Обладать. И не делиться

— Как он узнал? Как мой сын узнал об этом? — тихо шепнула королева Нострадамусу, и он поежился, будто надеялся, что она не спросит. — Это ты… ты рассказал ему все, ты… ты вернул его на верную смерть! — через секунду отвечать уже не было необходимости. В громком хохоте короля никто не расслышал звонкой пощечины — Нострадамус удивленно потер горящую кожу, ошалело глядя на Катерину. Ее Величество едва держалась на ногах, но удар был на удивление сильным. Неужели она не поняла, что единственный шанс спасти ее — вернуть Франциска ко двору, пусть даже подвергая опасности пророчества?.. Пророчество. Она ведь еще не знает… Нострадамус открыл было рот рассказать королеве о своей ошибке, но та его не слушала: Катерина всеми силами старалась убедить мужа, что Франциска необходимо отправить обратно. А он все так же хохотал. Смех выходил сдавленным, будто Его Величество с неимоверным усилием выталкивал из себя каждый новый звук. — Каков плут, — не переставая широко улыбаться, король отмахнулся от супруги, направляясь к Марии. — Мои поздравления! Свадьбу сыграем немедленно! Завтра же! — глаза короля сияли торжеством, и Франциску почудилось, будто все это происходит во сне. Он ожидал отпора, но никак не мгновенного согласия. — Генрих, нельзя... — тихо прошипела Катерина, не решаясь снова подойти — муж широко размахивал руками и, ожесточенно жестикулируя, поздравлял их сына. Рассказывал, как обставить все так, будто невеста все еще невинна. Снова смеялся и хлопал Франциска по плечу, а затем вдруг выкрикнул солдатам: — Можете вернуть детей в замок! — еще не до конца понимая происходящее, Катерина открыла рот спросить, что все это значит, но, видя попятившихся стражников, почувствовала, как кровь приливает к лицу. Солдаты поклонились, но остались стоять на месте. Мария нахмурила брови, бросая взгляды то на них, то на короля. Пользуясь всеобщим замешательством, Нострадамус снова приблизился к Катерине, шепча над ухом то, что вот-вот могло стоить ему головы: он ошибся. Его видение не имело отношения к Франциску, и вовсе не Франциск умрет из-за шотландской королевы. — Умрет совсем другой ваш ребенок, — неуверенно выдохнул Нострадамус, будто сам желал, чтобы его никто не услышал. Вот только внимание Катерины и без того всецело приковал к себе муж: от былого задора на его лице осталась лишь серая маска раздирающей ненависти. Король кричал, и Катерина с непонятным злорадством различила в этом звуке страх. Слишком знакомое ей самой чувство в голосе мужа казалось настолько чужеродным, что на мгновение она позволила себе наслаждаться. А затем новая волна гнева утопила ее с головой. Как мог Генрих так с ней поступить? Заставить ее поверить, будто детей похитили язычники, заставить думать, что она больше никогда не увидит своих сыновей, и ради чего? Катерине вдруг захотелось собственноручно вогнать в тело короля его же меч — здесь и сейчас. Она оттолкнула сжавшего ее плечи Нострадамуса и решительно прошла вперед. Под дождем из проклятий и угроз монарха солдаты медленно пятились — потому что дети уже несколько часов как не находились под охраной. Стража была уверена, что сорванцы сбежали, и их вот-вот удастся найти. Впрочем, найти удалось их няню. Со сломанной шеей. Детей похитили, и на этот раз — по-настоящему. Кто и зачем — солдаты не знали, но боялись короля настолько сильно, что даже мертвая служанка не показалась капитану должным поводом беспокоить Его Величество. Детей они искали сами, каждый помня страшные слухи о том, как прямо в тронном зале король разрубил пополам конвоира своей супруги. Качая головой в ответ на нелепые оправдания, Генрих умолк. Сделал глубокий вдох, еще один; и обернулся на супругу, растерянно упираясь глазами узел на поясе ее халата. — Ну, так найдите их! — неожиданно звонко вскрикнула Мария, быстро удаляясь по коридору, чтобы сообщить Башу новости о детях. Возможно, искать нужно было вовсе не там, где изначально предполагалось. Растерянно окликая невесту, Франциск последовал за ней — все еще не до конца понимая, чему именно только что стал свидетелем. Стража вопросительно посмотрела на Генриха. Тот уложил ладонь на рукоять меча, скаля зубы и практически рыча. — За что ты так со мной? Жажда власти убила тебя, — Катерина дрожала. Голос сквозил презрением. — Сколько еще ты собирался вот так мучить меня, Генрих? — она перешла на крик. Генрих раздраженно закатил глаза. — Как всегда, Катерина, весь мир вращается вокруг тебя одной, — он причмокнул и поморщился. — Но знаешь... — Генрих издевательски усмехнулся. — Сейчас твой мир сократится до размеров одной спальни. Не хочу, чтобы ты опять помешала свадьбе, — он сморщился, будто съел что-то горькое. Катерина замахнулась дать ему пощечину, но Генрих перехватил ее руку. — Ваше Величество отчего-то забылись, кто перед ней стоит... Так я напомню! — протянул он сквозь зубы и мотнул головой в сторону капитана, молчаливо ожидающего своего приговора. — Остановите