Вкус предательства.

Леон вышел, а Джу, осознавая то, что ближайшие три часа ей придётся провести в ледяном заточении, протяжно вздохнула. Ну и что вот ей теперь делать? И вообще, с чего этот ледяной заморозил её именно так, прижав к себе и навалившись на неё, будто пытаясь прикрыть собой от кого – то или чего – то? Кстати, о том, что он её заморозил. Леон сказал, что это какое – то очень опасное заклятие. Из его слов Джу поняла, что оно могло жизни Отмороженному стоить. Оглядев ярко – алые кровавые разводы на гладкой холодной поверхности, Джу подметила кое – что. Она видела много разных проявлений магии ледяного созидания в исполнении Леона, но в них никогда не было ни капли крови в самом льду, что порождал на свет её названый братишка. Магия Леона, хоть и шла от всей его ледяной души, всё же не завладевала им. Здесь же лёд пробрался в самое сердце черноволосого беглеца, и стал единым целым с ним самим. Что – то смахивало на то, с какой лёгкостью она становилась водой при необходимости. Получается, раз Леон говорил о том, что это, по сути своей, смертельный номер, ледяным волшебникам такие обращения не даются с той простотой, с какой она сливается с подвластной ей бушующей стихией. Только вот зачем тогда, зная, что в случае неправильного исполнения заклинания он может умереть, Грей всё равно бросился останавливать её? Ведь даже Леон растерялся – когда Джувия Локсар становилась водой, практически никакая материальная магия не могла её остановить. А этот черноволосый, которого Леон братом называл, бросился в самое сердце её разъярённого шторма, рискуя захлебнуться в бьющихся о землю волнах, да ещё и какую – то там опасную для себя магию применил… И всё ради того, чтобы любой ценой остановить её. Спрашивается, зачем? Оглядев лежащего на ней ледяной глыбой Грея, Джу поджала губки с деланным возмущением и громко произнесла, думая, что Фулбастер, раз проморожен насквозь, ничего не слышит и не соображает: - И вообще, так вот обниматься и лапать меня было совсем необязательно! Если я тебе поверила, что ты не убийца, это ещё не значит, что ты можешь руки свои вот так распускать! Ответа на свою реплику Джу, разумеется, не получила. Но, если бы не была закована в лёд, она дёрнулась бы сейчас всем телом и отпрянула бы от Грея. Синеволосая готова была поклясться, что его пока ещё подёрнутые льдом черные глаза сверкнули в ответ. Причём не просто сверкнули – в них будто бы мелькнула едва уловимая усмешка. Только не саркастическая, а добрая такая, с теплотой, совсем не вяжущейся с холодом его магии. Да не может этого быть, он же сейчас пока ещё бессловесная глыба льда! Или это – нечто большее, близкое по уровню к тому состоянию, когда она, даже будучи водой, сохраняла способность думать, мыслить и чувствовать? Окинув ещё одним взглядом проступавший сквозь прозрачную толщу льда силуэт ледяного, Джу и заметила того, как откровенно залюбовалась им. Тело его было просто идеально сложено, а многочисленные раны, крест – накрест пересекавшие друг друга длинными тёмными полосами, придавали его хозяину свою жутковатую необъяснимую притягательность. Его лицо тоже покрытое коркой льда, застыло в гримасе нечеловеческого напряжения. Похоже, этот ледяной панцирь, которым он, слившись со льдом в одно целое, накрыл собой Джу, ему дался невероятно тяжело. «А он ничего», - Джувия и сама удивилась своим мыслям. – «Красивый даже. Судя по его поведению в трудных ситуациях, смелый, самоотверженный...». В другой обстановке и при иных обстоятельствах их знакомство могло бы перейти в нечто большее. А, в принципе, чем ей мешает обстановка? Джу вверх – вниз скользила взглядом по заледеневшему покрытому ссадинами и мелкими порезами лицу черноволосого волшебника, ловя себя на мысли, что, если бы не оковы изо льда, она бы с удовольствием взялась за их обработку. Невесомо касаясь пальцами его широких скул, осторожно прикладывала бы к его ранам компресс с заживляющей мазью. Он бы, правда, судя по его поведению в камере во время пыток, и бровью не повёл от того, что лекарство, попадая