Грани будущего

Отведай... Отведай яблочко, белый призрак. Моргана безмолвно стонет и зажимает уши, чтобы заглушить назойливый голос, но тщетно - он витает над ней и звучит внутри; он уже переполняет ее, но слова повторяются и повторяются. Отведай яблочко... Не бойся, белый призрак. Это "гвинхвифар", доносящееся со всех сторон, сводит ее с ума. Слишком напоминает другое имя, словно в насмешку данное темнокожей и темноглазой, с жесткими черными кудрями, дочери южан, никогда не носившей белое. - Хватит, - едва шевеля губами просит не то требует Моргана. От слабости ее трясет. - Оставь меня в покое. Отдохни, белый призрак, отведай яблочко... Что-то живое и теплое касается ее лица, заставляя содрогнуться после бесконечного изнуряющего холода, от которого стынут кровь и мысль. Не бойся дома своей души, белый призрак... Моргана медленно открывает глаза. Здесь мягкий рассеянный свет, приглушенный густыми кронами деревьев, уходящими вверх и вверх - так высоко, что, кажется, листва становится небом. Узкие полосы света пробиваются между переплетенных ветвей, наискось скользят по лицу Морганы и теряются в траве. Даже в тени дерева земля прогрета и мягка, и исходящее от нее тепло пронизывает измученное холодом тело Морганы насквозь, расслабляя и баюкая. Она никогда не думала, что можно так изголодаться по теплу. Добро пожаловать домой, белый призрак. - Почему ты называешь меня так? По кронам мягко проходит шелест - словно отголосок смеха. Чувствуя, как возвращаются силы, Моргана поднимается на ноги и выходит из тени; солнечные лучи принимают ее в объятия, и она жмурится и подставляет лицо свету. Воздух чуть влажен, и свеж, и напоен разнотравьем - так и хочется сделать глоток. Ручей напевает почти у ее ног, Моргана опускается на колени, зачерпывает воду и жадно пьет из ладоней. Вода терпкая и сладкая на вкус, как виноградное вино. Зыбкое отражение напоминает, что она была одета в белое, когда покинула Камелот. Слабость пополам с ужасом накрывают с головой. Капли воды падают в траву, остаются сверкать на стеблях. - Я умерла? По кронам снова проходит мягкий шелест. Ты отдыхаешь. Не бойся, отведай яблочко, белый призрак. Тяжелые ветви склоняются ниже, и душистое, напитанное медом и светящееся до самых косточек яблоко ложится в ее ладонь. Моргана срывает с ветви бархатистый лист, разминает в пальцах, подносит к лицу и вдыхает запах. - Что это за место? Я уже была здесь? Aballon, шелестят над ней деревни, aballon... Надкушенное яблоко приятно тяжелит руку. - Она убила ее?! От смятения и отчаяния крик Гавейна похож на вой. Спокойное холодноватое лицо Морганы с закрытыми глазами пугающе неподвижно, на спутанных волосах намерз иней. Неподвижно и ее скрюченное под волчьей шкурой тело, неподвижна виднеющаяся из-под меха рука и полусогнутые, словно держащие что-то пальцы. - Смилуйтесь, боги, - глухо, сквозь зубы стонет Гавейн. - Она убила королеву! Гремят цепи, когда он берется руками за прутья клетки, утыкается лбом в ледяное железо. - Нет, - шепчет Агравейн; он теперь все время шепчет, опасаясь быть услышанным. Толкает брата в бок, насильно сует ему за ворот куртки кожаную флягу. - Это вино... Гавейн отпихивает его. Она спасла Гарета и умерла! Умерла! - Да послушай же! - шипит Агравейн, встряхивая старшего брата за ворот. - Королева Логриса не мертва. Не знаю, что с ней, но она дышит. Проходит много времени, прежде чем Гавейн замечает, как приподнимается и опускается в такт медленному дыханию волчья шкура. - Видишь? Я тоже подумал, что она мертва, когда принес ей еду утром. Пытался разбудить, но