поиски, — Генрих ухватил супругу за локоть, медленно увлекая в сторону спальни. Один из солдат кивнул и быстро зашагал прочь. — Ты будешь вести себя так, как и подобает жене. Я твой король, Катерина! Застывший в стороне Нострадамус дернулся от резкого звука — нет, не крика короля. От стона королевы, сорвавшегося с губ, стоило Генриху схватить ее за плечо и толкнуть на дверной косяк. Она исподлобья бросила взгляд на мужа, на солдат, на Нострадамуса. И снова на мужа. Прорицатель явственно что-то говорил, но у Катерины шумело в ушах, а Генрих и не думал вслушиваться в слова пройдохи-шарлатана. Достаточно. — Сколько еще ты собираешься вот так мучить меня? — повторила она вопрос, чувствуя, как пальцы супруга впиваются в мягкий рукав халата. — Немногим дольше, чем нужно, чтобы женить Франциска на шотландской королеве, — процедил Генрих, держа супругу за рукав и заставляя ее пятиться вглубь покоев. — Прикажи найти их, Генрих, это твои дети. После свадьбы будет слишком поздно, одному Богу известно, что с ними сделают! — Так спроси у своего шарлатана! — взревел король в сторону Нострадамуса. — Ну, великий провидец, пролейте свет? Где сейчас дети Ее Величества? — голос разбегался эхом по спальне и гулко проскальзывал сквозь открытую дверь в коридор. Нострадамус молчал, перебирая в уме флаконы и склянки. Что-то пошло не так, король должен был уже свалиться на пол в конвульсиях, но этого не случилось. Так и не найдя в себе твердости, чтобы отравить бастарда, Нострадамус не решился бросить Катерину на растерзание случаю: если король не готов был помиловать жену даже после всего, через что она прошла за последнюю неделю, оставался один выход. Его Величество должен был умереть. Медленно слечь с симптомами неизвестной болезни и вскоре после возвращения наследника отдать Богу душу. В том, что Франциск нашел бы затем способ предотвратить казнь, прорицатель не сомневался. Но Генрих все еще стоял на ногах, и единственным результатом монотонных стараний Нострадамуса было странное поведение монарха. — А впрочем, зачем откладывать? Тебя в аду уже заждались, стража! — выкрикнул Генрих, и солдаты встрепенулись: если король не благоволил к супруге, были шансы, что и за пропажу ее итальянских выродков ничья голова с плеч не полетит. — Зачем казнить меня, если престол вернулся к моему сыну? — неожиданно Катерина впилась ногтями в руку мужа. — Потому что ты предательница! Изменница, которая даже не пытается заслужить прощение своего короля. — Так вот, что тебя гложет, Генрих? — Катерина споткнулась о подол халата, пытаясь развернуться лицом к мужу. Они оба замерли в нескольких шагах от двери, и Катерина, поджав губы, уставилась на мужа испепеляющим взглядом. Стража остановилась у входа, ожидая дальнейших распоряжений. — Что я не ползаю на коленях и не молю... О чем, Генрих? — она нервно дернула рукой, пытаясь высвободиться из его хватки. Генрих победно улыбнулся, сверху вниз глядя на мгновенно заметавшуюся в нерешительности супругу. — О пощаде? Мы давно прошли тот этап, когда я просила у тебя что-то для себя, но мальчики... Наши сыновья, за что ты их наказываешь? — уже не пытаясь вырваться, она уложила ладонь на напряженно сжатую руку мужа. Выгнула брови и закусила губу, превращаясь из королевы в... Генрих не смог бы подобрать слово. Улыбка стала слаще, и он разжал пальцы на рукаве супруги. Катерина изучающе смотрела в его глаза и томительно медленно опускалась... На колени. Король с удивлением ощутил, как руки супруги прошлись по его животу, пальцами подцепляя ремень на штанах. — Даже так? — выдохнул он. Его жена стояла перед ним на коленях и неуклюже пыталась расстегнуть брюки. Заметив удивленные взгляды застывшей в дверях стражи, король махнул рукой, приказывая солдатам удалиться. — Ты этого... — сглотнула Катерина, — этого хочешь, Генрих? Ты простишь свою жену хотя бы настолько, чтобы не наказывать ее сыновей? Они же дети, Генрих, твои наследники, — дрожащие руки так и не справились с брюками. Катерина громко выдохнула и потянула узел на поясе своего халата. Полы слегка распахнулись. Видя происходящее в покоях королевы, Нострадамус нервно захлопнул дверь. Что-то в его плане пошло решительно не так. Король медленно сходил с ума, но умирать явно не собирался. Переглянувшись с окончательно побледневшим начальником охраны, провидец зашагал прочь. Ждать, пока измученная и уставшая королева отдастся мужу, пытаясь не то вымолить прощение, не то вернуть ему разум, провидцу не хотелось. Как и увидеть, что произойдет с бедолагой солдатом, когда у короля наступит кратковременное просветление и он вспомнит об украденных из-под носа стражи сыновьях. Нужно было придумать что-то еще, и придумать срочно. Франциск теперь находился в замке, готовый в любой момент сесть на освободившийся трон. Если Катерине удастся убедить мужа подождать еще немного, все получится. Нострадамус ускорил шаг, желая поскорее добраться до своих покоев и найти заветный флакон.