в его раны, сильно щиплет. А она продолжала бы выхаживать его, может, даже и массаж бы сделала. СТОП!!! Джувия Локсар, ты совсем оставшиеся крохи разума растеряла?! Ну, судя по тому, что ты вытворила за последние пару дней – окончательно. Всё – таки что – то изменилось в ней ещё после первого визита Грея в её дом. Окончательно и бесповоротно. *** Три часа всё – таки прошли. Времени свойственно двигаться вперёд, даже если чья – то прихоть под воздействием волшебной силы и пытается повернуть его вспять, оно всё равно продолжает неумолимо свой безостановочный ход. Джу, всё это время, уже смирившись с тем, что любование заледеневшим Греем Фулбастером как – то странно на неё влияет, всё же на протяжении всего этого времени с беспокойством начала задумываться о том, почему же лёд так и не тает. Как лежал Грей, растворившись в ледяном покрове, так и продолжал лежать без движения. Леон говорил, что он оттает, а до сих пор ни единой капли не сорвалось с покрытыми кровавыми разводами ледяного панциря. И теплее ничуть не стало, а редкий стук сердца Грея Отмороженного был едва различим. Даже малочувствительная к холоду Джувия Локсар уже мечтала о тёплом одеяле и большой кружке горячего кофе, который девушка настолько любила, что готова была пить его, несмотря на его бодрящий эффект, вне зависимости от того, какое время суток было. С трудом повернув голову в сторону мерно тикающих настенных часов, Локсар вздохнула. Через пять минут будет ровно три часа с того момента, как Леон уложил их с Греем на кровать. С учётом времени, которое ушло на дорогу и доставку на второй этаж Джувии и Грея в ледяном капкане, заклятие Отмороженного действовало уже порядка часов четырёх с половиной. И никаких изменений в ледяном покрове, основой которого был сам Грей, так и не произошло. Неужели он... Если бы она могла сейчас зажать себе рот рукой, чтобы сдержать сдавленный крик, Джу непременно бы это сделала. Она всеми силами старалась отогнать мысль о том, что попытка остановить её стала для Грея последним колдовством в его жизни. Нет, нет, зачем же он так бездумно применил такую опасную магию?! Джу снова посмотрела на часы. Освободиться из ледяных объятий черноволосого созидателя было невозможно, и она решила ждать ещё минуту. А потом уже нужно срочно звать Леона, который всё это время оживлённо болтал с Шерри по телефону, позабыв про время и клятвенно обещая ей скоро приехать. Здесь уже, кажется, путём простого ожидания оттаивания проблему не решить. Чтобы как – то скоротать время, Джувия стала отсчитывать секунды до момента, когда ей нужно будет громко – громко закричать. Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть... Она не заметила того уже, как горячая слезинка неумолимо надвигающегося осознания того, что Грей, кажется мёртв, скользнула по её щеке, пробежала к подбородку и застыла где – то между заледеневшими шеей и ключицей Грея. Сорок шесть, сорок семь, сорок восемь... Она не обратила внимания на то, что, едва слеза её коснулась ледяного покрова, от места её приземления по холодной гладкой полупрозрачной поверхности побежала маленькая тонкая паутинка трещинок, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять... Нет, похоже, он так и не очнётся. - ЛЕОН!!! *** Бастия, резко выкрикнув: «Шерри, солнце, я чуть позже перезвоню!», метнулся в соседнюю комнату, словно сорвавшаяся с натянутой тетивы стрела. Окно он привёл в порядок буквально за полчаса, когда ушёл от Грея с Джу, а всё остальное время посвятил милой болтовне со своей обожаемой Шерри. Звонок Леона её очень обрадовал, вот она и начала тараторить без умолку. А он, словно убаюкиваемый мягким тембром её голоса, сначала вообще про всё на свете позабыл. И, когда всю квартиру огласил истошный вопль Джу, Леон, мысленно поблагодарив того волшебника, который установил в его квартире надёжную звукоизоляцию от соседей, подпрыгнул, словно пчелой укушенный, и понесся в свою спальню. А там его ждал новый повод отвесить нижнюю челюсть и застыть, словно статуя имени себя. Пока он бежал, раздался