Вампир в домике на дереве

Предупреждение: смерть персонажа. Оуэн стоял в стороне со стаканом пунша в руках и разглядывал танцующую пару вдали около домика. Ему пришлось даже приподнять пиратскую повязку, чтобы хорошенько рассмотреть танцующих. Он мог представить себе что угодно и кого угодно кружащихся в танцах, но чтобы сам великий и могучий вампир всея Мира танцевал с простой девушкой, которая младше него на века, он представить не мог. Это было поистине искрометное зрелище, на которое хотелось любоваться. За весь вечер, а точнее за предыдущие часы нахождения на вечеринке, Оуэн так и не отважился подойти и поздороваться с Маршаллом. Возможно, он боялся, а может просто не хотел о себе напоминать, но собраться с духом и сказать вампиру, мол «Привет, я тот самый парень, которого ты чуть не убил на чердаке. Как жизнь?», он не отважился. Каждый раз, проходя около ночного существа, он сворачивал в любую другую сторону, чтобы только не столкнуться с ним лицом к лицу. Оуэн не знал, но Маршалл видя его поведение потихоньку ухмылялся в углу, дожидаясь когда трусливый человек обретет хоть немного мужества. - Ты слышал? Девочки говорят, что этот мальчик встречается с Фионной, - к нему подошла Оливия, огромными глазами таращась на пару, танцующую вдали, и снимая радужный капюшон. - Не может такого быть, - только и ответил Огненный, не зная, что сказать на это. - Моя лучшая подруга не сказала мне, что у нее есть парень! – возмущалась девушка, толкнув в бок Оуэна. - Может это тайна? Или сюрприз? – предположил Огненный, который не мог же сказать ей, что этот парень вампир с чердака старого дома. - Я просто… - начала, было, девушка, но парень ее перебил. - Оливия, лучше пойдем тоже потанцуем, тогда не будешь завидовать своей подруге. Чем я хуже того парня? Я красив, умен, и я рыжий. На что Огненная только хихикнула, услышав последнюю фразу. - Рыжие волосы решают все, - улыбнулась она, подавая руку парню и соглашаясь на танец. Оливия была скромной девушкой, но привыкшей к вниманию со стороны противоположного пола, поэтому не удивилась, услышав от Оуэна нечто подобное. В отличие от Фионны, которую парни либо игнорировали, либо общались как со своим братаном, она имела более близкие отношения с парнями. В том смысле, что чаще приходилось с ними говорить, иногда танцевать на школьных тусовках и часто получать различные подарки, будь то просто безделушки, украшения или цветы. Нет, она не была избалованна вниманием, или что-то в этом роде, просто она знала, что это такое, но особого сильного удовольствия ей это не приносило. Оливии хотелось, чтобы парни относились к ней на среднем уровне, не превышали свое обожание и не сводили его к минимуму. Излишнее внимание может достать каждого человека, особенно если ты скромен и стыдлив в душе. Всем парням же этого не объяснишь! Поэтому часто девушка не прибегала к косметике, к красивым вещам и прическам. Как вставала с утра надевала первые попавшиеся и неподходящие друг под друга вещи, и шла на учебу в таком виде, с растрепанными волосами. Но все равно парни умудрялись делать ей комплименты и с похотливым видом заглядываться на нее. Оливия и сама не понимала в чем ее такой шарм, что, будучи одетой в лохмотья, к ней тянуться все прохожие парни. Часто смотря на себя в зеркало, она пыталась найти ту самую изюминку в чем-то, что цепляло парней, но никак не могла найти, не считая себя какой-то особенной красоткой лучше, чем другие. Да, она была довольно симпатичной наружности, но при этом назвать ее королевой красоты, не повернулся бы язык, и фигура ее не состояла из идеальных пропорций, больших грудей, тонкой талии, длинных ног и прочих вещей, которые по большей части привлекают парней. Она была обычной в этом плане, как и множество других девушек, но все-таки что-то в ней манило противоположный пол. Из-за этого ее свойства другие девушки, будь то школа или университет, относились к ней негативно. Конечно, ведь они тратили деньги и время на макияж, хорошую одежду и прически, но все равно не могли производить такой фурор. А она, просто проходила мимо, даже если в костюме панды, и очаровывала всех. Огненная была рада, что в ее жизни появилась Фионна, которая с помощью своего боевого характера отгоняла от нее парней, напавших, словно пчелы на пыльцу, и очень настырных била в лицо и другие части