Грани будущего

Нас будит стук в дверь и голос Бедивера - смущенный, но настойчивый. - Артур, уже светает. Светает, медленно повторяю про себя. Ох, боги, уже?! Спросонья я хватаюсь за локоть Артура, мешая ему подняться; подожди, подожди немного!.. Он мягко разжимает мои пальцы и целует их. - Я буду внизу. Поторопись. Поторопись, повторяю я про себя. Куда поторопиться - расстаться с тобой? На это я сегодня не опоздаю. Оставленная с вечера на окне вода для умывания в широком кувшине подернулась слоем льда. Я разбиваю его, набираю в горсть осколки и долго растираю лицо - пока кожа не начинает гореть, а острые льдинки плавятся и стекают в рукава домашнего платья. Хотя бы на короткое время моя бледность будет не слишком заметна. Суета во внутреннем дворе только постороннему человеку напомнила бы хаос. Я, не раз видевшая сбор войск, не удивляюсь ни царящему гаму, ни тому, что плащи рыцарей сливаются в одно алое полотно, ни бряцанью оружия и доспехов, ни тому, как раздуваются от гордости мальчишки-оруженосцы, выступающие навстречу своему первому сражению и впервые примерившие гербовые плащи. Лионесса и Линетта изрядно пролили слез на мои платья, узнав, что их юные оркнейские друзья отправятся встречать саксов вместе с войском - Гахерис оруженосцем Гавейна, а Гарет - Артура. Гарет изо всех сил старался сделать вид, что его не распирает от счастья, а Гахерис - что вовсе не завидует младшему брату. Еще я заметила, что Гахерис частенько путает близняшек, но с Гаретом такого не случилось ни разу. Мерлина сторонятся, опасливо огибают. Краем глаза я вижу, как оруженосцы тычут в него пальцами, что-то поясняя друг другу, как шарахается одна из кухонных девушек, случайно задев его корзиной со свежим хлебом. Чародей стоит в осторожно огибающем его людском потоке - одинокий, нескладный и растерянный. Я ощущаю что-то вроде сочувствия к нему и жестом велю подойти, но благодарность в его взгляде мне не нужна. Никто не должен быть один. Двенадцать лет одиночества научили меня этому. - О, - Артур проталкивается ко мне, в чем ему усердно помогают Кэй, Бедивер и Гавейн. - Вот и ты! Я грустно улыбаюсь, представив, как он наспех целует меня на прощание. - Миледи, - оркнеец кланяется мне, а артуровы братья целуют обе руки. Артур возводит очи горе, наблюдая за ними. - Кэй, все должны быть готовы через час, - командует он. - Гавейн, ты уверен, что твоим людям и братьям стоит в это ввязываться? - Еще как, - оркнеец улыбается, и я понимаю, что мне так нравится в нем - такая же, как у Артура, самоуверенная наглость. - Это и моя земля тоже. - Хорошо, - Артур одобрительно хлопает его по плечу. - Значит, через час... Стойте! Прежде чем мы отправимся, нужно сделать еще кое-что. - Ваше величество? Артур берет меня за руку. - Поженить нас. Гавейн присвистывает от неожиданности. Если бы у моих ног ударила молния, она не удивила бы меня больше. - Артур! - Миледи? - К-когда ты это решил? - Ночью, - он пожимает плечами. - Кто-нибудь, приведите сэра Гальфрида, скажите герцогу Кадо, и не стой столбом, Кэй! Тот скрывается за дверьми, и между мной и Артуром повисает тишина и мелкая снежная пыль. - Морриган? Ты не хочешь за меня замуж? Я растерянно моргаю. - Послушай, - он берет меня за плечи, как если бы мы не стояли посреди людской толпы. - Если я не вернусь, Камелот не останется обезглавленным, а ты - беззащитной. Я вырываюсь и чувствую, как кровь бросается мне в лицо. - Не смей так говорить! - Я король и должен учесть все, - жестко отзывается он, - даже собственную смерть. Должно быть, я заметно меняюсь в лице, потому что в следующее мгновение Артур обнимает меня, прижимает голову к своей груди и гладит по волосам. - Успокойся, Морриган, - шепчет на ухо и громко велит поверх моей макушки: - Бедивер, прикажи огласить во дворе о свадьбе Артура Пендрагона, короля Логриса, и