звук, похожий на взрыв. Оказалось, это ледяной покров взорвался с оглушительным шумом. По всей комнате металось самое настоящее ледяное беспределье – холодные блестящие осколки взмывали вверх, бились о потолок и тут же срывались на пол. Между льдинками были видны редкие, но густые кровавые брызги. Но за всем этим ничего больше было не разобрать. Леон отправил ледяного орла в эпицентр всего этого буйства холода и крови. Птица сделала несколько взмахов сильными крыльями, и то, что открылось взору Леона, заставило цвет его лица буквально сравняться с пепельной белизной волос. Весь тот лёд, какой буквально въелся в тело Отмороженного, теперь рвался из него с неистовством, вытягивая за собой чуточку его крови. А сам Отмороженный, раздираемый тянущей болью в каждом суставе, непроизвольно содрогался от провоцируемых странным действием спадающего на нет заклятия конвульсий, не понимая, что делает, лишь крепче прижимал к себе Джувию одной рукой. Его ладонь, что лежала на бедре девушки, когда ледяной панцирь сковал их обоих, теперь буквально сжимала её стройную ножку. Похоже, Грею совсем туго приходилось, потому что сквозь его плотно сжатые челюсти так и рвалось наружу прерывающееся яростное рычание. Открытого громкого стона боли Отмороженный себе даже в практически бессознательном состоянии позволить не мог. Только вот чувствовал лишь одно – нельзя, нельзя пока вставать. Своим ледяным панцирем он временно вытянул из Джувии всю магическую силу, и та обрела свободу уже в своем человеческом обличии. В воду обратиться она пока никак не могла. А вокруг летают мириады острых ледяных осколков, каждый из которых может поранить девушку, и очень сильно. Так что пусть потом она расценивает то, как он прижимает её к себе, накрыв своим телом, как попытку приставания. Но сейчас он ни за что не встанет! Хорошо, хоть Леон сообразил, что надо как – то угомонить рвущийся на волю лёд с кровью. Слияние с телом Грея прекратилось, и теперь всё, чем был пронизан каждый мускул ледяного, с шумом рвалось наружу, осыпая комнату слоем острых льдинок. Бастия, одного за одним выпуская целую стаю ледяных орлов, смотрел на то, как птицы огромными крыльями разгоняют бьющий настоящим фонтаном лёд, а на концах их ледяных перьев оседает кровь, которую ставший единым целым с телом Фулбастера лёд вытягивал вслед за собой, покидая своего хозяина. Наконец, всё это окончательно угомонилось – льдинки, мешаясь с капельками крови и перестав быть составляющей тела Грея (или сам Грей был не так давно их составляющей, тут было и не разобрать!), осыпались на пол и, не держась больше силой магии, стали медленно таять. Стряхнув с исполосованной спины слой щедро осыпавших его ледяных осколков, Грей заворочался и стал приподниматься с Джувии. - Наконец – то! – обиженно произнесла девушка. – Можно теперь у тебя спросить – что тебя заставило заморозить меня именно в таком положении? И почему это ты, когда панцирь взорвался, навалился на меня и продолжал меня лапать? И вообще, убери руку с моей ноги! Грей мигом сорвал ладонь, что прикрывала оголившийся из – за порвавшихся штанишек участок белой кожи Джувии, с её бедра. Когда он рывком отстранился от Локсар, от внимания Леона не ускользнуло то, что его занесло в сторону так, что тот чуть снова не рухнул на синеволосую девушку. Мда, головокружение после колоссальной кровопотери... Немудрено. Это вообще просто чудо, что после применения этого странного заклятия Грей жив остался! - Прости, просто не хотел сначала, чтобы тебя в камеру забрали, а сейчас не хотел, чтобы тебя ледяными остриями исполосовало, - пробурчал Грей, пошатываясь и идя по направлению к выходу из комнаты. Судорожно цепляясь за стены, красный, как вареный рак, Фулбастер развернулся и выдохнул: - Я там, кажется, мясо ещё не дожарил... Да и вообще, курить хочу. Нахмурившись и проводив Грея взглядом, Леон с ироничной ухмылкой взглянул на свою названую сестрёнку. Хоть она и возмущалась тем, что человек, которого она знала лишь второй день, якобы только и искал повода, чтобы облапать