тела. Фи была ее ангелом-хранителем, и каждый раз Оливия не уставала благодарить ее за это, и просто за то, что она есть. Итак, девушку пригласил на танец рыжий кавалер и она, конечно же, согласилась, станцевать медленный танец под какую-ту грустную поп-песню. Описать восторг Оуэна, когда он смог взять нравившуюся ему девушку за руку, невозможно рассказать словами. Он засиял как тысяча золотых монет под Африканским солнцем, и в голове его запели соловьи, держащие в клювах маленькие немофилы. О, прекрасное чувство любовь распылилось по всему его телу, и он с самым миловидным лицом на свете обнял Оливию за талию и прижал к себе. Ее тонкие руки коснулись его плеч, и они затанцевали медленный танец, перешагивая с место на место в ритме музыки. То восхищение, которое было на лице Оуэна конечно же передалось девушке и она удивленно посмотрела на его лицо. - Что-то случилось? – спросила она. Огненный не слышал ее вопроса и продолжал витать в облаках, паря на крыльях танца с возлюбленной рыжеволосой девушкой, волосы которой сейчас представлялись ему пушистыми оранжевыми ромашками под темным пестрым от салюта небом. Только ее волосы и глаза разглядывал он, пытаясь в плохо освещенном дворе разглядеть радужную оболочку ее глаз. Он знал их цвет, но просто ему хотелось проникнуть в оттенок глубже и узнать каждую частичку цвета, который мог переливаться со светлого на темный и наоборот. Одним словом Оуэн утонул в ее зеленых глазах, как в воде. Главное чтобы это не оказалось болото, из которого никогда не вынырнешь, а только глубже утонешь в тине, если попытаешься всплыть наверх. Оливия в это время щелкнула пальцами перед его носом, пытаясь сделать так, чтобы он очнулся от странного оцепенения и заговорил с ней. Все было бесполезно. Рыжий паренек уже полностью переселился в страну мечтаний и грез с фиолетовыми облаками, где кроме него и Оливии не было никого. Он парил в воздухе, кружась с прекрасной нимфой и взгляд его переводился ее глаз на губы. Огненная заметила то, как смотрит на нее Оуэн и сразу разузнала этот взгляд. До него, сотни таких же парней, смотрели на нее с этим выражением в глазах, и девушка поняла, что очередной простак попал в ее сети. Только она не развешивала никаких сетей и не знала, как она это делает, но магия свершилась, и Оуэн полностью погрузился в нее. Оливия хотела было прекратить танец, но прежде чем она вырвалась из его объятий, губы Оуэна коснулись ее губ. Этот рыжий мальчик поцеловал ее. Щеки девушки вспыхнули алым огнем стыда и злости. Не спрашивая разрешения, не обращая внимания на десятки людей вокруг, этот парень просто взял и поцеловал ее. Хорошо, что не полез с французскими поцелуями, иначе бы Оливия упала в обморок от поднявшегося у нее давления и ударившей в голову крови. Могла бы даже хорошенько удариться об землю и набить шишку. Из так называемой страны грез, Оуэна вывел мощный хлопок по щеке. Это была пощечина от тонкой ручки рыжей девочки. Оливия думала, что они друзья, и он относится к ней только с дружескими чувствами, а он с такими же намерениями как и все парни. Она возмущенно посмотрела на него, с накатившими слезами на глазах, шмыгнув носом. Потом развернулась и ушла. Оуэн остался стоять один посреди импровизированного танцпола. - Вот дурак, - заныл он, схватившись за голову, и понимая, что только сделал. Та самая волшебная страна в его голове потухла черным огнем и вместо веселья и фиолетовых облаков погрузилась во мрак и печаль. Он сам не понял, что только что сделал, руководствуясь нахлынувшими моментально чувствами и не отдавая себе отчет в содеянном. Это можно было назвать помутнением рассудка или вроде того, в принципе как и называется иногда любовь. Оуэну пришлось признаться себе, что он влюбился по уши в Оливию. «Вот дела, - подумал он. – И как теперь вымаливать прощение?». В это время, пара танцующая в стороне, тоже смотрела друг другу в глаза. Романтика так и парила в этот Хэллоуин над всеми присутствующими гостями, будто был праздник Влюбленных. - Мне идет платье? – спросила Фионна у Маршалла. - Ты думала, что наденешь платье и будешь выглядеть привлекательно? – съязвил вампир. – Что на суслика не одень, он ведь так и останется сусликом. Фионна ждала что угодно, но все равно надеялась на маленький комплимент со стороны вампира. Она и в правду почти не носила платья, и