словно вырывая из спины аномальное, стремительное возбуждение. — Что… ты делаешь, Блю, перестань, — взмолился Джоми, — не надо! — Разве не этого ты хочешь? — спросили его негромко, продолжая своё синее дело. — Ох, это было всего один раз, клянусь! Ты мне правда очень нравишься… И правда, что я думал о тебе, когда… — Хотя бы это твоё желание я смогу исполнить. Джоми ощутил наконец свободу, и стремительно обернулся к Блю, чуть не падая от внезапного головокружения. Тело едва не плавилось в контрастной прохладе. Синий бархат, алая похоть. Блю внимательно наблюдал, чуть привстав на локтях, пока Джоми, возбудившись за секунды до потери пульса, быстро приблизился и полез на покрывало. Однако, сознание тут же обрушило сверху мощный холодный поток. Какое он вообще имеет право на Блю? Даже касаться его греху подобно, ведь своими руками Джоми… — Делал себе хорошо, — шепнул Блю, хватая его за воротник. Через мгновение Джоми ничком лежал на постели, а сверху его обнимал возлюбленный воитель Мью. — Блю, ты что, — зашептал Джоми, совсем теряя голову от такой тесной близости, — я не могу! — Значит, смогу я. Джоми окончательно свалился куда-то в космос. Но там было неопасно — под мягкими поцелуями, тёплыми осторожными касаниями. Хоть и очень непривычно, и даже немного страшно, Джоми ещё никогда не оказывался в подобной абсолютно беззащитной позиции. К счастью, тот, кому он открывался, был самый близкий человек, душой, а теперь и телом… Джоми непроизвольно сжался, ощутив на шее лёгкий, невесомый поцелуй. Хихикнув от щекотки, он обнял Блю и постарался расслабиться, но тут же опять свернулся — когда по всему телу прокатилась очередная пронзительная волна. Всего лишь особое место на шее, но следующее прикосновение к нему заставило сжаться ещё плотнее, и выдохнуть стон с именем Блю, сминая фиолетовые складки плаща на тёплой спине. Блю стал действовать увереннее, очень быстро находил, как заставить мальчика вскрикивать ещё, и ещё, словно исследуя его тело пальцами, губами, согревая жарким дыханием. Когда они разъединились после очередной пьянящей дозы поцелуев, на Джоми стремительно расстегнулась униформа, и в мгновение же ока Блю заставил всю одежду отделиться от тела владельца — тот успел только крепко зажмуриться. Восторг мешался с некоторым страхом, но Блю нежно огладил лицо, шею Джоми, рассеивая опасения. Оставалось только податься навстречу касанию. Джоми развёл пошире коленки, опять неудержимо краснея от собственной откровенности. Блю не позволил ему отвести взгляда: — Здесь и сейчас — только со мной, — тесно прижал собой, склонился так низко, что было видно, как пляшут огоньки в его и без того излишне обжигающем взгляде. — А ты — только со мной, — замирая, шепнул Джоми в ответ, вообще-то, не планируя сказать это так прямо. Но держать язык за зубами всегда получалось плохо. Впрочем, ведь Блю всё равно знает обо всём заранее. ...Когда всё было кончено, Джоми, лёжа на животе, без сил обнимал подушку и пребывал в слащавом полузабытьи. Там его окружали соблазнительные округлости, смешивались с образом Блю, когда он… Блю молчал. Он лежал на боку, скользя тёплой ладонью по спине Джоми, и наверняка пристально смотрел. — Мне нужно в душ, — прошуршал наконец Джоми. Он с некоторым опасением перевернулся. Тут же последовали стремительные объятия — Блю крепко притиснул его к себе, принимаясь поглаживать по растрёпанным белокурым прядям на голове. Приподнял за подбородок лицо, обжёг поцелуем губы. — Приходи, как только захочешь, — сжал в руках, словно ребёночка, крепко, нежно. — Делай со мной всё, что пожелаешь.***
Мысли о Блю осаждали его долгих два, три, четыре дня. Он продирался сквозь свои занятия подобно титану, выдавая один за другим удивительные результаты. «Блю, когда я увижу тебя? Блю, пожалуйста! Я так хочу к тебе! Хочу быть с тобой! Я люблю тебя!» Длительные встречи с молодыми и маленькими Мью. Разве мог Джоми оставить их ради своей личной страсти? Он мчался с тренировок на детскую площадку, и всё жарче терзал стыд за собственную непристойность — даже при детях Джоми не мог избавиться от сладостных воспоминаний. Наконец, получив очередные и вожделенные часы личной свободы, Джоми помчался в синюю комнату. Он не удивился бы, найдя там мирно спящего Блю, или его полное отсутствие. Однако, воитель был у себя. Без единого слова он схватил Джоми в свои руки, обнимая неистово, будто бы прошло несколько не дней, а лет. Сквозь бури восторга и любви смутно пробивался его мягкий голос: «Ты не жалеешь, Джоми? Не скрываешь?» — Разве могу я что-то скрыть от тебя? — совершенно опьянённый, Джоми крепко стиснул Блю за пояс, крепче, не смея поверить до сих пор, что воитель открыл ему заветный уголок своего сердца. Только для него. Он быстро сдёрнул вниз молнию на воротнике Блю, обнажая бледную грудь, стал целовать тёплую кожу, медленно, осторожно. — Блю… Можно сегодня поспать с тобой? — Поспать со мной? Разумеется. Я хотел бы не отпускать тебя никогда. — Блю обвил руками его шею, глядя покровительственно, и нежно, и немного печально. Какой же он красивый… Просто ум отбивает. Джоми ощущал себя самым счастливым безумцем, насколько может это обладающий разумом. — Я хочу того же… И тебя. Пожалуйста… — он потянулся за поцелуем, который ему тут же предоставили. Соприкосновение губ, поцелуи, всё более настойчивые и продолжительные, быстро наполняли его знакомым жаром.***