её, но при всём этом щёки её были краснее переспевшей помидорки. Да – да, сейчас до Леона начала доходить причина её задумчивости и рассеянности в тот день, когда он приехал к ней сбросить машину, чтобы отправиться на поиски сбежавшего из тюрьмы брата. Похоже, визит Грея заставил девушку начать долгое и продолжительное витание в облаках. Только вот в открытую она этого признавать никак не желала. - Вообще обнаглел, - скрестив руки на груди, заявила Джу, пряча от Леона преисполненный буквально парализующим её смущением взгляд. - Ну – ну, - отозвался Бастия, похлопывая сестрицу по плечу. – Что – то я не заметил возмущения твоего, когда он на тебе лежал во время всего этого сумасшествия. Да и не слышал твоих разгневанных криков на протяжении этих трёх часов. - Леон, - протянула укоризненно синевласка, поправляя рубашку. – Неужели ты обо мне такого мнения, что я... в него...? - Ну не знаю, не знаю, но ведёте вы себя оба как – то странно, - рассмеялся ледяной. Закурив, он вспомнил кое о чём и резко перевел тему: - Кстати, Джу, хотел у тебя кое – что спросить. Тут по ящику передавали, что вчера Дюка Эверли нашли со сваренными в кипятке лёгкими. Не подскажешь, чьих бы это могло быть рук дело, а, сестрёнка? - Понятия не имею – глаза с выражением «я святая простота» вполне уверенно встретили пристальный взгляд Леона. Даже слишком уверенно, что и выдавало, что Джувия врёт. Это Леон уже прекрасно выучил за годы их долгого общения. - Леош, ты что? Подумай сам, да как же я могла? Ну да, вот она, коронная фраза. Леон усмехнулся – годы идут, а сестрёнка всё та же. Так же не выбирает методов, наказывая злодеев и проходимцев, и совершенно не умеет врать. - Вот и мне интересно, как же ты могла, - он, улыбаясь, посмотрел на Джу. – Я тебя за это не осуждаю, кабы не моя проклятая работа, сам бы давно на него парочку ледяных тигров натравил. Но, Джу, нельзя калечить волшебников, пусть даже и тёмных, и так явственно оставлять следы своего присутствия. Сейчас я смогу замять эту историю, благо мало кто знает вообще о том, что ты волшебница, а уж о роде твоей магии и подавно. Но вот однажды и я не смогу помочь, так что, прошу тебя, в следующий раз, когда помчишься справедливость восстанавливать, в следующий раз обойдись без нанесения тяжких телесных! Джу потупила взор, насупившись. - Да ладно тебе, сестрёнка, - Леон приобнял её за плечо. – Понимаю, всякое бывает. Ничего, прорвёмся. У тебя, по крайней мере, случай не столь тяжёлый, как у Грея. Вот с доказательствами его невиновности придётся изрядно повозиться. - Леош, если надо, я уж, так и быть, помогу тебе в этом деле, если надо будет, - отозвалась Джувия. – Но не подумай, это ни в коем случае не потому, что он мне нравится. Ой, тьфу, он мне не нравится! Ну, Грей... Это, короче, потому, что я не хочу, чтобы ты один со всем этим носился, ну там мало ли чего надо будет, съездить куда. Протараторив всё это и покраснев, Джувия начала нервно накручивать на палец длинную вьющуюся голубую прядь. «Раньше бы она тут же закурила», - подумал Леон, дымя неспешно сигаретой и улавливая с кухни аромат мяса, которое Грей продолжил доводить до готовности. Сам же Леон к плите за время вынужденного лежания в обнимку Грея и Джу к плите так подойти и не решился. Помнил ещё, к чему привела его попытка самостоятельно приготовить яичницу. - Ну вот, сейчас ты мне и поможешь, - внезапно повеселел он, беря сестру за руку и выводя на кухню, где Грей уже снимал с плиты готовые тушёные овощи. Леон тут же обратил внимание на то, что его братишка очень зря затеял готовку – руки его тряслись, самого его нещадно кидало из стороны в сторону, и, неся кастрюлю к столу, Отмороженный еле ногами передвигал. Не оправившись ещё от колоссального выброса физических и магических сил, упрямый Фулбастер решил всё равно принести, как ему казалось, хоть какую – то пользу. Да ещё это была такая своеобразная попытка хоть чем – то занять свои руки, чтобы изобразить себя таким занятым и скрыть охватившее его смущение. В том, что Джувия точно вскружила его