хотела произвести фурор, но как обычно облажалась. - Без грубостей ты не умеешь, - фыркнула Фи. – Каким местом я похожа на суслика? - Щеками, - ответил Марша. - По-моему ты никогда не видел суслика. - Даже больше, я их ел, - ответил Марш, закружив ее в па, наклоняя назад. – Точнее пил кровь. Фионна нагнула спину, укладываясь на руку, держащего ее Маршалла и потеряла равновесие непривыкшая к подобным танцам. Казалось, что сейчас она упадет или ее платье расстегнется в неприличном месте. - Осторожней, у меня все сись…эмм… вывалились, - замялась она. - Надо говорить: декольте, - с изящным французским акцентом сказал Маршалл, и они оба рассмеялись. Вечер сегодня был странный и местами веселый, отчего Фи поднялась духом и расслабилась. На некоторое время она забыла про давнюю ссору с вампиром и сейчас спокойно танцевала с ним, будто ничего не было. Завтра или через несколько дней она вспомнит об этом и снова начнет на него дуться, но только не в праздничный мистический день, где царят призраки и ведьмы. Никто из гостей не понял, что в доме находится настоящий вампир, а значит, можно было вздохнуть спокойно. Маршалл отмазался от девочек, а Фи обрела поддельного парня в его лице. Не плохо, но все же хотелось настоящего. - А далеко находится твой дом? И как выглядит? – поинтересовалась она, продолжая танцевать с Маршаллом. - Это замок, - коротко ответил вампир. - Да ладно?! Настоящий вампирский замок?! – восхитилась Фи и даже остановила танец. – Мы летим в Румынию? - Слишком много вопросов. Умерь свой пыл. - Ну, расскажи мне, Маршалл, - взмолилась она. - Будешь задавать много вопросов, никуда с собой не возьму и вообще ничего не расскажу, - заупрямился вампир. - Злой ты, - отмахнулась Фи, скрестив руки на груди. – Бука. Вампир лишь ухмыльнулся. Краем уха он уловил волнительные мысли, полные переживаний и глянул в ту сторону, откуда шел этот поток. Там стоял рыжеволосый пират и переминался с ноги на ногу, думая о только что содеянном поступке. Прочитав его мысли, вампир понял, что только что совершил маленький наглец, и решил над ним поиздеваться. - Пойдем, пошутим над твоим другом, - взял за руку Фионну вампир и направился в сторону грустно стоящего Оуэна. - Трюк или угощение? – спросил вампир, подходя сзади к Оуэну. - Ааааааа, - раздался крик со стороны рыжего парня, и тот подпрыгнул на месте от неожиданности. Он был в своих мыслях, где царили только слова о прощении и извинении. Огненный не ожидал, что кто-то может застать его врасплох, тем более, если этот кто-то страшный вампирюга. Ребята, находящиеся вокруг, засмеялись от души, поглядывая на прыгающего Оуэна, который визжал как девчонка от всего-то привычной для Хэллоуина фразы. Сам Маршалл и Фионна, стоящие рядом тоже засмеялись от души, поглядывая на бледного парня. - Вот мы и встретились, рыжик. Не стоит избегать меня впредь, иначе выпью всю кровь и оставлю только твое бледное тело в мусорном баке, - прошипел Марш, намеренно изображая из себя злобного вампира и делая ритуальные жесты синими руками. Все вокруг снова принялись хихикать, принимая все за шутку от парня в образе ночного существа. Только Оуэну было не смешно, ведь он знал, что это вовсе не костюм, а реальный вампир, который только что поиздевался над ним, говоря такую двусмысленную фразу. - Парень заигрался в своей роли, - крикнул кто-то из толпы, и все снова захихикали, обсуждая вампира и просто парня в костюме пирата. - Ночь будет длинной, - тихо добавил Маршалл и ударил щелчком пальца по перу на пиратской шляпе Оуэна. – Непочтительно так обращаться с дамами, - еще тише прошептал он прямо ему на ухо. Оуэн шумно сглотнул слюну. *** Бабушка Сьюзан стояла около окна, выглядывая на темную улицу, по которой огромными каплями ударял дождь. Дорога, казавшаяся бесконечной, очень быстро намокла и теперь поблескивала в свете уличных фонарей в тусклом желтом свете. Осень пришла и принесла с собой мрачную и холодную погоду, в которой уже не было места ясным солнечным лучам. «Оно и к лучшему», - подумала бабушка, задергивая штору. Листья водоворотом разноцветных хрупких бумажек вертелись в порыве северных ветров, пришедших откуда-то издалека. Ураганом скручивало умершие красные и желтые листья и уносило прочь, предавая их как жертвоприношение для осени, возможно, извиняясь за слишком знойное лето. Порывистый ветер