Я сохраню это

Вечер. Подвал Клуба. Лампочка болтается в середине. Раскачивается туда-сюда, туда-сюда… Тайлер стоит под ней, его глаза в тени, и я не вижу. А в них явно что-то есть. То, что мне стоило бы заметить сразу. То, что стало причиной. *** Парни потихоньку подтягиваются. Не думаю, что сегодня что-то будет отличаться от сотен предыдущих бойцовских вечеров в нашем клубе. И всё же что-то не даёт мне покоя. Так, кто сегодня новенький? *** Они бьются уже двадцать минут. Ну сколько можно?! Меня хватило на первые минут восемь… Ну, или что-то вроде того. А потом я трусливо ушёл обходить ревущую толпу по кругу, как это всегда и делал. Ходил и уговаривал себя. Ещё немного, и Тайлер, как всегда, победит. Встанет и кроваво улыбнётся, а дома я промою ему раны. Он, как всегда, откажется ехать в больницу. Придётся зашивать ему рассеченную губу самому, но это не важно. Мне стало больно. Будто это меня уже полчаса прикладывают к холодному грязному бетону, раз за разом оставляя месиво вместо когда-то таких правильных и наглых черт моего лица. Раньше такого не было. Наверное, я просто устал и хочу домой. Я - унылое бездействие Джека. Я сел на пол поодаль от ревущей толпы и ждал, когда пройдёт это щемящее чувство в груди. У нас есть правила. Правила действуют. И действуют они в том числе и на меня. Нарушу их - разрушу всё остальное. Кто-то подошёл ко мне. Сказал, что, когда избивали его, никто не вмешался, и это было правильно. Я не слушал. Правда, потом до сознания дошло, что говорящим был Ангелок, и что говорил он обо мне. Но сейчас имело значение другое. Я мысленно прикинул, что тут начнётся, попытайся я остановить бой. Если сделать всё быстро, будет меньше шумихи... если так можно выразиться. Я вышел в центр круга и сказал "стоп". Они были чуть левее. И конечно, ничего не предприняли. Я даже не уверен, что они меня услышали. Но тело, мозг и что-то внутри, в районе солнечного сплетения, болело так сильно, что я понимал: надо что-то делать. Я пошёл на передовую. Так было проще, а ещё мелькнула маленькая мысль: физическая боль может заглушить боль Тайлера внутри. Нужно было оторвать мальчишку от превращения главы Клуба в мясо. Когда я подошёл, в его глазах не было ничего, кроме выплёскивающего через край безумия. В детстве, когда у меня ещё было время и желание на видеоигры, это вроде называлось режимом «берсерка». Мои друзья считали себя жутко крутыми, когда их персонажу удавалось выйти на этот уровень. Повреждения возрастают на 50 процентов. Сила удара на 70. Ярость придаёт силы. В общем, около 50 секунд я просто давал ему меня колошматить. Перед тем, как получить хук справа, я, вроде бы, успел крикнуть что-то насчёт того, чтобы они позаботились о Тайлере. Последнее, что помню - недоумевающий взгляд ангельских глаз и в последнюю долю секунды - вроде как проскользнувшую в них искорку понимания. *** Ты просыпаешься... в собственном доме. Как странно. Пытаюсь повернуть голову в сторону, но шея отказывается подчиняться. Наверное, затекла. Это самый оптимистический прогноз. В памяти медленно возвращаются события минувшего вечера. Правда, какое сейчас время суток, я понять так и не смог. Седьмое правило Бойцовского Клуба: бой продолжается столько, сколько нужно. Это - мои мысли, или кто-то сказал это вслух. Едва успеваю закончить проговаривать мысль про себя, как что-то, а вернее, кто-то усаживает меня на кровати, дёрнув за руку. Резко. Больно. Так знакомо. Надо же. Я думал, он будет выглядеть хуже. Я даже могу различить блеск левого глаза в заплывшем сине-красном месиве, которое теперь представляет из себя щека. Улыбаешься... Тебе больно, но кем бы ты был без своей вечной ухмылки, Тайлер... Кажется, нам надо в больницу. На этот раз и правда надо. Опускаю глаза. Рука, всё ещё сжимающая мою, вся в липкой подсыхающей крови. Кровь расцветила потёками лицо и шею, в ней перепачкана одежда: правая штанина когда-то светлых джинсовых брюк красуется багряными цветами венной жидкости. Донельзя нелепо начинаю любоваться этим. Наверное, это и стало одной из причин основания Клуба. Жажда крови. Красота и неизбежность смерти. Одёргиваю себя, заметив, как взгляд Тайлера блуждает по основанию моей шеи. И что он там увидел? Жутко хочется пить, но встать нет сил. Нервно облизываю пересохшие губы, они отзываются болью и металлическим привкусом на языке. Тайлер следит