брату голову, Леон убедился теперь уже окончательно. Только вот его интересовало, отчего же братец даже ни слова не спросил у него, когда увидел её фото с ним на стенах коридора его квартиры. - Так вот, - торжественно начал Леон, - Джу, Грей, я сейчас поеду к Шерри... Кстати, Джу, теперь она работает у меня в отделе, и вообще, поздравь, мы наконец – то вместе! – торопливо добавил он. - Ура! Леош, ну наконец –то! Я так за вас рада! – Джу чуть ли не запрыгнула на названого брата, душа его в объятиях. Она и вправду была рада за них. Она видела, как мучился раньше Леон, когда, находясь рядом с Шерри, не мог себе позволить к ней даже лишний раз прикоснуться, чтобы она не подумала, что, кроме дружеских, он к ней хоть какие – то ещё чувства питает, чтобы не спугнуть её. Она видела, как ночами Шерри заливала слезами подушки, периодически отрывая от мокрой наволочки заплаканное лицо и вопрошая: «Джу, ну почему? Почему он меня не любит?!». И теперь, спустя столько лет глупых раздумий, соблюдения ими же самими выдуманных условностей и устроенных сложностей, они наконец – то дали волю своей любви. - Так вот, ребята, я еду к Шерри, - широко улыбаясь, продолжил Леон. – А ты, Джу, как раз сейчас мне и поможешь. Поможешь тем, что останешься здесь, проследишь за Греичем, доведёшь до ума мясо, раны ему обработаешь... И не слушай, если он будет говорить, что в порядке, Грейка у нас любит этим заниматься, а потом в обмороки падает там, где стоит! Так что медицинская помощь ему будет просто необходима, а в больницу, сама понимаешь, сейчас никак не отвезёшь! - Леон, ты с ума сошёл? – нарочито удивлённо воскликнула Джу. – Ты меня хочешь с этим извращенцем оставить? Да его же хлебом не корми, дай пристать к кому – нибудь. А мысленно Джу внезапно начала отвешивать себе затрещину за затрещиной. Ну зачем она так себя ведёт, ему же и так плохо, а она буквально издевается над ним?! Но не могла же она сразу открыться, показать то, что её всё больше и больше начинает тянуть к этому странному немногословному брюнету, который, чтобы добиться своего и оградить близких, готов на любые поступки, в чём она не так давно убедилась на собственном примере. - За меня можно бы и не решать. И нечего обо мне в третьем лице говорить, я, если вы не заметили, ещё тут нахожусь, - начал бубнить ворчливо Грей, с невозмутимым видом медленно шагая к сковороде. – И, да, я в совершенном порядке. - Бу – бу – бу, какие мы грозные, - рассмеялся Леон, передразнивая брата. – Все, ребята, давайте, побудьте здесь, только не чудите, ради всего святого. А я пока что слетаю к Шерри, ну, думаю, вы меня тоже должны понять. К тому же, может, попутно ещё чего интересного нарою по нашему с тобой, Греич, делу. - Удачи, - Грей неожиданно тепло улыбнулся. - Рад за тебя. - Спасибо. Слушайся Джу, будь хорошим мальчиком, и вообще... - Леоныч, топал бы ты уже. Разберемся. *** К дому Шерри Леон не приехал – он туда прилетел. Нёсся почти на той же скорости, что была у его машины во время погони за Джувией, когда та порывалась ворваться в «Хвост Феи» и устроить Нацу Драгнилу час справедливого возмездия. Только теперь повод для такой спешки у него был гораздо более приятным. Но не менее волнительным. На работу девушка сегодня не пошла. Хоть Леон и подлечил её разбитый нос, до конца рана ещё не зажила, и Шерри, посчитав, что в таком виде в отделе появляться не стоит, решила остаться дома. Тем более, с учётом того, что теперь её начальник – обожаемый и так долго бывший недоступным пределом её мечтаний Леон Бастия, отпроситься будет делом легче лёгкого. А как отработать прогул, девушка уже прекрасно знала… А вот и он. Ворвался в дом даже без стука. Чуть растрёпанный, растерянный, будто взволнованный чем – то и такой любимый. Даже не став медлить, Леон подлетел к ней и, обняв её, начал лихорадочными поцелуями покрывать её лицо, медленно перемещаясь от одной стороны к другой. Легонько чмокнув её в носик и уже приблизившись к её раскрытым в ожидании поцелуя губам, Леон залез в карман брюк и, обнаружив там только пачку