увеличивал свою скорость с каждой минутой и на крыше гремели старые балки и шифер, успевший сойти с места за долгие годы жизни дома. В такую погоду суждено случатся чему-то непредвиденному и ужасному. Так случилось и в этом рассказе. Сегодня был вечер первого ноября, и только вчера прошел Хэллоуин, с которого у Сьюзан осталось много конфет и сладостей. Конечно немногочисленное количество детей, выпросили у нее добрую часть вкусностей, но привыкшая покупать много всего сладкого на этот праздник, бабушка в этот раз не рассчитала. Теперь придется хорошенько прикрепить челюсть и самой справляться с нугой, орехами, лакрицей и шоколадом, из которых состояли конфеты. Выбрасывать такие вкусности было просто напросто жалко. Только Сьюзан уселась в старое кресло, надевая очки для прочтения книги и желая за чтением съесть пару конфет, как раздался дверной звонок. - И кого могло принести в такое время? – ворча, сказала она, поднимаясь на ноги и откладывая старый сборник повестей Оскара Уайльда. Бабушка Сьюзан не любила гостей, а тем более тех, кто приходил вечером. Она считала это бестактным и некультурным поведением, заваливаться в гости после шести-семи часов. Одно дело, если бы она сама кого-то позвала или пригласила на праздник, а другое дело неизвестный сам пришел к ней без приглашения. В миссис Рутерфорд было немного британской крови, поэтому она временами вела себя не как американка, а как занудная британка, вечно недовольствуясь непочтенным отношением к себе и своей свободе выбора быть одной каждый день. Британская кровь часто играла в ней именно в подобные моменты, и она совершенно не понимала поведение некоторых американцев, которые имели столько недозволенной наглости, пыщащей со всех краев. Бабушку это возмущало до глубины души, и она уже собиралась было наговорить грубостей, пришедщему гостю, но тут ее осенила одна мысль. «А что если это Маршалл вернулся к ней?», - надежда загорелась маленьким огоньком света в ее душе. И миссис Рутерфорд порхая на радостях, как бабочка полетела открывать дверь. Небезызвестный Маршалл, покинул ее несколько месяцев назад, оставив одну в старом доме. Чердак опустел, и Сьюзан вместе с ним тоже загрустила и затосковала. Дом без Маршалла стал обычным, не имеющим ничего сверхъестественного в своей сущности. Просто старый дом с поломанной крышей и открытым чердачным окном, в которое может залезть любой желающий. Только таких не найдется, ибо этот дом имеет дурную славу, а люди склонны верить во всякие россказни. - Я ухожу. Мне надо разобраться с некоторыми делами, - сказал тогда ей Маршалл, первый раз, за все время, спустившись с чердака по лестнице и пройдя в гостиную. Сьюзан тогда только сглотнула слюну, почувствовав первый укол грусти. - Куда? – спросила она. - В другой город, - ответил он. – Нужно решить старое дело, чтобы это больше не мучило меня. - Что за дело? - Ты же знаешь, что я не отвечу, так зачем спрашиваешь? – ответил вопросом на вопрос Маршалл. - Да, - только и ответила бабушка, отвернувшись в сторону. В сердце ее закралась тогда пустота, точно такая же, как пустота на чердаке после ухода его жителя. Маршалл уходил в тот летний день и возможно никогда она больше его не увидит. Ожидаемо, но все равно обидно и совершенно не хочется отпускать из плена загадочного дома. Бабушка прожила без него большую часть своей жизни, но сейчас когда постарела, поняла что лучше бы осталась тогда тут и жила только с ним, год за годом растапливая ледяное сердце. Может быть, получилось бы? Во всяком случае, обижаться на всякие глупости не имело смысла, но теперь сожалеть о прошлом тоже было не нужно. Время ушло. Она постарела, а вампир остался таким же. Маршалл, видимо прочел ее мысли: - Я вернусь через два-три месяца, и останусь с тобой до конца. Сьюзан тогда улыбнулась морщинистым лицом и опустила голову в пол. Немного радости за то, что некая апатия спала с красивого лица Маршалла, обрадовала ее. А если это задело лицо, значит, пошло от всего сердца, заставляя что-то сделать для себя, а не убиваться ночами на пыльном чердаке. Возможно, боль, мучающая его столько лет, наконец-то отпустила и дала вдохнуть свежего воздуха, освободив от бренчащих цепей. - Ты можешь доверять мне, Сьюзан, - ласкового продолжил Маршалл. – Я вернусь. Имя «Сьюзан» он произнес так нежно и аккуратно, что сердце когда-то