Alphabet of Two Fates

Мадаре стоит признать, от его прикосновений Хаширама сходит с ума. Такие обыденные вещи, как лёгкое дотрагивание подушечками пальцев до ладони, захватывают всё его внимание. Они лежали на футоне очень близко, так, что ноги переплетались, руки любовника гладили голову и спину, а собственные ласкали его приятно загорелую кожу. Они не должны делать это, особенно днём, когда под ярким солнечным светом, проникающим в комнату из раскрытого окна, всё выглядит ещё более неправильным, но в большинстве случаев он просто не в состоянии сопротивляться. А Хаширама даже и не пытался. Всё что требовалось от Мадары — осторожно дотронуться до него — неуместное действие вообще, с какой стороны не посмотри, — и глаза темнеют под тлеющим желанием взять его всего, полностью. Это приятно, но и мучительно, поэтому он и рассказал Учихе. — Чему ты так удивляешься? — Хаширама приподнялся на локте, игриво улыбаясь. — Хоть в этом и нет ничего особенного, но твои прикосновения убивают меня. — Хаширама, такого идиотизма я даже от тебя не ожидал. — Но в целом, я рад, — Мадара подполз ближе к его лицу. Одновременно удушающе и желанно. В присутствие Хаширамы всегда так, появляется множество противоречивых чувств: желание опрокинуться с головой в заботу, и желание ударить посильнее в слабое место: — Ведь однажды я захочу убить тебя, — предупреждает он, пока любовник целует его шею, а сильные руки скользят по телу, успокаивая и возбуждая. Сенджу пробормотал что-то, наверно подтверждая, что знает, но к сожалению, это был всего лишь утонувший в поцелуе звук.