сигарет и зажигалку, с шумом хлопнул сам себя по лбу и отстранился от Шерри, виновато отводя глаза: - Чёрт, вот я придурок. Так к тебе торопился, что даже забыл какой – нибудь подарок взять. Давай – ка я сейчас слетаю и мигом вернусь обратно, а то нехорошо как - то… - Ну вот ещё чего! – Шерри вцепилась в ледяного, словно не хотела его никогда и никуда отпускать. – Леош, мне не твои подарки нужны, а ты! И вообще, когда так говоришь, ты меня обижаешь! Такое ощущение, будто я тебя ради подарков только и жду! Да какого ты вообще обо мне мнения? - Солнце, ну не злись, - Леон начал поглаживать Шерри по узкой спинке, медленно спуская ладонь всё ниже и ниже. – Пойми, я же просто всегда тебе раньше подарки дарил, ещё, когда мы просто дружили. А теперь, когда ты стала моей девушкой, я обязан каждый день... - Довольно! – Шерри прижала палец к губам ледяного, а в голубых глазах её запрыгали озорные искорки. – Хочешь преподнести мне подарок – топай в спальню! - Ого, как неожиданно, - рассмеялся Леон, подталкиваемый девушкой с длинными густыми розовыми волосами. – Смотрю, сегодня ты решила почувствовать себя начальницей. - Ну не всё же тебе властвовать, - рассмеялась Шерри ему в ответ, толкнув его на огромную двуспальную кровать, отчего Леон, не ожидавший этого, резко приземлился на неё, оказавшись очень близко к возвысившейся над ним Бленди, которая командным тоном добавила: - Раздевайся! Леон усмехнулся. А ему нравилась эта игра. Пусть Шерри сейчас отрывается на нём в своё удовольствие. А потом, когда этого она совсем ожидать не будет, он неожиданно вырвется из её власти. И отомстит ей. Из его – то плена ей так просто будет не вырваться. - И что так медленно? – шутливо – требовательно спросила Шерри, глядя на то, как Леон, не сводя с неё восхищённого взгляда, издевательски медленно расстёгивает пуговицы на тёмно – бордовой рубашке. Да ещё и улыбается как – то игриво, словно провоцируя, мол, чего ты, раз видишь, что я не справляюсь, так помоги мне. - Как прикажете, королева, - Леон в момент остался без рубашки. - А меня раздеть не желаешь? – придав очаровательному личику притворно – надменное выражение, Шерри скользнула на кровать, толкая маленьким кулачком Леона в накачанную грудь и падая рядом с ним. Бастия ничего не ответил. Просто зубами схватил тонкую лямочку её малиновой ночной рубашки и сорвал её с плеча девушки. Потом проделал то же самое со второй. А потом, стягивая с неё сорочку и зажимая в зубах тонкую ткань, будто бы случайно задел губами её резко набухший левый сосок, параллельно легонько сжимая пальцами правый, отчего Шерри не смогла сдержать слабого стона растерянного и старательно скрываемого возбуждения. Помогая себе руками, Бастия стащил с девушки ночнушку и бросил её далеко от кровати, не заметив того, что кусок малиновой ткани угодил благодаря его меткому броску прямо на ночник в форме бабочки, висевший на противоположной стене комнаты. Спустя минуту и трусики Шерри полетели туда же. А девушка неожиданно, вскользнув из объятий Леона, села на него и, заломив его руки вверх, пригвоздила своими ладонями его запястья, сведённые вместе, к спинке кровати. Шерри начала откровенно играть с ледяным, то целуя и лаская его, то приближаясь к нему и позволяя себя поцеловать, то отдаляясь и откровенно любуясь тем, как заведенный Леон уже не может прятать искр звериного желания в своих тёмных глазах. Она уже, не стесняясь, тёрлась о его накачанный торс своим телом, а Бастия просто целовал её везде, куда мог достать. Пусть, пусть расслабится, думая, что она сегодня рулит процессом. Скоро её ждёт неожиданный и приятный сюрприз. Настанет его очередь поиграть… В очередной раз раздосадовано прикусывая губу из – за того, что разыгравшаяся Шерри резко удалилась от него, оборвав такой страстный поцелуй, Леон откинулся на подушку. Пора уже, наверное, брать власть в свои руки… И только Леон напряг мышцы, чтобы резко перевернуться и подмять под себя ничего не подозревающую Шерри, как вдруг их обоих заставил буквально подскочить звон разбивающегося