юной девушки, а сейчас старой женщины, екнуло как в тот день на чердаке. Маршалл умел убеждать своей интонацией в нужное время, когда сам этого хотел. - Я буду ждать, - ответила она и очутилась в холодных объятиях мертвеца. Вампир обнял ее. Холодные руки сомкнулись на ее талии, прижимая к себе, погружая в холодную ледяную пустыню снега. Он был как склон Эвереста – такой же ледяной метелью, захватывал дыхание и останавливал сердце. Обнимая Маршалла, можно было представить, что ты просто заходишь в музей и обнимаешь бесконечные статуи из гипса или металла. Они не отвечают на объятия человеческой теплотой, а просто стоят неподвижно, изображая каменное изваяние неспособное на высокие чувства. - Только надень другую одежду. Эта пропахла сыростью, - улыбнулась бабушка, почувствовав от его рубашки едкий запах старой плесени и поморщив нос. - Обязательно, - ответил он, пройдясь рукой по ее волосам. – Улыбнись мне, Сьюзан. И она улыбнулась, в ответ, ловя и его белоснежную вампирскую улыбку. Маршалл улыбался искренне от всей души, и это зрелище заставило миссис Рутерфорд замереть на долю секунд, чтобы запечатать такой его образ в своей голове, а потом перенести на холст и раскрасить яркими весенними красками. Эта картина обещала быть самой жизнерадостной из всех портретов Маршалла, нарисованных ею. Вампир отпустил ее из объятий и подошел к комоду, доставая оттуда толстую восковую свечу. Найденными там же спичками он зажег ее и поднес к своей ладони. Наверное, минуту он держал тонкий огонек около своей кожи, даже не дрогнув не одним мускулом на лице, а потом снова вернулся к Сьюзан, и пару раз дунув на ладонь, приложил ее к ее щеке. Сьюзан почувствовала теплоту его ладони, а следом последовал поцелуй в то самое место, где лежала до этого его рука. Теплый поцелуй. Ничего не говоря, Маршалл еще раз улыбнулся ей, и, положив потушенную свечу обратно в комод, удалился навсегда из этого дома. Дверь за ним хлопнула и Сьюзан осталась одна, продолжая ощущать горячий поцелуй на щеке, будто это было прикосновение губ живого человека. Вот и сейчас, когда она услышала звонок, сердце ее облилось кровью и одновременно радостью, от ожидания прихода вампира из своего путешествия. В такой осенний холодный вечер она кинулась открывать дверь и застыла на месте, когда глаза ее увидели того, кто стоял за дверью. Она ожидала вампира, или, в крайнем случае, кого-то из соседей, но вовсе не того, кого увидела. Глаза ее распахнулись в ужасе, смотря на ночного посетителя, и рука самопроизвольно прижалась к груди. Сердце под ребрами забилось с частотой в миллионы ударов, хотя физически это было невозможно, и готово было выпрыгнуть из груди. Самопроизвольно на лбу выступил пот, а рот в паническом ужасе открылся. На пороге стоял он. Почти живой. - Ты? – еле двигая губами, тихо спросила она. – Но… Он улыбнулся ей и прошел, вперед качаясь взад-вперед, и из его горла послышался хриплый смех. Сьюзан отошла на пару шагов назад, испугавшись его смеха и понимая, что это кто угодно, но не он. Нужно было бежать сломя голову, на старых больных ногах, но убегать от него она не могла. Возможно, она совершила последнюю глупость в своей жизни, но когда глянула в яркие живые глаза, такие привычные и любимые ею, она разрыдалась, чувствуя капли слез на горящих щеках. Сьюзан стояла и смотрела на него, не смея отвести глаз, а он подходил все ближе и ближе. Скрюченные желтые пальцы легли ей на горло, как бы обманчиво ласково поглаживая по коже, и миссис Рутерфорд затряслась от мерзкого и одновременно приятного ощущения. - Ты… - снова промолвила она, на что он опять улыбнулся злобной улыбкой. Костлявые руки сильнее сомкнулись на ее шее, нажимая на все находящиеся там артерии. - Мммм, - замычала она, хватая его за руки, чувствуя погнившую плоть под своими пальцами. – Мммм… На горло давили сильные любимые руки, и с каждым движением, Сьюзан становилось все тяжелее дышать. Она задыхалась от нехватки воздуха и скрючивалась, падая на пол, пока кислород окончательно не покинул ее тело, и она не задохнулась под погнившими руками. Через минуту на полу остался лежать только задушенный труп Сьюзан и открытая входная дверь билась от ветра в попытке прикрыть вход в дом. От загадочного ночного гостя остались только следы рук на ее шее и холодный пожилой труп. Так умерла бабушка Сьюзан.