amen

Отчаяние всегда толкает нас на самые безрассудные поступки. То, что мы не решились бы сделать, будь эмоции в нашей власти, вырывается наружу, когда кажется, словно весь мир обратился против тебя. Он смотрит вслед удаляющемуся автомобилю, за рулем которого сидит человек, который только что, в который раз, обратил в прах все его старания. Да и чего ради вообще пытаться спасти кого-то, если ты знаешь наперед, что за это тебя мало того что не поблагодарят, так еще и оскорбят до глубины души? И чем дальше уезжает автомобиль, тем больше уверенности поселяется в его душе. И он двигается с места, поначалу просто быстро шагая. Его одолевают сомнения, но их заглушает решимость вперемешку с отчаянием. Ему уже нечего терять. Он еще и бессмертен. Если Саймон вдруг уйдет, у него не будет возможности вновь покалечить себя насмерть от острой душевной боли. И как этот мужчина вообще мог стать для него таким важным за такое короткое время? Наверное, дело в поддержке. Кирен, которому так часто ее не хватает, и сам так думает. Саймон дал ему почувствовать, что он кому-то нужен. Что если его будет изнутри убивать отчаяние, то он придет и поможет. Одним лишь невесомым прикосновением холодных пальцев к его ладони и парой фраз. Сейчас он нуждается в этом человеке так, как еще не нуждался. Он строит планы и надеется, что ничто не сможет их сломать. Нет, не сейчас, когда его единственное спасение в этом решении. В этом действии, наверное, самом безумном за все его существование. За исключением самоубийства, конечно. Он предвкушает свою встречу с Саймоном, и это предвкушение буквально сводит с ума. Сносит крышу так, что можно уже не ждать обратно. В нетерпении он переходит на бег, желая поскорее добраться до пункта назначения. Наверное, он никогда еще так не спешил в дом Эми. Но сейчас там был тот, в ком было заключено его спасение. На мгновение его отрезвила мысль о том, что своим действием он сделает невыносимо больно своей единственной подруге. Единственному человеку, который принимал его таким, какой он есть. За исключением Саймона, конечно. С ними не нужно было думать о линзах и муссе, о том, что его мертвенная бледность и странные зрачки могут застать врасплох или даже напугать. Но мысли об Эми Дайер заглушило желание. Такое отчаянное и сильное, что противиться ему не могла даже совесть и мораль. Он сделает это, и будь, что будет. Почему он так медленно движется? Почему до заветного места так далеко? Кирен уже практически срывается, когда наконец добегает до дома Дайер и быстро поднимается по ступенькам. Мысли путаются то ли от дикого волнения, то ли от страха быть отвергнутым, руки трясутся, когда он стучит в дверь и целую вечность ждет, пока она отворится. Он молится, чтобы за дверью стоял Саймон, и плевать, что уже давно не верит в Бога. Он восстал из мертвых, но застрял между жизнью и смертью. Господь уже давно перестал для него что-то значить. За дверью он. Стоит с непонимающим видом и смотрит на Кирена. А у того словно вся решимость потихоньку улетучивается, так что он просто проходит мимо такого уже родного мужчины и все еще пытается взять себя в руки. Не выходит, в голове все еще спутанный клубок мыслей и переживаний, а напротив стоит он, все еще в недоумении. Спрашивает. Кирен с трудом разбирает фразу, но толку-то? Ответить все равно не сможет, даже не из-за того, что дар речи начисто пропал. Словами можно все испортить, так что он просто бросается в этот омут с головой. Резко подходит к нему и касается своими губами его губ. Они наверняка холодные, но Кирен не чувствует, у них ведь температура одинаковая. Да даже если бы и чувствовал, разве может это хоть немного испортить весь тот восторг, который испытывает сейчас Кирен? Он теряет рассудок, он просто отдается Саймону. Он чувствует его руки на своей шее, едва прикасающиеся к нему, словно боясь спугнуть. На задворках сознания еще теплится мысль о том, что они не пропащие. Ведь разве может человек, который восстал из могилы, чувствовать что-то настолько сильное, что его охватывает отчаяние, смешанное со счастьем? Что хочется кричать и прижимать такого родного человека ближе к себе, но одновременно бояться этого? Безумие. Они уже в черном списке Господа по двум пунктам. Да и плевать. Если он есть, то наверняка именно он обрек их на вечное скитание в образе недочеловека. Но если бы не он... почувствовал бы Кирен истинное счастье в чистом виде, которое опьяняло не хуже алкоголя? Их заперли в реальном мире, заставляя каждый день смотреть в глаза тем, кто был другом или родственником человека, которого они в состоянии безумия безжалостно съели. Слышать оскорбления тех, кто пытался их убить. В этом маленьком мире было столько боли, сколько не принесет никакое оружие. И в этом коконе отчаяния Кирен нашел того, кто в несколько мгновений сумел спасти его. Это неоценимый дар, которым даже не все живые обладают, но который достался существу, выбравшемуся когда-то из могилы. Полуживой человек живее любого из тех, кто пытался его убить, каков парадокс. Глаза Кирена закрыты, и все его чувства и ощущения обострены, а вот мозг все еще в отключке. Лишь бы только подольше ощущать губы Саймона на своих, а большего ему и не нужно. Только бы продлить это маленькое мгновение вечности и неподдельного восторга. И пускай в этом поцелуе слишком много отчаяния, которое так долго прятал в себе Кирен, но пусть Саймон знает. Пусть он осознает, какие частые уколы ревности он чувствовал, когда тот обнимал Эми, хотя и пытался убедить себя в том, что не станет рушить счастье своей подруги. Но разве можно так долго сдерживать такое сильное чувство? Рано или поздно оно бы вырвалось наружу, и, наконец, этот момент настал. Они отрываются друг от друга, хотя Кирену так не хотелось бы этого. Он снова тяжело дышит и смотрит на своего спасителя. Тот стоит столбом и смотрит перед собой невидящим взглядом, после чего вновь фокусирует свой взгляд на Кирене и касается рукой его шеи, так нежно, что парень сначала недоумевает, ему в новинку чувствовать эти прикосновения. Саймон чуть заметно наклоняется к нему, и они соприкасаются лбами. Кирен чувствует дыхание мужчины на своих губах. - Саймон... – у него больше нечего сказать, все слова остались где-то вдалеке, так что в голове парня осталось лишь одно слово. Если быть точнее, имя, которое он и произносит, словно молитву. Он лишился всех сил и сейчас ему просто хочется упасть на пол и пусть только в его ладони будет рука Саймона, а больше ничего и не нужно. Он запоздало вспоминает об Эми, но мысль о ней вновь заглушается более сильной, на этот раз, осознанием того, что мужчина ответил на его безумие. Эта мысль настолько запоздалая, что охота рассмеяться, но сейчас такой медленный мыслительный процесс позволителен, его рассудок ведь был где-то совсем далеко все это время. – Саймон... – вновь повторяет он, когда большим пальцем мужчина поглаживает его по щеке. Если бы он мог умереть, он бы умер от неподдельного счастья. И пускай оно продлится недолго, ведь мир все еще предельно жесток с ними, но это мгновение настолько прекрасное, что стоит жить хотя бы ради веры в то, что это хоть раз повторится. И да упокоит Господь их грешные души. Ибо настолько несчастные заслуживают хоть каплю любви, дабы вновь воскреснуть. Дабы вновь стать людьми. Аминь.