стекла. - Мать твою, что это?! – выкрикнул Леон, набрасывая на обнажённую Шерри одеяло. Вскочив, ледяной от неожиданности сам позабыл, что начисто раздет, и пошёл к разбитому окну. - Леон, осторожнее! – крикнула Шерри, кутаясь в одеяло и видя, что Бастия босыми ногами ступает в опасной близости от огромных осколков. Услышав тихую ругань, девушка расстроено прикрыла глаза. Ну вот, всё – таки не послушал её и наступил на стекло. А ледяной, прямо на живую вырывая из стопы внушительных размеров кусок стекла, который, хоть и засел неглубоко, но боль причинял изрядную, нагнулся, увидев то, чем неизвестные и разбили окно в спальне Шерри. Камень. Ни большой, ни маленький, средних таких размеров. А к камню грубой шерстяной ниткой примотан лист бумаги, сложенный вчетверо. - Это что ещё за чертовщина? – раздражённо выдохнул Леон, бросая камень в сторону и быстро отыскивая трусы и брюки. Попутно достав из шкафа первые предметы одежды, что попались ему под руку, он подал их Шерри: - Солнце, оденься, мало ли что. Я сейчас выйду на улицу, посмотрю, что это за уроды, а ты сиди тут, не вздумай туда соваться! Шерри послушно кивнула, а Леон, на ходу натягивая брюки, облегчённо вздохнул. Ну хоть кто – то не пытается перечить ему, изображая из себя полного сил героя или воображая из себя олицетворение карающего зло справедливого возмездия! Выйдя на улицу, раз десять обойдя кругами дом и покричав всякие нелестные эпитеты в адрес тех, кто разбил окно Шерри, Леон даже выбрался на дорогу, пытаясь отыскать хоть какие – то следы тех, кто это сделал. Но никого ледяной так и не обнаружил. Матерясь и проклиная того нехорошего человека, который оборвал такой момент их с Шерри близости, который мог бы обернуться настоящей феерией, Леон вернулся в дом. За это время Шерри уже успела убрать с пола разбитое стекло, и теперь шлёпать по нему босиком блондин мог абсолютно беспрепятственно. Шлёпать, а не ходить у него получилось потому, что из раны на стопе быстрой струйкой побежала кровь, которая при соприкосновением с полом издавала негромкий, но легонько хлюпающий звук. И, хоть Леон и ругал вечно за это Грея, от медицинской помощи и обработки пореза он наотрез отказался. Рану он сам себе наспех перемотал широким слоем бинта, и то лишь потому, чтобы не оставлять по полу за собой кровавых следов. И даже в этом своём жесте он не заметил за собой, что ведёт себя ну в точности как его упрямый ледяной братишка, который сейчас остался в его доме наедине с Джу. А Шерри вновь взяла в руку отброшенный в сторону камень, к которому по – прежнему был привязан лист бумаги: - Давай посмотрим, что там… - Давай, - Леон обнял девушку, усадил её рядом с собой на кровать. Быстро разрезав грубую нить маленьким заострённым кристаллом изо льда, Леон развернул лист. И, почувствовав, как прижавшаяся к нему Шерри задрожала всем телом, сам оторопел. Бастия сейчас чувствовал себя персонажем дурно снятого фильма ужасов или дрянного детектива. Как и в фильмах, к ним в окно забрасывают камень с запиской, в которой текст не написан от руки и даже не напечатан. Буквы были вырезаны из разных газет и журналов и криво наклеены, но слова читались вполне явственно: «Леон Бастия ты слишком рьяно добиваешься правды! Дам тебе совет - завязывай с этим, ты и так многих моих соратников засадил. Сейчас лучше займись отловом Фулбастера и повесь на него все, что про него наговорили. Кстати, передай привет своим Джувии Локсар и Шерри Бленди! Пусть по улицам в одиночку не ходят, если не хотят, скажем, без пальца на руке остаться. Если ты, Леон Бастия, не сделаешь так, как я тебе говорю, то ищи своих девок разобранными по частям в разных мусорных контейнерах города! На то, чтобы найти и добиться казни Фулбастера у тебя сорок дней! Потом я все равно выловлю Локсар и Бленди и поверь мне, их смерть будет очень мучительной. ТВОЁ ВРЕМЯ УЖЕ ПОШЛО!». - И как это понимать? – растерянно выдохнула Шерри. - Пока не знаю, - темные глаза Леона вспыхнули чистейшей яростью. - Но тот, кто это написал - сам окажется в камере. Даю слово!