У нас будут дети

Лидия Мартин знает, что бывают такие дни, которые никак не твои. Это когда идеально уложенные волосы превращаются в промокшие пакли, тушь непроизвольно течёт от дрянных капель с крыш, а на работе начальник объявляет о сокращении. Лидия Мартин знает, что такое щуриться от слишком яркого солнца в Сан-Франциско и собирать канцелярские принадлежности со своего рабочего стола в большую картонную коробку. Да, Лидия Мартин точно знает, что бывают такие дни, которые никак не твои. После двадцати одного число таких дней выросло на несколько значений. Цепляющий душистый ветер тянет Мартин куда-то в сторону захолустного бара на окраине города уже второй день. Спускать последние деньги на алкоголь не в её правилах, но в такие дни, которые никак не твои, можно. Очередной обжигающий коктейль стремительно стекает по пищеводу, а записная книжка с привычным распорядком дня валяется в мусорном ведре где-то на Ломбард-Стрит. Всё расписание привычной жизни благополучно выкинуто из головы, точно так же, как и то, что Стайлз Стилински, вообще-то отличный друг, приезжает в гости на два дня. Стайлз уже два часа сидит под дверью уютной квартирки Мартин с огромной сумкой и кучей вопросов в голове. Лидия никогда не забывает о чём-то, это просто не в её стиле, Стайлз это знает. Оттого ожидание становится каким-то более мучительным, словно время растягивается наподобие яблочной пастилы за завтраком. В мыслях у Стилински явно только переживания за свою подругу, у которой даже телефон недоступен, а в руках — начатая бутылка коллекционного коньяка, который он привёз для Мартин, она, конечно, не пьёт, но для коллекции было в самый раз. Лидия, кое-как поймав такси, всё-таки возвращается домой в четыре утра, и она так рада видеть Стилински, о котором забыла напрочь. Он вроде бы тоже не расстроился из-за встречи. Они сидят около двери уже вместе ещё с полчаса, при этом пьяно хихикая и вспоминая школьные годы. Лидия говорит о том, как ей жаль, что она столько времени отвергала Стайлза, хотя на самом деле это не так, просто момент подходящий для таких слов, да и никто ничего не вспомнит на утро. На утро и правда никто ничего вспомнить не может, хотя всё равно понятно, что ночью было что-то вроде горячего секса. Лидия чувствует головную боль и слишком сильную сухость во рту, ей не хочется разговаривать о произошедшем, ведь с кем не бывает. Стайлз явно сконфужен куда больше, чем она, ведь он вроде бы совсем не такой, чтобы пользоваться пьяными девушками, но что вышло, то вышло. Стайлз улетает обратно к себе дня через два, работа шерифа не ждёт. У них и разговора-то нормального за это время не было. Лидия в какой-то посттравматической депрессии: она без работы, без денег, зато с огромным лотком шоколадного мороженого и глупыми мыльными операми. Лидия только недели через две вспоминает о том, что пора бы уже помыть голову, если воду до сих пор не отключили за неуплату, и пойти на поиски работы. Она же не сможет жить в Сан-Франциско на пособие для безработных, а к матери возвращаться как-то слишком стыдно. Загибая свои пальцы от неотступных нервов, Лидия направляется в какое-то очередное офисное здание. Она и не хочет быть чем-то вроде клерка, но больше ничего не умеет. Мартин всегда со вздохами горечи вспоминает свои изумительные оценки в школе и мечты о Филдсовской премии. Ноги почему-то становятся какими-то ватными от каблуков, а низ живота постоянно стягивает не самым приятным ощущением. Лидия ёрзает на дорогом офисном стуле перед собеседованием, её неумолимо бросает в жар каждые сорок секунд. Все двери и стены в этом здании стеклянные, от этого Лидия чувствует себя лабораторной мышью в прозрачном лабиринте для изучения умственной активности. Желудок предательски урчит и оповещает о чём-то неладном прямо перед самым вызовом Лидии для собеседования. Мартин подавляет в себе чувство беспокойства и уверенно поднимается на ноги, чтобы договориться с мужчиной в тёмно-синем костюме о работе на ближайшие шесть месяцев. Но то ли судьба не хочет, чтобы Лидия продолжала жить нормально, то ли сегодня опять один из тех дней, которые никак не твои. Мартин прочищает желудок прямо на стеклянную дверь кабинета босса, от неожиданности даже не успев прикрыть рот рукой. Жижа противно растекается по стеклу, а внутри Лидии растекается неприятное чувство. По дороге домой Лидия забегает в ближайшую к дому аптеку и аккуратно спрашивает о тесте на беременность. Она не разбирается во всём этом, поэтому покупает то, что предлагает молодая аптекарша — электронный тест. Её руки трясутся, когда она засовывает коробочку в сумку, а в голове просто полнейший хаос. Лидия жалеет, что тогда не поговорила со Стайлзом о произошедшем между ними. Ведь таблетки могли бы помочь, узнай она раньше, что Стилински не умеет сдерживаться или хотя бы пользоваться контрацептивами. Тест непреклонен в своих решениях, и плюсик никак не исчезает со специально отведённого места, сколько бы Мартин ни зажмуривала глаза. Лидия всего на секунду задумывается об аборте, но тут же одергивает себя. Она не готова лишить жизни ни одного человека, а уж тем более своего ребёнка. Мартин находит свой телефон где-то на кухонной столешнице и дрожащими пальцами набирает номер. У неё денег на сберегательной книжке лишь на один билет до Бейкон Хиллс, а где-то под сердцем новая жизнь. — Стайлз, у нас будут дети. Лидия слышит, как на другом конце провода что-то падает, с грохотом ударяясь об пол. Сейчас это кажется ей метафорой, их со Стайлзом жизни совсем точно падают в пропасть.