Что люди думали об этих отношениях? Джоми видел только, что ни один человек на борту не сунул нос в их с Блю личные дела. Как это было потрясающе. И он всегда пытался запрятать подальше свою юношескую похотливость, но конечно, это было глупо и бесполезно. Ему стоило только мельком помыслить о чём-то эротическом. Да что там... Джоми был готов валяться у ног Блю только ради возможности коснуться его живительной ауры. — Ты ведь хочешь меня? — отвечал тот на взгляды Джоми, преисполненные беспокойства. Обычно, это означало, что через минуту Джоми будет исходить страстью на своей узкой постели, под приятной тяжестью тела Блю. Или прямо у стены, где его удерживали на весу с подозрительной лёгкостью. Чем больше они этим занимались, тем ненасытнее становился Блю, словно желая получить от тела Джоми как можно больше, поглотить его собой. Этот омут был тошнотворен и прекрасен.***
Этой ночью Джоми спал в синей комнате, как всегда, цепляясь за Блю, как за спасательный круг. Под конец сна что-то стало обхватывать его, потом он понял, что это Блю, мягко прижимая к себе, целует его обнажённые плечи. — Я не могу сейчас, — проворчал сонно Джоми, — да и вообще… Перед глазами плясали остатки звёздной пыли из каких-то прекрасных снов. Рядом с Блю он всегда видел серебристые, безмерно нежные сны, а в одиночестве даже не помнил, спал ли вообще. Почувствовалось, как Блю пожимает плечами. — Но я ждал всю ночь, ты не можешь отказать мне!.. — Ты спал, а не ждал... Блю... Хочу ребёнка, — признался тут Джоми. — Ты вообще понимаешь, насколько я схожу с ума от тебя, Блю? — Разве я уже не доказал тебе? — Блю воспользовался минутной слабостью и притиснул Джоми к постели. — Кроме того, почему бы тебе не попробовать оплодотворить меня. Вдруг я сумею кого-нибудь родить? — Не смешно, — Джоми насупился, но Блю уже скользил лёгкими поцелуями по его горячей после сна, чуть влажной шее, так что не оставалось ничего, кроме как покориться. ...Оплодотворять Блю он не желал. Будучи всесильным снаружи, рядом с ним Джоми бездушно разваливался до состояния капризной, глупой блондинки, и пассивно позволял делать с собой всё, что заблагорассудится. ...Но спустя десять минут его вдруг осенило. Ведь всегда всего недостаточно. От него всегда будут требовать больше, чем он, по своему разумению, сможет сделать. Он всегда будет ждать больше, чем достанется ему от жизни. Искусство правления состоит именно в этом — пытаться уравновесить такую ущербность с ожиданиями и результатами. Однако, — думал он, созерцая собственные руки, перемазанные в чём-то, — ведь это так просто. Та вечность его растянутой до неприличия жизни Мью — словно дар, а сила внутри, свёрнутая в тугую пружину, только дополняет спокойную уверенность. Джоми догадывался, что это открытие — далеко не последнее на пути становления его как Воителя. Его ждёт распутывание задачи, с чем не справился даже Блю — создавать совершенство через несовершенство; и этим он сможет доказать Первому воителю, что достоин быть избранным. ...Блю тепло дышал ему в плечо, обнимая сзади. Джоми поймал его руку, с поцелуем прижал к себе. — Ты счастлив? — лениво спросил Блю. — Оказывается, когда тебя как следует отделают, то встречаешь новое просветление… — Это было вполсилы. — Что?.. — Я могу просветить тебя ещё раз, да покрепче… Дурацкий, дурацкий Блю! Джоми торопливо скатился с постели и стал искать свою одежду, то и дело краснея под откровенным взглядом. — Ты должен войти в меня, — продолжал тем временем Блю. — Я не хочу умирать девственником. — Не желаю слышать! Ля-ля-ля, я ничего не слышу! — Ты не скажешь, что я придурок? Джоми почти оделся, принимать душ уже не оставалось времени. Он налетел на Блю, оседлав его прямо в одежде. — Ты и сам знаешь, кто ты! — Он схватил его руки, притискивая к груди, принялся целовать его, слёзы катились из глаз, попадали на лицо Блю, который покорно подставлялся под эту отчаянную любовь. — Ты самый космический придурок! Посмотри, что ты делаешь со мной! — Джоми притиснул его к себе, приподнимая над постелью, стал целовать обнажённые плечи, шею, красивое, любимое лицо. — Жди меня через пару суток! И смотри не пожалей, о чём просишь! — Он слез на пол и умчался побыстрее, чтобы опять не свалиться в омут депрессии. Сколько бы Блю не пытался его убедить — Джоми не в силах смириться с неизбежным. Паника и умиротворение бок о бок будут сопровождать его до самого конца. Учиться принимать неизбежное — вот его новая задача.