она не просыпается. Ведьма тоже не сумела... Хлопанье крыльев слышится совсем рядом, но птицу - или даже птиц - Моргана не видит, сколько ни запрокидывает голову. Только величаво покачиваются над ней отяжелевшие от плодов яблоневые ветви, а еще выше распахнулось пронзительно синее летнее небо. Невидимая птица тревожно бьется совсем рядом, Моргана чувствует на лице холодный ветер, рождаемый движением ее крыльев, чувствует, как чиркают по щеке перья. Она могла бы поклясться, что слышит свое имя. Проснись, дитя Авалона, проснись. Холод наваливается, как могильный камень; сжимаясь в комок, Моргана стучит зубами, делает рваный вдох. Морозный воздух пробирает до самых легких. Она приоткрывает глаза; клетка все та же. Разочарование безмерно. Хлопанье крыльев то приближается, то удаляется прямо над головой. Моргана ищет взглядом, сколько получается увидеть сквозь прутья. Трое воронов кружат над ней, но что-то мешает им спуститься. - Прочь! Гавейн? Моргана с трудом поворачивает голову. Скованный по рукам и ногам. Среди гербов со змеей и секирой. Моргауза окончательно обезумела. Мысленно Моргана стонет от ярости и бессилия. - Пошел! - кричит на воронов оркнеец, швыряет камень. Или ком грязного снега. Из-за цепи замах невелик и неточен. - Прочь! - Нет, - пытается сказать Моргана и понимает, что охрипла. - Нет, не прогоняй их! - Миледи? - Тихо. Вороны опускаются на крышу клетки; все трое черны, как угли, лоснятся лежащие одно к одному перья. Вблизи видно, насколько эти вороны крупнее обычных. Видно и то, что один из троих едва вышел из возраста птенца. Трое воронов... - Иди сюда, - Моргана стучит кончиками пальцев по доскам. Тот, что помладше, просовывает голову сквозь прутья, косит на нее гагатовым глазом. Непослушными пальцами Моргана крошит хлеб, оставленный для нее в миске, протягивает в раскрытой ладони. Молодой спускается вниз, переступает лапами, осторожно берет клювом крошки. Как будто в самом деле понимает, что может клюнуть до крови. На шее трепещут встопорщенные перья. Моргана приподнимается повыше, опираясь спиной на прутья. - Миледи? - окликает ее Гавейн. Королева качает головой. Выступившие в углах глаз слезы уже подмерзли. Ворон подходит ближе, и Моргана опускает пальцы на его шею и крыло. Ощущает частое биение птичьего сердца. - Сейчас привал, - торопливо поясняет оркнеец. - Шли весь день, миледи, а вы ни разу не пошевелились даже... Она морщится - это сейчас неважно. - Как это с тобой случилось? - негромко, чтобы не спугнуть птицу, спрашивает Моргана. - Цепи... Гавейн смотрит исподлобья. Ей приходилось видеть такой взгляд у зверей на травле. - Я думал образумить отца, - сквозь зубы выговаривает он. - Но он не пожелал меня слушать. - Отца?.. - Он возглавляет войско. Это проклятая ведьма помутила ему разум! В его голосе столько искренней ненависти, что она кажется Моргане чище воды в горном роднике. Ворон шевелится под ее рукой. Двое других выжидательно глядят сверху. - Ты ведь знак, верно? - шепотом спрашивает королева. Заслышав приближение шагов и хруст снега, двое воронов беззвучно поднимаются вверх. Молодой выбирается из-под ее руки, проскальзывает между прутьями и взмывает к старшим. Моргана провожает их глазами, сколько может видеть. - Миледи? - окликает ее Гавейн. - Что это значит? Он не сразу понимает, что королева его не слышит. Медленная, морозная улыбка приподнимает края ее губ. Оркнейцу приходится долго прислушиваться, разбирая, что повторяет Моргана, не сводя глаз с холодного серого неба, в котором давно уже растаяли три черные точки. - Уриен здесь.