за моими движениями, затем резко опускает ободранную руку куда-то вниз и подносит к моим губам кружку с водой... Пытаюсь забрать, ему же больно. Он молча отводит мою руку и, мягко придвинувшись ближе, пытается напоить меня. Неловко, угловато. Мне странно, что он терпит боль ради утоления моей жажды. Он никогда раньше этого не делал сверх нужной для боя меры... но мне уже не важно. Я в полной мере осознал степень собственного обезвоживания, как только вода коснулась языка. Я пил жадно, роняя драгоценную жидкость: она стекала по кадыку на ключицы. Я всё ещё был полураздет после боя, и ничто не мешало воде сбегать вниз до пояса брюк и впитываться в ткань, приятно холодя тело. Даже боль на время отошла. Я пил без передышки, закрыв глаза, ловя кайф от каждого глотка. Выпив всё, я оторвал губы от чашки и попытался отдышаться. Кажется, я весь был мокрым. То ли от струек воды, то ли от пота. И было холодно. Меня знобило. А Тайлер всё смотрел на мою шею. Пристально, прожигая дыру. Жадно. И тут до меня дошло: видимо, эта кружка стояла тут ещё со вчерашнего вечера, когда я хотел промыть ему относительно старую рану на спине, но от меня грубо отмахнулись, засыпая, и я решил не трогать его. Сейчас вид и самочувствие у Тайлера явно были ещё хуже, чем у меня, хоть виду он и не подавал. Встать скорее не мог, чем не хотел. И жажда его была сильнее, чем та, что недавно покинула меня. А он споил мне всё, что было в зоне досягаемости... Решение пришло как-то спонтанно. Впоследствии, обдумывая свершённое, я пришёл к выводу, что я всё ещё был под кайфом от живительной прохлады воды. Ну а на тот момент - было совершенно естественным положить руку Тайлеру на затылок и приблизить к шее, раздираемой на части его взглядом. И то, как он с низким тихим рыком начал лихорадочно слизывать-сцеловывать капли оставшейся на шее влаги, принесло мне только удовольствие и ощущение того, что я впервые за весь день нахожусь на своём месте. От бед сегодняшнего изматывающего дня, ушедших куда-то далеко, и ощущений, волнами расплывавшихся по телу от губ и языка Тайлера, стало так спокойно и безмятежно... Очень захотелось спать. И ещё я почувствовал, что в штанах стало тесновато. С сонным удивлением отметил, что я, оказывается, и в таком состоянии способен хотеть близости. Возбуждение невидимой дымкой замелькало на периферии сознания. Но сейчас намного больше мне хотелось другого. Пока в моей бедной, заполненной туманом голове кружились и витали мысли неясного мне характера, Тайлер уже успел спуститься ниже, обнять меня за плечи и увлечься своим занятием настолько, что понадобилось несколько раз позвать его по имени, пока я дождался хоть какой-нибудь реакции. Положив уже другую, менее повреждённую руку Тайлеру на затылок, я поднял его голову на уровень своей и заметил, что ранки на губах, уже подсохшие, от чрезмерных движений опять начали кровить. Неприятно было видеть кровь на его губах. Видимо, мне они больше нравились целыми и невредимыми. Осторожно приблизившись, я слизал багряную каплю с припухшей нижней губы, и металлический вкус во рту усилился. Но он отличался от моего, и мне захотелось попробовать ещё. Я принялся осторожно собирать этот вкус кончиком языка, стараясь лишний раз не теребить раны. Не хотелось делать Тайлеру больно, но постепенно до сознания начали долетать звуки... И я не мог понять, боль это или удовольствие. Наверное, это было всё вместе. Постепенно я начал забывать о боли, страхе и сне. И всё, чего мне хотелось - это прикасаться к Тайлеру, изучать его тело и сделать сегодняшний бой менее болезненным для главы моего клуба. Волна новых, доселе невиданных ощущений накрыла меня, когда я почувствовал робкий поцелуй на своих губах. Картинка окружающей реальности, до этого вроде как мелькавшая в сознании, и вовсе погасла. Я закрыл глаза. Нельзя было допустить утечку эмоций через глазницы. Я хотел сохранить это ощущение. Первый поцелуй Тайлера. Такой ласковый. Такой нежный. Я смотрю на его ресницы. Так близко, так уязвимо. И по-детски стыдливый взгляд, будто нам снова шестнадцать, и мир ещё не успел стать жестоким. Пока что. Я сохраню это. И когда будет очень плохо, я буду вызывать в памяти первое прикосновение. Квинтэссенцию ласки в одном мгновении, соразмерным с вечностью в моём сознании. Волну тепла. Любовь и счастье. Покой. Я это сохраню. Обещаю тебе.