Sperantes

Дэдпул возвращается, когда время уже перевалило далеко за полночь. На кухне мерно гудит холодильник, в гостиной бормочет на минимальном звуке телевизор, Питер, завернувшись в клетчатый плед, дремлет на диване перед ящиком. Синеватый свет экрана подсвечивает его осунувшееся лицо, резко выделяет темные круги недосыпа, разлохмаченные волосы и чуть впавшие щеки. Преступность города как взбесилась, Паркер ловит бандитов по ночам вместо сна, по утрам перед колледжем и днем после него, он видит кровать только в мечтах и уже получил несколько выговоров от мистера Берни, отключившись прямо во время лекции. Уэйд стягивает черно-красную маску – ему все еще странно от того, что Питера не только не пугает ее отсутствие, но и раздражает наличие. Он помнит самые яркие их споры из-за нее, которые заканчивались каким-нибудь очередным жестоким истреблением ни в чем не повинной ткани и жарким сексом прямо на том месте, где их застала ссора. Уэйд перегибается через спинку дивана и целует Питера, зарываясь ладонью в волосы. Питер сонно щурится, так же сонно и тепло улыбается и целует в ответ, обнимая и пытаясь прижать поближе. Уэйд отстраняется и качает головой, ему все еще надо в душ – костюм испорчен в хлам дырами и кровью, от него несет порохом и горелым мясом, а еще регенерация вновь выкинула коленца, не только заживив раны, но и усугубив рак. Уэйд помнит, что говорил Питер, но он не хочет показываться перед ним в таком виде, как бы там ни было. Питер вздыхает, но понятливо отстает. Он встает с дивана, собираясь включить свет и помочь Уэйду хотя бы с костюмом, но наемник быстро уходит из комнаты. Питер хмурится. Питер смотрит на время и, когда длинная стрелка собирается закончить начатый круг, не выдерживает и идет в ванную. Уэйд никогда не принимал душ дольше получаса. Дверь не закрыта, на ручке кровавый отпечаток, на раковине – второй, костюм красной бесформенной кучей лежит на кафеле, а Уэйд, прикусив от усердия губу и болезненно морщась, тяжелым ножом срезает куски мертвой плоти. Питер хочет одновременно заорать и просто тихо уйти, потому что, кажется, он увидел нечто слишком интимное. То, что Уэйд еще не готов показать. В итоге он выдает какой-то тихий булькающий звук, но и этого хватает наемнику с отточенными за всю жизнь рефлексами. Он перехватывает нож, мгновенно принимая защитную стойку, а потом, увидев Питера, расслабляется. По крайней мере, делает вид. Но Питер замечает напряженность улыбки, желваки на скулах от того, с какой силой Уэйд сжимает челюсти и закаменевшие мышцы. Уэйд разворачивается так, чтобы скрыть ту сторону, где он только что соскабливал с себя кожу, и Питер понимает, что надо делать что-то, здесь и сейчас, иначе все, что он с таким упорством строил, рухнет, потому что Уэйд – это наглядное пособие не только по психическим заболеваниям, но и по комплексам, что бы сам Уилсон об этом не думал. Питер подходит ближе, к самому краю ванны, отсюда особенно хорошо видно раковые струпья, потемневшие, отсохшие, налитые мертвым гноем. И тонкую розоватую кожу на груди, где недавно прошелся металл: на этих местах нити шрамов еще не набухли, а только начали проявляться темным замысловатым рисунком. Уэйд смотрит загнанным зверем, открывает рот чтобы что-то сказать, но Паркер перебивает его, не давая вырваться звуку. - Давай помогу со спиной, - и смотрит прямо, не отводя взгляда, твердо, так, чтобы у Уэйда даже мысли не мелькнуло, что ему может быть отвратительно. Потому что это не так, потому что Питеру больно смотреть на это, больно и страшно, но не отвратительно, и если бы это было возможно, он хотел бы разделить то, что чувствует Уэйд, на них двоих. Он бы хотел забрать себе часть его шрамов, часть его боли, потому что неожиданно для себя умудрился влюбиться в этого несносного болтливого психа. Поэтому сейчас он протягивает руку за ножом армейского образца и собирается срезать кожу с живого человека безо всякой анестезии. Поэтому сейчас он собирается разрушить еще одну стену между ними. Уэйд смотрит на него и молчит, но Питера это уже давно не пугает, он знает, что в по-настоящему важные моменты, важные для них двоих, Уэйд может и ведет себя тихо и серьезно. Он смотрит долго, чуть прищурившись, и это очень тяжелый взгляд, но Питер выдерживает, и Уэйд отдает нож, поворачиваясь спиной. Питер чувствует как стеклянным звоном осыпается недоверие.