Морганы, герцогини Корнуэлльской. Любой, кто пожелает... вернее, кто успеет, может присутствовать при этом. Вот так леди Моргана Корнуэлльская и выходит замуж за Артура Пендрагона - в простом шерстяном зеленом платье, без торжественных труб и свадебных гимнов, на дворцовой площади в окружении разношерстной толпы: от зевак-мальчишек до принцев, от придворных дам до городских юродивых - слишком оглушенная происходящим, чтобы почувствовать себя счастливой на этой походной свадьбе. Лионесса и Линетта наспех сплели мне скромный венок из домашних цветов - это единственное, что позволяет мне чувствовать себя невестой; правда, боюсь, цветы увянут на морозе. Я запинаюсь, повторяя за сэром Гальфридом слова брачной клятвы, не слышу ни звука из того, что говорит Артур, и сколько-то прихожу в себя, только ощутив на пальце холодный тяжелый металл. Герцогское кольцо моего отца, чародейское кольцо моей матери, королевский перстень моего мужа. Нас скомканно поздравляют, обнимают, нестройный хор рыцарских голосов гремит: "Да здравствует королева!" Нянька Артура, приехавшая в Камелот в свите леди Игрейны, крупная, полная женщина без возраста, утирает слезы большим платком. - Ну же, Гаран, - Артур неловко обнимает ее. - Сегодня неподходящий день для слез! - В этой стране больше двадцати лет не было королевы, - всхлипывает она в ответ. - Ах, миледи... ваше величество, какая радость! Мешанина слов и лиц, сквозь которую я с трудом разбираю даже голос Артура. - Нам с королевой надо побыть наедине, - говорит он. Впервые мне кажется, что его голос звучит почти умоляюще. - Попрощаться. Мы поднимаемся на два этажа вверх, как чужие, едва касаясь плечами, наугад сворачиваем в ближайшую комнату. Я устало снимаю свадебный венок, мне кажется, сейчас он тяжелее железного шлема. Артур закрывает дверь и становится напротив меня, широко расставив ноги. - У тебя отвратительная защита, - невесело замечаю я. Почему-то неловко смотреть ему в глаза. - Я говорила... - Да, - каким-то не своим голосом отзывается Артур. - Ты только об этом и говоришь, Морриган. А потом хватает меня за руку и тянет к себе и на себя, мы неистово целуемся, пока я не начинаю задыхаться; губы Артура уже на моей шее, на ключицах, ругаясь, он отшвыривает латные рукавицы, и его пальцы жадно ощупывают мою грудь под платьем. Он подхватывает меня за бедра, нетерпеливо задирает юбки. Мы вместе возимся с его ремнями и кольчугой, проклиная их шепотом, меня трясет с головы до ног. Его руки добираются до моей кожи, жарко-холодно-жарко, Артур жадно берет меня и двигается рывками, кусает ворот моего платья, сдерживая стоны, вжимает меня в стену все яростнее с каждым толчком. Мне больно и сладко разом, звенья его кольчуги врезаются в мое тело даже сквозь ткань. Я обхватываю его руками и ногами, вся оборачиваюсь вокруг, да, вот так, пожалуйста, возьми все, что ты хочешь, и побудь со мной. Сильнее, еще сильнее, еще... Артур коротко хрипло стонет и выдыхает, опуская голову мне на плечо, отпускает меня, и я мгновенно остаюсь одна и чувствую, как по ногам течет его семя, как с тяжелым шорохом спадают вниз мои юбки. Я сползаю спиной по стене вниз, колени трясутся, все оборвалось на высшей точке, оставив после себя одну лишь зияющую пустоту. Артур приподнимает меня за подбородок и целует с какой-то ненасытной свирепостью, ему было мало - ох, мне тоже, мне тоже было тебя мало, так мало... Он не дожидается, пока я приду в себя, подбирает латные рукавицы. Я слушаю, как удаляются шаги, но не могу произнести не слова, а когда окликаю мужа, вокруг меня только тишина. Я ложусь на пол. Острое неудовлетворенное желание завязывает все внизу живота узлом, и я вцепляюсь зубами в рукав и жмурюсь до цветных пятен перед глазами, пока спазмы не прекращаются. - Мать-Богиня, - повторяю шепотом, как будто это может чему-то помочь. - Мать-Богиня...