Это только бизнес.

В розовом свете все кажется блевотно-милым. Словно тебя сожрал тиранозавр, но твои шмотки слишком воняли потом и несработавшим после долгой погони за твоей жалкой тушкой дезодорантом-сорок-восемь-часов, так что зверюга получила несварение желудка и вывернула его содержимое на свежую, ароматную травку. Вместе с целиком проглоченным тобой. И теперь ты лежишь на земле, сквозь остатки стекающего по векам желудочного сока, смотришь на уже казавшийся потерянным мир, и тебе одновременно хорошо и мерзко. Сейчас бы в душ, - понимаешь ты внезапно. Даже, если ты древний человек и не можешь говорить и думать осмысленными словами, а воду видел только в реке, полной пираний и неизведанных опасностей, ты должен подумать именно так. Иначе и быть не может. Длинные пальцы с ногтями, напоминающими сгустки белкового крема с цукатами, невесомо поглаживают тебя по щеке. - Милый, - произносит она настолько приторно-ласково, что ты даже на кончике языка начинаешь чувствовать розовый оттенок, висящий в воздухе. – Тут так хорошо, нам надо чаще сюда заходить. Чуть вздрагивают тяжелые, слишком пушистые для натуральных, ресницы. Девица поглаживает завернутую в полотенце бутылку одними глазами, потому что пока ей положено играть роль твоей прекрасной и видавшей все виды подружки. Слишком много людей рядом, и даже если бутылка дорогущего вина откупорена специально для вас, а тонконогие бокалы изнывают от пустоты и даже тихонько звенят, словно по закрытому помещению гуляет легковесный горный ветер, и до ста миллилитров блаженства всего лишь расстояние вытянутой руки, ни о каком алкоголе до прихода официанта не может быть и речи. Впрочем, ее ожидание оправдывается буквально через минуту. Черный передник возникает из глубины зала, ловко берет бутылку и разливает алкоголь по бокалам. Девица чуть поспешнее, чем положено, хватается за бокал. По рукам бы ее, по рукам, тупая шлюха. - О, вечер добрый, - откуда-то слева возникает не в меру накрашенное лицо очередной корейской тетушки. Хорошо, что они хотя бы красятся по-разному, иначе в этом жутко розовом свете все на одно лицо больше обычного. – Как вам здесь? Как в аду. Розовом аду. Розовом корейском аду. - Великолепно, прекрасное место для вечеринки. Жаль, что мы раньше не знали о нем. Она чуть улыбается, отчего и без того узкие глаза, до бровей залитые темными тенями, становятся неразличимы. Вот и женись после этого на соотечественнице – через двадцать лет – хоп – и ты не знаешь, то ли она спит, то ли моргает, то ли все-таки смотрит на тебя сквозь жидкие ресницы, подкрученные с помощью зверской штуки, больше напоминающей инвентарь юного бдсмщика. - Я передам мужу, что вам понравилось. - Благодарю, - я киваю едва заметно, эти идиотские привычки, их не убить никакой силой воли. Главное, стоит увидеть американца или любую другую простоватую белую рожу, желание склонять шею или спину испаряется само по себе. С азиатами – хоть доску к позвоночнику привязывай. - Ваши родители прекрасно вас воспитали, - кивает она в ответ и, исчерпав максимум общих тем на сегодня, идет к следующим жертвам. - Руки убрала, - шикаю я на девицу, которая незаметно, как ей кажется, тянется к вину. Она еще не слишком пьяна, но уже забыла о осторожности. Все должны думать, что я богат. И что имею постоянную девушку (в обоих смыслах). Я скольжу глазами по приоткрытому рту этой элитной проститутки. Она красива, надменна и вполне подходит на один вечер. Если захочется, мы можем трахнуть друг друга без особых прелюдий и прочего лицедейства. Она с чистыми глазами, в которых отражается тикающий каждую секунду таксометр, улыбается мне в ответ. Мимо проходит надменный и определенно играющий за другую команду в постельных играх, мой кузен. Под руку он держит какое-то легкое и бледно-розовое создание, наверняка купленное, как и куколка в сантиметре от меня. Мы не улыбаемся друг другу, как заговорщики, хотя оба знаем, какого рода девицы рядом с нами. Продажных женщин проще содержать. Мало того, это обходится куда дешевле. После того, как тетушка-юбиляр разрезает практически безвкусный торт с розами, скорее напоминающие похоронные, можно валить. Я вижу, как в обход всей толпы и с деланно невинным видом кузен пытается прорваться к выходу. Бледно-розовое создание осталось где-то в центре зала, где-то рядом с младшим юбиляршиным сыном. Детей у этой мерзкой тетки аж трое, мелкая дочь, старший ребенок, выглядит как подросток с каким-то сложновыговариваемым заболеванием – под невинно распахнутыми глазами уже очевидны морщины. С их-то баблищем сходить к хирургу – плевое дело. Почему она игнорирует такие явные намеки природы, интересно. Она перехватывает мой взгляд, я быстро улыбаюсь, она кивает в ответ, отчего огромный кусок золота и камней на