L'ennemi

Больно… Страшно… Холодно… И темно. Он не знает наверняка уже ничего. Он не помнит как его зовут и имеет ли имя вовсе. Он не помнит где он и почему оказался здесь. Он уверен только в одном – он есть, он существует. И это плохо. Потому что больно. В его искалеченном сознании бьется только одна мысль: «Никто не поможет». И он сам в этом виноват. Так зачем же сейчас жалеть?.. И все равно горько осознавать, что никому не нужен. Ведь он когда-то был чьим-то сыном, братом и другом. Он когда-то был любим и были времена, когда его бы не бросили. Но, говорят, человек сам виноват во всех своих бедах. И он тоже. Хоть и не человек. И впервые он жалеет об этом. Ведь человек уже давно бы избавился от этой боли, убежал бы, спрятался бы в вечном сне. Как же это называется?.. Ах да, смерть… Сладкая, долгожданная… Смерть… Он чувствует её объятья, чувствует, как холодный воздух вырывается из её призрачных легких и щекочет ему шею. Он любит её и верит ей. Но и ей не сломить его бессмертие. И теперь вечность тяготит его словно проклятье… Вдох… Выдох… Теперь все его мысли, вся его жизнь, весь он в бесконечном повторении этих двух действий. Он мог бы не дышать вовсе, но и тогда бы его душа не покинула бы измученное тело. А так у него есть то единственное, чем можно считать прожитое время. Теперь он знает, что есть существо сильнее его, сильнее Всеотца и Таноса. Тот, кого земляне именуют Богом. И это существо, а, может, сила, играет ими, словно куклами. Ведь если бы он сам владел своей жизнью – разве оказался бы здесь, разбитый и сломанный? Господи, я прошу тебя, пожалуйста, если ты есть… отпусти меня!.. Я так прошу тебя… Дай мне хоть немного покоя… Пожалуйста… Он вспоминает как когда-то, много вдохов и выдохов назад, желал иного. И теперь он завидовал себе из тех, лучших времен. Ведь тогда он был победителем. А сейчас он лишь куча из костей и мяса, которая вопреки всему продолжает жить, думать и дышать. - Тор. Тор Одинсон, - говорить больно и мучительно. Но лишь это имя спасает его от безумия. И еще одно: - Фригг… Мама… Он знает, что и они бросили его здесь. Но не может злится, ведь только они его семья. Только они ему по-настоящему дороги. Хотя он уже не может вспомнить кто они. Их лица размытые, но больно и от этих расплывчатых образов, то и дело ярко вспыхивающих в памяти. Где-то над головой слышится взрыв. И долгая череда выстрелов. Тяжелый рев и жуткий грохот. Может, это важно. Может, сейчас ему наконец принесут долгожданное облегчение… Или лишь продолжат мучения… - Он здесь! Я нашла его! Он не может понять, кому принадлежит этот звонкий голос, но почему-то вспоминается огонь рыжих волос. Кто-то знакомый, но давно забытый. Он не видит её, но чувствует дыхание возле своего лица, которое теперь можно назвать только одним словом – месиво. Её выдохи слишком рваные и он понимает, что она удивлена. Она не ожидала увидеть его таким. И теперь она боится его… Куда сильнее, чем когда он был победителем. - Добей меня… Он тратит все силы, чтобы сказать это как можно громче и четче. Чтобы она услышала его просьбу. Чтобы помогла. Но она лишь испугано отшатывается. - Это он? – шокировано спрашивает кто-то слева и он узнает лучника. Он ведь тоже был когда-то ему дорог. – Это… Локи? Вот как его зовут. Локи. Бог лжи. Который теперь уже не может лгать. - Локи! Братишка! А вот этот голос он узнал бы всегда. Тор. Тор Одинсон. Он судорожно дергается на звук, но то, что когда-то именовалось его телом, вспыхивает фейерверком чудовищной боли. И его хватает только на тихий, болезненный стон. - Тш-ш-ш, маленький, все в порядке, - лишь ласковый тон брата, человека, который был и есть центром его существования с самого детства, и он успокаивается. – Тебя больше никто не обидит. Ведь если Тор так говорит – значит, это правда. Ведь Тор никогда не врет. Но его поднимает не Тор. Чужие руки, слишком грубые и сильные, чтобы принадлежать брату. Но такие же нежные и бережные. Возле уха слышится тихое рычание и он испуганно сжимается. Но на плечо ложится теплая ладонь Тора и сердце замедляет свой бешенный ход. Ведь его защищают. Его любят. - Спи, - услышал он тихий рокот, но в этот раз уже не боялся. И впервые за много-много вдохов и выдохов позволил себе заснуть сам. И уже не боялся и не ждал, что не проснется. Потому что, наконец, Смерть отпустила его. Он слышит её зов вновь лишь через много лет. Когда он уже счастлив и любим. И когда он уже не может позволить ей сделать свое страшное дело. Он снова на поле боя. Но уже на другой стороне. И в этот раз он точно знает, что кто-то защищает его спину.