ее шее приходит в движение и россыпью бликов разбрызгивается по залу. Я старательно не смотрю на них, иначе придется думать о том, сколько это стоит. Даже если они напрокат и взяты только для понижения самооценки у окружающих, все равно это целая куча денег. Я бы, конечно, потратил эти деньги куда лучше… Стоп-стоп-стоп. Ты уже скрипишь зубами. Твоя спутница начала бросать осторожные взгляды в твою сторону – мол, что еще не так я сделала? - Нам пора, - киваю я благосклонно. Почти прилично, почти так, как должен был бы кивнуть настоящей девушке, а не этой ходячей черной дыре, в которую улетают мои деньги. - Да, милый, - улыбается она и залпом осушает бокал. Мы выходим из здания, свежий воздух, полный запаха бензина, бомжей и биотуалетов, ударяет в нос. Спутница отстраняется от меня почти моментально, одним движением, словно обходя лужу. - Расчёт сейчас? – она меняет умильные интонации на лениво-наглые. Я не одергиваю ее - ей и так приходилось несладко последние три часа. - Сначала мы вместе сядем в такси, - я вытягиваю руку и прижимаю ее к себе, словно лужа закончилась, и от такой мелкой разлуки я уже успел соскучиться. Девица нервно передергивает плечами, но не отказывается – дополнительное время оплачивается дополнительно, глядишь, еще и за такси заплатит. - Джей! – окликает меня кто-то в спину. Не зря я ее приобнял, не зря. Всего долларов двадцать, но играть надо до последнего. Я оборачиваюсь. С иронично поднятыми бровями на ступенях соседней забегаловки стоит Марк. Внутри холодеет. Пусть бы на него свалился рояль прямо сейчас и заткнул этот поганый рот. - Черт, я его знаю, - кисло отзывается спутница. Да, в этом и проблема. Ты его знаешь, а он знает, кто ты, и по привычке разорется во все горло про проституток, мою бедность и то, что раз уж за целую вечность я осмелился выйти в свет с девушкой под руку, то хотя бы проверил ее у венеролога заранее. - Привет, Марк, - ору я во все горло скороговоркой, молясь, чтобы он не надумал меня перебивать, и широкими шагами почти прыгаю до ступенек, где стоит это исчадие ада. – Как давно мы не виделись, такая встреча, пожалуй, за это надо выпить. Он кривится, словно за щекой у него взорвался лайм. - Ну да, выпить с тобой, как же. Потом еще платить придется за тебя и твою, - он презрительно улыбается на девицу за моей спиной, - спутницу. Он выплевывает последнее слово, как верблюд. Дело не в том, что она проститутка, а в том, что в последнюю их встречу из Маркового кошелька пропала некоторая сумма денег. Девица утверждала, что не брала никаких денег, и вообще он с ней так и не рассчитался. Марк бил себя в грудь, что дал еще и больше обещанного, и мало того, его несправедливо обидели. В этой ситуации я был склонен верить девушке. - Словно у тебя есть деньги платить за троих, - раздается из-за моего плеча. Она повышает голос бесконтрольно, это вообще нормальная реакция, если рядом Марк. Самое время паниковать. Если они начнут склоку, мне звездец. - Извини, что так долго, - на сцене появляется еще одно тело. У тела очевидно азиатские корни и какая-то грусть с лицом. Если бы не голос, я бы даже не понял, мужик это или баба. Она становится рядом с Марком и вопросительно воззряется сначала на него, а потом на нас. – Твои знакомые? И тут происходит невероятное. Марк теряется. - Нет… Да… Мы учились вместе с этим… другом. Он не уверен в себе, как на сдаче вышки. Мне бы воспользоваться этим моментом и что-то съязвить или поддеть его, но я огорошенно молчу точно так же, как молчит проститутка за моей спиной. Потом она хмыкает и протягивает: - Ага, мы все втроем дружим еще с университета. - Понятно, - тело кивает в приветственном жесте и поворачивается на Марка с лицом, которое всегда отличало азиатских девушек, когда они возомнили себя чьей-то невестой – смесь самоуверенности и показной податливости, - что делаем дальше? - Вы извините, - он уже собрался и обрел большую часть самоуверенности, - но у нас были планы на вечер, так что… - Ну конечно, мы понимаем, - хмыкает девица за моей спиной. – Хотя с девушкой ты каждый день встречаешься, небось, а нас сколько не видел? Год? Два? Мог бы и уделить пару часиков. Пригласить на ужин, заплатить за всех, как всегда было в студенчестве… Я вижу, как под тонкой Марковой кожей взрываются и гаснут маленькие атомные лаймовые бомбы. - У нас были планы, - сквозь зубы отрезает он. – Хорошего вечера. Мы смотрим им в спины уже через минуты три, рекордный срок для общения с этим козлом. Проститутка рядом со мной откровенно ржет, сузив глаза, как довольная кошка. - Оказывается, такие как он, тоже бывают похожи на человека. Я киваю, но какое-то неприятное ощущение скребет меня изнутри. Одинаковые азиатские лица иногда не очень одинаковы. Откуда-то я знаю эту рожу, зуб даю.